НеПРОФИЛЬНый актив. Сергей Шакуров: мужчина должен быть на стреме

Кстати, сам Шакуров из тех, кто не считает своих лет. Ему 69, и наплевать, что скажут те, кто считает безнравственным брак с женщиной на 30 лет моложе. Потому что у него есть сын — третий ребенок по имени Марат. Кажется, он ждет конца интервью, чтобы высказаться по этому поводу. Артисты редко бывают свободны в истинном значении этого слова, но ему это удается. Трудно сказать, то ли в силу спортивного прошлого, заложившего в мастера спорта по акробатике гены победителя, то ли благодаря характеру, который категорически не согласен делать то, что ему не нравится — еще с младенческой купели. Во всяком случае, мне так и не удается вспомнить фильм откровенно пошлый или слабый, в котором снимался бы Сергей ШАКУРОВ. И за это ему гранд-мерси.

— В одном из ваших интервью прочитал, что в 34 года вы вдруг поняли: жизнь — очень стремительная штука, и ее стоит проживать с большей тщательностью… Получилось?
— Мне кажется, это бывает у каждого — где-то в районе 35 лет приходит осознание, что время начинает мчаться как сумасшедшее, хотя до этого оно вроде и не особенно торопилось. Я отчетливо помню, что испугался тогда этого ощущения — неотвратимости и неизбежности наступления зрелости…
С этим действительно ничего нельзя поделать, разве что только поменять отношение к происходящему. Когда включаешь философию, все не так страшно. Даже нормально.

— А чеховский Иванов, которого вы играете в театре, в этом возрасте стрелялся…
— Там мы имеем дело с типичной болезнью интеллигента, когда человек в самом расцвете сил оказывается не у дел: кругом долги, хозяйство развалено, он просто ничего не может изменить в собственной судьбе — хотя по сути своей мощный и сильный. Это трагедия, и ему видится только один выход…

— Вот и не скажите, можно жениться на молодой девушке Саше, что вмиг решает все его денежные затруднения. Человек современный даже обрадовался бы такой альтернативе выстрелу в висок.
— Пожалуй. Но Иванов — что было в духе того времени — посчитал это безнравственным и ушел, чтобы никому не мешать…

— Мне кажется, вы на его месте никогда бы так не поступили…
— Да боже упаси! Я могу выскочить из любой ситуации. Было время, когда все развалилось и в театр просто перестали ходить. Можно было отчаяться и разувериться в профессии, выбранной 20 лет назад. Ведь долго все было хорошо: слава, признание, любовь зрителей, и вдруг — бац, и ты никому не нужен. Состояние чудовищное, но тот период я пережил — и, как считаю, достойно, не теряя лица.

— Можно было в тренеры по акробатике пойти…
— Нет, с большим спортом я завязал в 20 лет. Хотя на этой стезе все складывалось довольно неплохо — можно было тренироваться, поставив задачу выиграть, скажем, чемпионат мира или, закончив карьеру, перейти в цирк, где тогда зарабатывали очень хорошие деньги.
Но параллельно я занимался в драмкружке — в самодеятельном театральном коллективе, который со временем неплохо вырос в творческом плане, — и эта стезя затягивала меня все больше и больше. Хотя справедливости ради надо признать, что по сути своей самодеятельность — все же скорее валяние дурака, не совсем серьезное искусство.
Я всегда рос свободным пацаном — за мной же никто не следил. Родители поступили типичным образом: чтобы сын не вырос дурачком, пристроили в кружок.

— Но вам повезло: молодого самодеятельного актера Шакурова заприметил не кто иной, как мэтр советской драматургии Виктор Розов…
— Он устроил меня в театральное училище, куда надо было поступать с высшим образованием, а у меня всего-то восемь классов было. Мастер спорта — это же не повод. Но Виктор Сергеевич посмотрел, как я сыграл в нашем народном театре главную роль в пьесе Островского “Не было ни гроша, а вдруг алтын”, и решил, что у меня есть задатки и актерскому ремеслу надо учиться всерьез. Я же, понятное дело, не умел ни говорить, ни двигаться. Об истории искусства вообще ничего не знал: кто такие Чехов, Станиславский? Я ж тупым был, какие взятки со спортсменов?

— Среди них у вас много друзей?
— До сих пор с Мальцевым дружу. Замечательный мужик во всех отношениях!

— С одной, правда, проблемой, немного мешавшей ему во время карьеры…
— Ну ничего, дело житейское. Мы на банной почве познакомились. Рагулин, Мальцев и вся их бывшая компания раз в неделю ходили в баню. А я тоже это дело люблю. Так и завязалась наша дружба.
С тех пор Саша был на всех моих спектаклях. Я, правда, не большой любитель хоккея, но иногда тоже ходил. Мне с ними всегда интересно. Они, знаешь, меня как шута принимали. Я немного утрирую, но, конечно, тонкий юмор спортсмены в подавляющей своей массе не всегда понимают.

— А зачем? Сейчас в хоккее другая задача — денег поднять.
— Да там хотя бы результаты есть, зато в футболе ведь полный завал. В него инвестируется все больше и больше денег, а играем мы все хуже и хуже.

— Тоже будете главного тренера критиковать?
— Да зачем… Гуус, Шмус, Карапуз — кто бы нас ни тренировал, российские футболисты играть лучше не начинают.

— Ну, положим, последний раз россияне крупно отличились в составе сборной СССР еще в 60-м году…
— Но тогда-то они бесплатно играли, а сейчас бешеные деньги зарабатывают. Последний матч с греками — это же катастрофа. И просвета никакого не видно. И кто бы из тренеров ни взялся за сборную, результат один и тот же.
Я сам состою в комиссии по этике в Российском футбольном союзе и знаю, о чем говорю. Мы не умеем играть в футбол. Есть же образцы для подражания — та же “Барселона”, например…

— Это как-то совсем уж далековато. Но есть “Арсенал” с Венгером, который берет молодых футболистов и кропотливо растит из них новых звезд, чего не удается ни одному российскому клубу — у вас предпочитают покупать готовых за сумасшедшие деньги.
— Никто не хочет ждать, видимо… Но я вот, хоть убей, не понимаю, как может малюсенькая Хорватия, чьи людские и материальные ресурсы просто несопоставимы с российскими, играть лучше, чем мы. Бред какой-то…

— Но в общем-то найдется еще не один игровой вид спорта, в котором Хорватия обыграет россиян…
— Значит, система у нас не работает. В детских школах мы что-то не то закладываем. Я, когда тренировался, не понимал, как это можно на соревнованиях занять второе место. Меня тренер настраивал так, что я думал только о первом месте.

— Мне кажется, человек изначально должен быть по своей натуре победителем, и это качество очень трудно воспитать искусственным путем.
— Хорошо, но откуда у нас в тех же 60-х было такое количество шикарных игроков: Яшин, Нетто, Стрельцов?

— Сейчас в футболе конкуренция стала куда серьезнее. Как ни банально это звучит, но теперь в него играют во всем мире…
— Значит, надо принимать правила игры и уже в новых условиях бороться за победу. Технологии, психология — давайте привлекать всех лучших специалистов. У нас колоссальный людской ресурс и неплохие традиции. Куда нам это девать? Хотя, если разобраться, в России хватает других проблем, и, наверное, эта — не самая главная.
Я, например, не понимаю ту демократию, за которую боролись и которую все исступленно хотели. Теперь воровать может любой и ничего ему за это не будет. Ну как может чиновник из министерства — даже не самый главный, а где-то там из второго или третьего ряда — иметь виллу за миллионы долларов?! Откуда они могут у него взяться?

— С этим, конечно, можно бороться. Пойти в Думу… Но, насколько я знаю, вы сторонник того, чтобы каждый занимался своим делом, а актеры не мнили себя политическими деятелями.
— Да, это выглядит глупо. Попадание в Думу — это не шаг вперед для артиста. Наташа Гундарева там побывала, потом бежала панически, потому что поняла: это не ее. А эти наши спортсменки? Мало что сделавшие, прямо скажем, в спорте…

— Я бы не сказал: Алина Кабаева первую свою золотую медаль практически сама из рук выпустила. Она навсегда останется культовой фигурой в мировой художественной гимнастике.
— А Хоркина что?

— Светлана — двукратная олимпийская чемпионка и неоднократная чемпионка мира. И, как ни крути, тоже целая эпоха в мировой спортивной гимнастике. Да и вообще, чем плохи в Думе красивые девушки?
— Не знаю, может, это и хорошо, но польза-то какая? Если для художественной гимнастики, то, наверное, да, Алина может для нее что-то сделать. Если, скажем, ювелир пойдет туда, он что, ювелиров будет раскручивать? 500 человек — и каждый будет за своих радеть, так, что ли? А дороги кто будет строить?

— Те, кто из строителей пришли.
— Смешно все это… Если ты достиг вершин в какой-то деятельности, это вовсе не говорит о том, что на новом месте работы ты тоже сразу станешь чемпионом. Надо же пройти какие-то ступеньки для начала. Думе надо заниматься серьезной законотворческой деятельностью, и депутатам необходимо не только аналитическое мышление, но и большой опыт практической работы. Иначе все смахивает на выполнение плана — для галочки.

— А что за театр скажете?
— На самом деле ни в какие ворота не лезет, когда народные артисты играют там за копейки. Люди не только о даче — о сортире на улице мечтать не могут. И если такое бывает в Москве, то что говорить о периферии…
Сейчас актеры думают лишь о том, чтобы прокормить семью, люди же практически на разрыв живут. Поэтому, кстати, так много смертей бывает, когда артисты просто не успевают дожить до преклонного возраста, хватаясь за любую работу.
У нас же не бывает, как в Америке, когда актер получит 300 тысяч долларов за фильм и ему не надо уже крутиться как белке в колесе. У наших деньги сразу иссякают: едва только съемки в одном проекте закончились, как давай сразу же другой начинай.

— Именно поэтому, следует полагать, многие заслуженные и популярные артисты, что называется, вписываются в проекты, которые еще на этапе изучения сценария трудно отнести к шедевральным… А вы, уж не сочтите за лесть, являетесь одним из немногих исключений.
— Просто не могу себе этого позволить. Лучше книжку почитаю или с ребенком посижу, чем снимусь в плохом кино. Тогда бы мне цена была — ноль, если бы я на все бросался. А я собой дорожу — и правильно делаю.

— Обычно у артистов спрашивают, что бы они еще хотели сыграть, но вы неоднократно говорили в интервью, что сыграли уже практически все, что хотели.
— Это правда, я уже ничего не хочу. Меня надо только чем-то удивить. Покажите мне сценарий или пьесу, которыми могу загореться, — и я потрачу силы, чтобы участвовать в этом проекте.

— Но вообще-то их с годами больше не становится… Раньше вас считали одним из самых спортивных актеров страны — вы ежедневно бегали, играли в футбол, теннис, плавали… Что осталось сейчас, когда до 70-летнего юбилея всего лишь месяц?
— Проблема даже не в возрасте, а в том, что с подобным графиком гастролей, когда по месяцу не вылезаешь из поездов, остается мало времени для здоровья. Спасает только вода.
Через день плаваю по километру за 23-24 минуты. Считаю, для моего возраста это хорошее время. Тем более что я сильно не упираюсь, фанатизм здесь вреден. Проплыл, сделал 100 приседаний в воде и побежал. Я же пацана своего младшего в школу вожу.
Честно говоря, я свободен от многих условностей, которыми люди любят себя окружать. И любого пошлю — мне дороже с сыном пообщаться.

— Послать — это хорошо. Слышал, что до недавнего времени вам и подраться было, как… В смысле легко.
— Ну, это же нормально. Каждый мужик должен уметь постоять за женщину и, если надо, подраться. И возраст тут не имеет значения. Только не думайте, что я какой-нибудь задира. Просто бывают такие случаи…

— Важно, чтобы любимая женщина чувствовала, что ее мужчина всегда начеку?
— Конечно. Бывает, сидишь, а сзади какая-то компания шумная — и понимаешь, что надо быть на стреме. И бутылку глазами нашариваешь, чтобы было что в руки взять.

— Ну а если их пятеро?
— Тогда надо ноги в руки и отваливать, не искушать судьбу…

Благодарим за содействие в интервью “Пан-Театр” и его директора Андрея Черного.