НОСТАЛЬГИЯ. Анна Копаченя: слишком поздно...

Наташа поет неплохо, но в Киеве, по-моему, ей ничего не светит. Ее лучший хит нравится мне гораздо больше. “Поздно, слишком поздно…” — мотив этой песни отчего-то постоянно крутится в моей голове. И навевает свои воспоминания…

Когда стояла на сцене местного Дворца культуры перед сотнями расположившихся в зале детей и взрослых, почему-то совсем не волновалась: слова сами приходили на ум. Мой батя тоже ведь воспитывался в детдоме, школе-интернате со спортивным уклоном. У бабушки, кроме папы, было еще четверо детей. Он — самый болезненный. А какой в деревне уход? В интернате его подлечили, да и спортсмен потом из него получился неплохой — за наш “Шахтер” играл, Кубок республики выигрывал. Он и сейчас в Солигорске ни одного матча не пропускает. “Поливает” футболистов со страшной силой, но, бывает, иногда довольный со стадиона приходит. А вот меня никогда не ругает. Как бы плохо ни выступала…

На людях это очень хорошо заметно — у нас больше любят тех, кто на виду. Футболистов, хоккеистов. Вон Косте Кольцову как хлопали. Мне наверняка тоже, если бы сказали, что две недели назад я выиграла чемпионат Европы. Или мира, еще лучше. А так, наверное, только самые продвинутые и вспомнили. Погоди, это какая такая Копаченя? Та, что лет пять назад большие надежды подавала? Анька, как же давно все это было…

1998-й. Победы на этапах Кубка мира, итоговая бронза в общем зачете. Хвалебные статьи в газетах, интервью по телевизору. Восходящая звезда белорусского плавания. Юное дарование и впрямь молотила на спине так, что только брызги летели. Радостно и без особого напряжения. Вон как Санька — та тоже любит перед стартом зрителям ручкой помахать: дескать, все нормально, сейчас я тут постараюсь… И мне перед стартом надо любить весь мир — не умею я настраиваться на соперников. Как это у Лены Попченко или Светки Хохловой получается. Они всегда с суровым видом поглядывают по сторонам: мол, девчонки, все серьезно, мы не в бирюльки приехали играть, а за места бороться… Ну почему я по-другому не могла? Сколько себя помню, всегда плавала не за результатом, а за удовольствием. Может, поэтому, Анька, и не выигрываешь теперь ничего? Да, но ведь раньше как-то получалось…

Почему я так устроена, постоянно копаюсь в себе? И фамилия соответствующая… Надо уметь расслабляться хотя бы на отдыхе. Думай, Анюта, о чем-нибудь приятном. Например, о мужчине своей мечты. Недавно в “Прессболе” вычитала, что личное счастье стоит завоеванных медалей. Даже олимпийских. Наверное, в принципе так оно и есть. Утешайся, Копаченя…

Итак, какой же он должен быть? Уверенный в себе. Сильный? Пожалуй, учитывая, что я по натуре человек, склонный к подчинению. Нет, это надо вычеркнуть. Ну что это такое? Прямо зависимость какая-то от мужчины получается… А впрочем, какая женщина не мечтает, чтобы любимый человек стал для нее всем: и надеждой, и опорой — тем самым пресловутым мужским плечом. Чтобы добрый был, детей любил. Чтобы ради любимой мог пожертвовать всем. М-да, как ни крути, все равно Агурбаш вырисовывается…

А сейчас вся мужская составляющая нашего номера дружно поливает его жену Анжелику. Интересно, хоть кто-нибудь в этой стране ей сейчас сочувствует? Вряд ли… А вот женщины, думаю, практически все завидуют. “Это сколько же денег положил ее муж на “Евровидение”? И не пожалел??? Мужчина…” Я представляю лица наших вахтерш из общежития, будет им тема для обсуждения еще на неделю…

Общежитие наше знатное. СК ВСРБ — спортивного клуба армии, что базируется в военном городке в Уручье. Раньше думала, что никогда не смогу там жить, а теперь ничего, привыкла. Даже тянет… Комнату мне дали как прапорщику. Про носителей этого гордого воинского знания ходит много анекдотов. И самый популярный о том, что они вечно в поиске. До обеда ищут, что вынести, а после обеда думают, как это сделать, чтобы остаться незамеченным…

Я вынести могу разве что несколько ведер воды из бассейна, где, собственно, и проходит моя служба. Но это всех устраивает, потому что, когда надо, я отправлюсь на чемпионат мира среди военнослужащих и привезу оттуда несколько медалей. Все останутся довольны — я тоже, но…

О медалях сегодня спрашивал Олег Шепель — во время прогулки на пароходе, которую устроили для участников акции отцы города. Шепнул тихонько на ухо: “Ну что, Анька, когда ты нас снова порадуешь победами? Давай, мы ждем…” Хороший он парень, этот Шепель. Простой. Сам спортсмен и знает, как важны бывают слова поддержки именно в тот момент, когда тебе трудно…

У Шепеля за спиной четыре Паралимпиады и пять золотых медалей. Сколько другого достоинства — даже и не знаю, надо будет спросить интереса ради. А у меня не то что медалей, даже ни одной Олимпиады не было. Хотя поехать туда могла раза три.

Впервые — в 96-м, когда выполнила квалификационный норматив. Но сказали, что молодая еще, успеешь. В 2000-м тоже выполнила, и снова не попала. Ставку делали на эстафету 4 по 100 кролем, а она распалась: тогдашний лидер Наташа Барановская отказалась, решив сконцентрироваться на своих коронных 200 вольным. Глупо осуждать ее за это. Конечно, нас с Анькой Щербой можно было и не отцеплять от команды, но в ту пору шло такое движение — ни одного туриста в Австралию! Кто-то умный решил, что человек, который вряд ли сможет попасть в первую десятку, именно такой и есть. А десятка мне тогда уж точно не светила…

Год назад не взяли на Олимпиаду в третий раз. Хотя все и шептались, что теперь Копаченя поедет хотя бы потому, что ее личный тренер — Наталья Шоломицкая — возглавляет сборную… Обидно было, что, выполнив, как и многие, норматив “В”, я все-таки осталась дома. В Афины повезли обстреливать молодежь. Следует полагать, перспективную, а я уже, выходит, неперспективная… Старая.

Хотя это неправильно. Спортсмена, если он завоевал право участия, все равно надо везти на Игры — любой из моих коллег по ремеслу подпишется под этими словами. Олимпиада слишком много значит для каждого из нас, чтобы хладнокровно наблюдать ее по телевизору. Главное — не победа, а участие? На этом месте, уверена, многие болельщики с негодованием скажут: “Да что она плетет? Стране нужны медали, а не тридцатые места!” Кто ж против, ребята, но, может быть, прежде чем осуждать нас, вечно двадцатых и тридцатых, нужно спросить у себя, а ты-то сам на что годишься в своей профессии? Можешь войти в эту самую двадцатку даже не в мире или Европе, а хотя бы в своем городе или поселке? Нет, я не злая, просто иногда трудно жить с постоянным чувством вины перед окружающими. Понимаю, если бы не работала, а сачковала, а то ведь пашешь, как вол, а воз этот и ныне там…

Когда же у меня все остановилось-то? Где-то в 2000-2001-м. Тогда вообще был трудный период: Наталья Валентиновна стала главным тренером сборной и уже не могла уделять Копачене столько внимания, как раньше. А я… Я старалась — тренировочные объемы росли, но результаты не улучшались. Вы скажете, что в таком случае обычно меняют способ плавания. Я уже давно это сделала… Поменяла спину на баттерфляй. Но батом тоже не катило, как хотелось бы…

В 2003-м впервые в жизни поменяла тренера. Поехала во Францию к Лене Попченко, вместе с которой тренировалась уже много лет. Лена работала с будущим мужем Фредом Вернью — молодым и, по-моему, не бесталанным тренером. Он оказался очень простым человеком — совсем не таким, каким я раньше представляла себе французов. “Фред, возьмешь меня к себе?” — “Возьму, чего там…”

Странно, до Вернье думала, что все тренировочные методики в мире примерно одинаковы. Выходит, ошибалась. Не скажу, что французские тренировки куда более продвинутые, чем белорусские, нет, просто они другие. Наверное, организму время от времени нужна такая встряска, связанная с нарушением обычного ритма работы, питания да и климата тоже. Свой лучший результат за несколько месяцев я улучшила практически на секунду — с 1.01,5 на сотне батом до 1.00,58.

А потом у Фреда начались проблемы с работой. Вернее, даже не проблемы. Просто ее пришлось менять. И теперь они с Леной живут в переездах между Англией, где он тренирует в одном из местных клубов, и Францией. В таких условиях не очень уместно было оставаться с ними…

А ведь могла задержаться во Франции еще год назад. Сама по себе. Тихо и спокойно, без громких интервью, как Аня Щерба, и без обета молчания, данного стране Леной Попченко. Все-таки какие у нас девчонки своеобразные, да? Я не смогла бы ни первое, ни второе — характер у меня в этом плане стабильно белорусский. Не хочется никого обидеть — ни красных, ни белых. Пусть всем будет хорошо. Главное, чтобы войны не было…

В Монтелемаре — небольшом городке, где базировался наш одноименный клуб, — мне предлагали работу. Утром тренировать детей в бассейне, днем трудиться в магазине спортивных товаров. Французский я еще дома учила в спецшколе, так что с общением проблем не было. Зарплата выходила где-то около 1100 евро — немного, конечно, по местным меркам, но жить можно было бы с относительным комфортом, арендуя двухкомнатную квартиру и питаясь без притеснений для желудка. Было только одно “но” — о плавании стоило забыть. И почему я не согласилась?

Впрочем, не жалею. Нехитрое это дело — обосноваться в нормальной европейской стране, а затем найти себе аборигена, выйти замуж и так далее — не по мне. Белорусы больше по душе. Хотя жить в семье Вернье было комфортно. Совсем как дома у бабушки. И мама у него очень приветливая. Кормила нас с Ленкой знатно. Однако и мы тоже не отставали, демонстрировали иногда изыски отечественной кухни…

“Аня, а почему Лена так резко решила во Франции остаться? Обидел, наверное, здесь кто-то?” — это Семененя. Он — депутат, и, по-моему, далеко не худший. Хотя я знаю пока только двоих. Он такой шустрый, прямо все в руках горит… Шоломицкая говорит, что в нашей федерации такой бы точно пригодился. Я с ней согласна. Мне кажется, у Семенени везде получится. Он все мероприятия ведет не хуже Якубовича — вывернется из любой ситуации. И вообще, мне все в Пинске понравились: и глава, и его помощники… Такие все прикольные, шутники…

Не знаю, плохая ли эта черта характера, но я часто отношусь к новым людям с пиететом. Мол, какие классные челы, а потом выясняется, то это только игра на публику. Действие по обстоятельствам. Меня тоже когда-то в Солигорске чуть ли не на руках носили. Умничка, Анечка, золотая ты наша, давай продолжай и дальше в том же духе, а когда пришла попросить, чтобы помогли с кредитом на строительство квартиры, проблема эта почему-то оказалась жутко сложной… Смешно, конечно, в нашем городе спортсменов высокого класса было, по-моему, всего двое: я и Аня Глазкова, “художница”. Футболистов из “Шахтера”, естественно, не считаю…

А Семененя все ждет ответа — и отвлечь от него не могут даже прыгающие на экране телевизора девчонки из Швейцарии. Вот ведь любитель спорта… И я не знаю, что ему сказать. Не думаю, что Ленку кто-то обидел. Условия у нее здесь были такие, что жаловаться грех. Наверное, она просто выбрала лучшие… В том, что французы могли ей такие предложить, я не сомневаюсь. В “Клиши-92” она не только его символ — любой клуб хотел бы иметь в своих рядах чемпионку мира, но и талисман — хороший, открытый и добрый. Ее там все любят, а от добра добра не ищут…

А классно, наверное, было бы стать чемпионкой мира. Поменять значок мастера спорта международного класса на заслуженного. Получить президентскую стипендию и начать с нее помаленьку собирать на квартиру…

Впрочем, спроси кто-нибудь у меня про эту мечту, я все равно ничего не сказала бы. Чего народ смешить? Размечталась… А ведь как все-таки человек меняется, да? Еще пару лет назад я бы сказала: “Для того чтобы ее достичь, нужны лишь три вещи. Работа, работа и еще раз работа”. А сейчас уж и не отвечу. Потому что не знаю. Пахала так, что света белого не видела. Как там в “Большой перемене” говорил герой Виктора Проскурина? “Пашешь-пашешь, пашешь-пашешь, а потом р-раз — и вторая смена…”

В 2002-м нас с Сашкой звали в американский университет. Штат Мэриленд. Не знаю, почему именно мы им подвернулись. Прислали бумаги, так, мол, и так, займитесь оформлением — нам очень хотелось бы иметь таких студенток в своих рядах. Саня отказалась — у нее и так тогда все шло как по маслу, а я поначалу подрядилась. Ходила с какими-то анкетами. А потом чего-то не совпало или не так перевели. Или… А хотя чего самой себе врать — испугалась я тогда Америки. Почему-то она мне всегда меньше старушки-Европы нравилась. Ну не дура ли?

Кто знает, может, сейчас плыла бы так, что из пулемета не остановить… Интересно, американцы анаболики едят? Должны… Не верю я, что в нашем виде спорта все белые и пушистые. Иначе бы мировые рекорды так высоко не стояли. Это, кстати, один из путей повышения результата. Очень, следует полагать, эффективный. Мне тоже как-то предлагали поучаствовать. Глупо было бы утверждать, что может быть по-другому. Но я отказалась. И даже не потому, что во всех учебниках написано, как вредны эти стероиды для организма — что-то не встречались мне такие индивиды в реальной жизни.

Не скрою, ради победы можно пойти на поддержку организма любыми препаратами. Это каждый спортсмен скажет. Если, конечно, будет до конца откровенен. Глупо списывать весь труд своей жизни на принципы, если ты отлично знаешь или, во всяком случае, догадываешься, что твой соперник плывет не только на йогуртах и витаминах… Кому вообще нужен стерильный организм спортсмена, занимающего тридцатые места? Стране? Болельщикам? Себе самой?

Я бы принимала, если бы была уверена в непогрешимости нашей фармакологической системы. В том, что она не уступит американской или европейской. Вы сами в это верите? Ну вот и я тоже… И случай с Герасименей — лучшее тому подтверждение. О чем можно говорить, если до сих пор не разобрались, каким образом ее допинг-тест дал положительный результат…

Хорошо, что все это позади. Сашка мирно сопит на соседней кровати, отсчитывая во сне последние часы своей двухлетней дисквалификации. Кто знает, сколько медалей потеряли мы за это время?! Может быть, в Пинске сейчас с нами были бы и Лена, и Аня — и никто из них и думать бы не думал о принятии гражданства чужой страны. Но мы так никогда и не узнаем, какое место могла бы занять в Афинах наша блестящая, чего уж подбирать слова, эстафета 4 по 100 кролем…

Нет, Анюта, надо спать. На часах — начало второго. Но все-таки чертовски интересно знать, как люди добиваются успехов. За счет чего? Недавно смотрела передачу про Александра Попова — человека, которым я всегда восхищалась. Он не только выдающийся спортсмен, симпатичный мужчина, но еще и очень простой и открытый, хотя, наверное, давно мог бы схватить “звездняк”.

Так вот, отвечая на вопрос о всякого рода стимулирующих препаратах, Саша сказал, что, кроме витаминов, в его организме никогда ничего не бывало. Мол, Австралия — это такая страна, где люди могут плыть только за счет великолепного климата и полноценного питания. И странно, не знаю, как другие — всегда ведь найдутся сомневающиеся, а я ему верю… Ну не должен он врать на весь бывший СССР.

Лена говорила мне то же самое, а ее я знаю куда лучше, чем Сашу, в том же Клиши мы жили бок о бок полгода. И я ни разу не видела ее ни с какими таблетками. Не будет же она их под подушкой глотать, верно? Да и Лена, сколько ее помню, всегда негативно относилась к препаратам подобного рода — она искренне считает, что побеждать можно и без них… Если получается, то почему бы и нет. А если не получается?

Да, очень хочется победы. Хорошего результата. Быстрых секунд. Все равно чего — просто нужен толчок для того, чтобы перепрыгнуть эту пропасть, перед которой стою уже пять лет.

Как же много за это время всего произошло! Алина Кабаева успела выиграть Олимпиаду и объявить о своем возвращении. Ей-то, казалось бы, чего и кому доказывать в художественной гимнастике — она выиграла все что возможно. Но возвращается. Значит, не отпускает ее спорт… Вот и меня тоже, хоть сравнения между нами будут неуместны. Она — стабильно первая, а я…

Интересно, какая сейчас Копаченя в мировом рейтинге на сотне батом? Где-то в “полтиннике” и, по всему, пробиться в десятку будет не-ре-аль-но. Уже ведь не девочка — 25. Хотя, если так посмотреть, то украинка Светлана Бондаренко до сих пор на пьедестал поднимается. А ей ведь 33, и с Еленой Рудковской она выступала еще за сборную Союза…

Ой, не знаю, что делать… Хотя сил еще чувствую вагон. Парадоксальная ситуация — плаваю уже 17 лет, а еще и не наплавалась… Но с другой стороны, что я еще хорошо умею делать? Наверняка могу стать неплохим детским тренером — малышей я люблю. Но если бы за такую работу платили хотя бы сколь-нибудь приличные деньги…

Нравится журналистика. Признаюсь, я уже исписала немало листочков старательным своим почерком, пытаясь вылить мысли на бумагу. Мне самой пока не очень нравится. Не совсем могу понять, что будет интересно людям в первую очередь.

Была дома у Ленки Попченко, когда с ней делала передачу Наташа Нерода с БТ. Классно получилось — видно, что девчонка профессионал в своем деле. Вот мне бы так… Еще Аня Эйсмонт нравится, у нее внешность располагающая — видно, что хороший человек… А вот, например… Хотя чего я тут разоткровенничалась — кто я такая, чтобы рассуждать о журналистике? Никто пока…

А профессия хорошая — можно ведь с любым интересующим тебя человеком познакомиться, пообщаться… Если бы кому-нибудь пришла в голову идея сделать меня ведущей шоу, куда приглашались бы разные знаменитые люди, то непременно позвала бы в гости… Кого? Сашу Попова — ну, это понятно. Ивана Тихона — симпатичный такой мальчик и, похоже, застенчивый очень… Юлю Нестеренко — в обязательном порядке. Мне кажется, что она вообще какая-то нереальная — слишком уж положительная для чемпионки. Но ведь стала лучшей…

Как же спать-то хочется… Юля стоит на верхней ступеньке пьедестала и машет стадиону огромным букетом цветов. Болельщики ревут от восторга. Какой-то важный дяденька вешает ей на шею медаль, она счастливо целует ее и жестом приглашает меня подняться к ней. Интересно, что я здесь делаю? И зачем я это делаю? Почему я, ни на секунду не задумавшись, присоединяюсь к ней и так же приветственно поднимаю руку вверх? “Юля, я ведь не из того спорта, да и вообще…” — “Ничего, сама когда-то такой же была…” — отвечает чемпионка и дружески обнимает меня. По моим щекам текут слезы, потому что из динамиков олимпийского афинского стадиона начинает пробиваться знакомая каждому белорусу мелодия…

“Аня, что случилось? — Сашка Герасименя аккуратно тормошит меня за плечо. — Откуда эти звуки?” Я сонно улыбаюсь и бормочу, пытаясь перевернуться на другой бок: “Это все из моего сна. Он, конечно, неправильный, но такой хороший…” Саша озадаченно смотрит на меня и ничего не понимает. “Аня, гимн откуда играет, я уже полчаса уснуть не могу!”

И в самом деле… В нашем номере отчетливо и громко раздаются звуки Гимна Беларуси. Я ошарашено тру глаза, пялясь на заполненную поднимающимся солнцем комнату, и наконец все понимаю. “Саня, который час?” — “Пять минут седьмого”. — “Штекер из радиорозетки выдерни…”. Ох уж эта молодежь, и кому только мы вверяем построенное нами здание?

Я нахлобучиваю подушку на голову и пытаюсь вернуть сон. Но напрасно… Вместо улыбающейся и счастливой Юли почему-то вижу Наташу Подольскую и слышу навязчивый припев ее лучшей песни. Похоже, он будет преследовать меня всю дорогу домой…