Англия. Своими глазами. Ты не один

Для отвращения существует “Манчестер Юнайтед”. Для всего остального есть “Ливерпуль”.
Торговцы в палатках вокруг стадиона “Энфилд Роуд” ликуют. Вылет обеих манчестерских команд из Лиги чемпионов вызвал прилив покупателей. Не играющий в еврокубках Ливерпуль пляшет на костях соседей с нескрываемой радостью. Хотя на самом деле радоваться нечему. Вероятность того, что одна из манчестерских команд теперь выиграет Лигу Европы, велика. Ливерпульским клубам в еврокубках в этом году сыграть не пришлось. Доведется ли в следующем?
“Вот эта майка — самая классная!” — хохочут мужики своим скаузерским хохотом и тычут пальцем в товар палатки. На ней целый ребус. Красная футболка “Манчестер Юнайтед” с подписью “до”. От нее стрелка вправо, к пачке стирального порошка “Ариэль”. От нее еще одна стрелка вправо, указывающая на футболку “Ливерпуля” и подпись “после”. Под всем этим — красными буквами: “Действительно отстирывает дерьмо с вашей майки”. “Сколько? Давайте!” — натягивает прямо на куртку. И вперед, к воротам Боба Пэйсли, к памятнику Биллу Шенкли. На “Коп”.
“Куплю билеты! Есть лишний билетик?” — ходят в толпе фанатского вида мужички. Нет, лишние квитки есть мало у кого. Должно быть, имеются у спекулянтов — без них никогда и нигде не обходится. Но нужно знать места. Официально билетов нет. Давно.
“Уважаемые посетители “Энфилда”! Все билеты на матч против “Куинз Парк Рейнджерс” проданы. Не пытайтесь приобрести их с рук. Вы рискуете стать жертвой мошенников, распространяющих подделки”, — периодически несется из громкоговорителя.
Билет на матч “Ливерпуля” — дело мало того что дорогое, так еще и дефицитное. Внушительная часть сидений “Энфилда” — во всесезонной собственности держателей абонементов. Следующие в списке желающих — держатели членских карточек (“memberships”). У них — приоритетное право покупки билетов, приобретенное за 30 фунтов. В стоимость входят еще эксклюзивная книжка, ручка, доступ к закрытым для простых смертных материалам “Ливерпуль-ТВ” на сайте клуба и бесчисленные скидки везде, где есть эмблема с птицей лайвер.
Людей с мембершипами много. Они выстраиваются в дни продажи билетов в огромную виртуальную очередь. Им тоже нужно торопиться, вставать и заходить на сайт пораньше — а то разберут.
Мембершипа у меня нет. Помогла Ира Лебедева — великий фанат “красных”. Но это означало, что турникет мне предстояло пройти с ее членской карточкой. “А ничего, что на ней написано “Мисс Ирина Лебедева”? Что я им скажу, если они попросят меня доказать, что я — мисс Лебедева?” — спросил я у Иры. “Не бойся, не спросят. Я в прошлом году ходила на “Коп” по мембершипу здорового лысого мужика, у которого еще и абонемент был — и никто ничего не спросил”, — сказала она мне. В общем, на случай крайней необходимости у меня была история про то, что мисс Лебедева заболела и я за нее. Других вариантов попасть на поединок “Ливерпуля” даже с самой завалящей командой нет.
Тем более что за билетами охотятся не только в Великобритании, но и за ее пределами. Каждый матч на “Энфилде” — это непременно чье-нибудь паломничество к месту главной футбольной любви.
Обожание “Ливерпуля” не зависит от котировок клуба в турнирной таблице, финансового состояния, привлекательности игры. Удивительно, но “красные” всегда остаются красными в глазах болельщиков. Это стиль. Это философия. Это религия. Иначе как объяснить, что болельщики обожают команду, которая вот уже более двадцати лет не может выиграть чемпионат Англии? Были, конечно, и эпический стамбульский финал Лиги чемпионов, и Кубок УЕФА, и Суперкубок Европы, и всякие домашние Кубки. Но насколько они повлияли на культ “Ливерпуля”? Как бы обстояли дела с билетами, если бы на табло “Ататюрка” в 2005-м так и осталось бы 3:0 в пользу “Милана”?
Скорее всего, ничего не изменилось бы. “Ливерпуль” будет больше чем клубом, даже если уже не выиграет вообще ничего. В этом и состояла концепция отца “красных” Билла Шенкли.
Шенкли не просто поднял “Ливерпуль” из втородивизионных глубин до первого за много лет чемпионства. Он заново сочинил весь клуб. Это он решил, что команда должна выходить на поле во всем красном (говорят, Билл считал, что это парализующе действует на соперника). Это он сказал, что “Коп” — самая лучшая, самая знаменитая, самая уникальная трибуна в мире. И все поверили. Это он включил в “Ливерпуле” режим тренерской семейственности в так называемой “Комнате для бутс”, где планировались все грядущие успехи великих версий “красных”. Он придумал “Ливерпуль”, каким мы его знаем.
Шенкли вовсе не самый титулованный тренер в истории клуба. Он выиграл только три национальных титула, два Кубка Англии и Кубок УЕФА. Его ученик Боб Пэйсли из “Комнаты” принес клубу три Кубка европейских чемпионов и шесть чемпионств Англии, не считая мелочи. (Знаменитая цитата из Пэйсли: “При мне тоже случались провальные сезоны. Помните, однажды мы финишировали вторыми?”) А потом были еще один “комнатник” Джо Фэган и еще один Кубок чемпионов. Но памятник на “Энфилде” поставят Шенкли. Интересно, сколько миллионов людей из скольких стран сфотографировались с изваянием у “Копа” с момента появления статуи?
С экономической точки зрения “Ливерпулю” нужно срочно увеличивать вместимость. Билетов не будет хватать и при шестидесяти пяти тысячах вместо нынешних сорока пяти. Но как? “Энфилд” расширить нельзя: он слишком плотно примыкает к близлежащим домам. Строиться в новом месте? Съезжаться на суперсовременной арене с “Эвертоном”?
А как же “Коп”? А как же аура старого “Энфилда”? А как же вечный огонь в память жертв “Хиллсборо”, у которого всегда живые цветы? А как же поминальная табличка по погибшим на “Эйзеле”? Памятник Шенкли можно перевезти, но как перевезешь его дух? Пока сентиментальность побеждает коммерцию…
…Вход на сектор охраняет средней бдительности стюард. Он проверяет наличие билета. Метод прохождения таков: взять в руку распечатку с номерами сектора и места нужно так, чтобы большим пальцем закрыть имя владельца. Подойти к нему, ткнуть пальцем другой руки в номер ворот и спросить на плохом английском: “Сюда?”. Он бегло глянет и кивнет: “Да”.
Теперь сам турникет. Здесь нужно только правильно просканировать членскую карточку. Лучше, чтобы получилось с первого раза: на второй могут прийти на помощь и установить личность. Какое облегчение — сразу загорается зеленый…
Я не знаю, где еще болеют так, как на “Энфилде”. Как они все-таки любят своих, даже не выигрывающих и бестолковых. Как дышит “Коп”! Кажется, что если они разом крикнут, то могут силой голоса загнать мяч в противоположные ворота. Как удивительно живет этот организм, на котором нет никакого главного, нет непременных зарядов, нет постоянного скандирования. Они сидят. Они смотрят футбол. Смотрят так, как нигде в мире.
“Луис, сынок, забей!” — умоляюще кричит какой-то дед сверху. “Сынок” не забивал уже полтора месяца, но трибуны надеются на уругвайца, как на последнюю гранату. Больше действительно не на кого. Деньги, уплаченные за Энди Кэрролла “Ньюкаслу”, нынче объект шуток всех английских газет. Как и сам бедовый нападающий. Даже находясь на скамейке запасных, его хвостик умудряется становиться мишенью для приезжих фанатов. “Энди Кэрролл, Энди Кэрролл, он выглядит как девочка”, — неожиданно заряжают фанаты “Куинз Парк Рейджерс”. По “Энфилду” прокатывается волна хохота: хорошо поддели, ничего не скажешь! Скаузеры любят посмеяться, если действительно смешно.
Но смех смехом, а забивать надо. “КПР” еще ни разу в своей истории не уезжал с “Энфилда” “сухим”. А здесь в первом тайме — по нулям. И не сказать, что “Ливерпуль” блещет. Все равно любят: “Давай, Луис!”
И Луис дает — и физически ощущаешь, как с его души и с душ всех, кто на “Энфилде”, валится камень: ну наконец-то! И взрыв идет по всему городу с эсэмэсками, сообщениями в “Твиттере” и “Фейсбуке”. Никто не пишет в конце “Пока!” или “Целую!” Пишут “YNWA” — сокращение от “You»ll never walk alone”. Это весь “Ливерпуль” в четырех буквах. Это пароль. Это тетраграмматон. Это стержень, на который нанизан клуб.
Болельщики покидают сектор. Пожилая пара, взявшись под ручку, шаркает к выходу к накрапывающему дождику. “Я тебе говорила, что Суарес забьет. А ты еще и не верил. Не разбираешься в футболе!” — восклицает она. Он кивает: наверное, не разбираюсь. Не станешь же спорить с леди.
“Иди сквозь ветер и дождь, сквозь разбитые мечты. Иди вперед с надеждой в сердце. И ты никогда не будешь один”.