Евгения Павлина: ни слова о гимнастике

Разумеется, я не так наивен, дабы утверждать, что все оглянувшиеся без исключения немедленно признают в прохожей “ту самую Павлину” — таковых наберется процентов десять от силы. Еще примерно столько же вспомнят, что недавно видели ее по телевизору — в довольно-таки симпатичной и не напрягающей рекламе женского белья. Остальные восемьдесят процентов наверняка проводят ее взглядом и недоуменно подумают: странно, такая классная девушка, а вот так запросто гуляет по улице и ездит в общественном транспорте…

— Женя, тяжело ли быть красивой женщиной в современной Беларуси?

— Не знаю… По-моему, красота — понятие относительное. Для кого-то Павлина красива, для кого-то — так, ничего особенного. Лично я не ощущаю ни первого, ни второго, поскольку моя внешность мне жить не помогает, но, справедливости ради замечу, и не мешает. Возможно, в другой стране это оказывало бы на меня некое влияние…

— Хочешь сказать, что не замечаешь восторженных, а порой и откровенно похотливых взоров мужиков в твою сторону?

— Чего кривить душой, замечаю, конечно, просто иначе к ним отношусь, несерьезно, что ли. А может, просто “не те” мужчины смотрят?.. Как бы там ни было, я неоднократно улавливала аналогичные взгляды со стороны мужиков и на других представительниц слабого пола. Благо красивыми женщинами белорусская земля, слава богу, не обделена, по крайней мере, меня они окружают. Поэтому и не считаю, что эффектная девушка на улицах наших городов — явление уникальное.

— Еще бы не окружали… Впрочем, я хотел спросить вот о чем: зачем Евгении Павлиной нужны театр, переименованный позже в арт-проект, детская студия гимнастики — по сути, частная школа? Не думаю, что эти начинания дают тебе сказочные прибыли.

— Ты прав. Ни театр, ни школа не приносят не только доходов, но даже морального удовлетворения. Честно. И сегодня перед тобой далеко не та Павлина, что была вчера, которая весьма патриотично относилась к собственным проектам: надо, мол, Женя, надо; нынче я все чаще серьезно задумываюсь о замужестве, семье, детях…

— Так за чем дело стало? Вышла бы замуж за надежного, обеспеченного и интеллигентного мужчину — и вся недолга.

— Богатые с интеллектом женихи… Мне кажется, таковых в Беларуси, к сожалению, практически не существует. Ну и ладно! Кроме того, я убеждена, что каждый человек — не важно, мужчина либо женщина — должен быть как минимум финансово независимым. Или хотя бы стремиться к этому. Вот и пытаюсь воплощать в жизнь собственные идеи. В первую очередь затем, чтобы быть, как говорится, сама себе голова. Однако пока дело не очень-то ладится. Скажу больше: сегодня я зависима буквально от всего, даже от погодных условий… Да, муж обязан обеспечивать жену и детей всем необходимым, прежде всего для того, чтобы ощущать себя настоящим, без комплексов мужиком. Однако я сама не смогу сидеть дома и жить на те деньги, которые будет приносить в семью супруг. Как бы сильно его не любила.

— Глядишь, к тому времени театр и школа Евгении Павлиной станут для тебя не более чем хобби…

— Опять пошли мечты… Но я не зарекаюсь, все может быть.

— Выходит, в 24 года ты разучилась мечтать. Не рано ли?

— Мне скоро 25 — почти четверть века позади, а я все мечтаю, придумываю один проект за другим…

— Неужели в твоей голове роятся новые идеи?

— Конечно! А что еще остается делать? Если губят одни проекты — необходимо придумывать свежие.

Часто доходит до абсурда. Например, чуть ли не на следующий день после вручения мне на “Стадионе звезд” награды за победу в номинации “Подвижник года” (это случилось 17 декабря 2002 года в столичном развлекательном комплексе “Белая вежа”. — “ПБ”.), я поняла, что могу потерять студию. Когда думаю, что Алина Кабаева лишь планирует по завершении спортивной карьеры открыть собственную школу, Света Хоркина, которой нашли помещение, все за нее сделали, только размышляет об этом, а в Минске детская студия гимнастики нормально функционирует, но может закрыться в любую минуту из-за вороха проблем, мне становит просто смешно… Правда, смех этот со слезами на глазах.

— Поделиться трудностями не желаешь?

— А надо ли? Проблемы у всех одинаковые — деньги, точнее, отсутствие оных. Во всяком случае, я их не вижу, хотя, не исключено, это разные вещи. А ведь мне на оплату аренды зала надобны не такие уж баснословные суммы. И уж доподлинно гораздо меньшие, нежели для некоторых отечественных бизнесменов, — кое-кто из них в день тратит больше на собственные нужды, чем мне необходимо в месяц. Короче говоря, я не в состоянии выкладывать за аренду и коммунальные услуги от одной до двух тысяч долларов в зависимости от времени года. Не стоит также забывать, что я должна платить налоги, да и тренеры за “спасибо” тоже не работают.

Во многом это связано с новыми нормативно-правовыми актами, с принятием которых мои льготы оказались аннулированными. Чтобы повторно их получить, необходимо переоформить документы и снова потратить уйму времени и сил. Причем на этот период от арендной платы меня никто не освободит. Остается одно из двух: либо распустить школу и ждать, пока переоформлю документы для получения новых льгот (фактически начать сначала, хотя мне, признаюсь, с трудом удалось собрать этих пятьдесят человек), либо оставить все как есть и заняться поиском тех милых добрых дядечек, которые станут дарить мне деньги непонятно за что. Впрочем, здесь я утрирую, конечно же…

— Да уж, милые добрые дяди могут потребовать от Жени Павлиной “множество мелких услуг за каждый скормленный витамин”, как говаривал Остап Бендер.

— Меценатов в нашей стране почти нет, это точно… Хотя мир и не без добрых людей. С ремонтом зала, например, мне реально помогла известная предприниматель Елена Скрипель; бывший премьер-министр Владимир Васильевич Ермошин не бросает на произвол судьбы; директор Дворца спорта Николай Михайлович Фролов пытается сделать все от него зависящее, чтобы школа не развалилась и осталась в этом здании (студия Павлиной расположена в помещении Ледовой площадки минского Дворца спорта. — “ПБ”.); Володя Япринцев никогда не откажется помочь. Остальные же — поверь, мне довелось разговаривать со многими людьми, в том числе и с силовиками, — только обещают… В этом и кроется моя основная ошибка, в жизни нужно рассчитывать исключительно на себя. И я уже не могу сдержать улыбки, когда в очередной раз слышу: “Женя, да не переживай! У тебя и не проблемы вовсе, а так — проблемки, выеденного яйца не стоят, поможем”. Помнишь, в замечательном фильме Леонида Гайдая “Иван Васильевич меняет профессию” героиня Натальи Крачковской Ульяна Андреевна Бунша говорила: “И тебя вылечат, и тебя вылечат, и меня вылечат”? Вот так и меня “лечат” и кормят обещаниями… Убеждена, было бы значительно проще, если бы не давали слово подсобить. Но, очевидно, человеку легче пообещать заведомо невыполнимое, чем элементарно отказать: не могу, мол. Я же не дитя малое, не обижусь, ибо прекрасно понимаю, что всем сегодня тяжело. Так будет честнее. И знаешь, в чем трагикомизм ситуации: я не единожды прокалывалась и тем не менее продолжаю верить людям, надеяться, что на сей раз человек не подведет. Наивная? Наверное. Однако я такая: коль пообещала, в лепешку расшибусь, но сделаю, поэтому имею право рассчитывать на адекватное отношение к себе.

— А вдруг ты не там ищешь? Может, твое призвание — театральные подмостки? Рассказывают, ты здорово смотрелась в спектакле по знаменитой поэме Миколы Гусовского “Песнь о зубре”, за постановку которого режиссер Валентин Дудкевич получил Государственную премию. Да и само название “Театр Евгении Павлиной” ко многому обязывает…

— В принципе этим я уже переболела. Впрочем, нет, кривлю душой, я до сих обожаю выступать на сцене, очень люблю зрителей, приходящих на наши представления… Другой вопрос, что я быстро загораюсь, однако, как и любой огонь, если в нем не поддерживать пламя, достаточно скоро затухаю, когда начинаю чувствовать бесполезность собственных усилий. Наш театр сегодня практически невостребован: мы до обидного мало выступаем, хотя программа, по-моему, здорово подготовлена. Ты не представляешь, как все это меня утомило — до такой степени, что я остыла к арт-проекту, и от некогда огромного “костра” остались одни еле тлеющие угольки. Мы, разумеется, постоянно пробуем что-то новое, ищем свежие подходы, но, повторяю, без выступлений, без зрителей театр постепенно угасает…

Впрочем, самое трудное даже не это. Тяжелее всего выглядеть эдакой “железной леди” (увы, я далеко не “железная”), которая, как поет Андрей Макаревич, “идет по жизни смеясь”. Я жутко устала казаться настолько сильной, что в состоянии тянуть проект за проектом… Поначалу думала, что просто капитально устала, нужно перевести дух, и все вернется на круги своя. Как бы не так! Недельный отдых, который я себе позволила, не оправдал ожиданий: настроение осталось прежним, да и сил не прибавилось…

— И в подушку можешь поплакать?

— В последнее время часто, даже чересчур.

— Легче становится?

— Ничего подобного. Не исключено, я уже дошла до предела, имя которому безысходность. Хотя стараюсь предаваться хандре, апатии как можно реже, поскольку знаю: проплакав полночи, наутро проснусь помятой и некрасивой; мужики перестанут оборачиваться в мою сторону. Зачем мне это надо?

— Кто или что помогает тебе преодолеть стрессовое состояние? Друзья, книги, музыка, кинофильмы?

— Как правило, выхожу из депрессии сама. Правда, очень благодарна американцу Александру Беллу за то, что он подарил человечеству телефон (хотя сейчас утверждают, что подлинным автором был итальянец Антонио Меуччи, у которого янки позаимствовал идею), ведь его изобретение помогает общаться, не выходя из дома и не видя лица собеседника.

Музыка? Слушаю ее практически постоянно. Читать люблю, кино смотрю с трудом, на дискотеки практически не хожу, хотя танцевать обожаю.

Приятелей, друзей у меня много, хотя в женскую дружбу я не верю.

— Неужели веришь в дружбу между мужчиной и женщиной?

— До поры до времени, однако рано или поздно их отношения наверняка перерастут в интимные. После чего парень с девушкой обычно либо женятся, либо расходятся, друзьями же расстаются крайне редко… Обидно, что часто после свадьбы люди трансформируются, причем нередко не в лучшую сторону. Может быть, именно поэтому и тяну с замужеством: не хочу меняться, да и свобода дороже.

— Уж больно пессимистичный разговор у нас получается… Давай направим тему в несколько иное русло. Как возник вариант ролика, получившегося, надо признать, красивым и ненавязчивым, в котором ты рекламируешь белье фирмы “Serge”?

— Спасибо на добром слове, если, конечно, говоришь искренне. Но почему-то я тебе верю… Ответ, очевидно, кроется в том, что над роликом трудилась команда истинных профессионалов. Они очень ответственно подошли ко всему, начиная от приглашения оператора Николая Ивасева, работавшего, кстати, за камерой в сериале “Каменская”, фотомастера Андрея Щукина, создавшего буклет (он сотрудничает со многими агентствами, в том числе и с небезызвестной “Тамарой”), и заканчивая постановкой света и так далее.

Знаешь, я больше всего боялась, чтобы ролик не получился вульгарным или непристойным. Ведь нижнее белье — вещь чрезвычайно интимная, поэтому изо всех сил старалась не перейти ту тоненькую, почти невидимую грань, которая и отделяет красоту от пошлости… И хотя небезосновательно, видимо, считается, что качественный товар в рекламе не нуждается, однако фирму “Serge” следует уважать и поддерживать за то, что ее дизайнеры, сотрудники не стоят на месте, а стараются двигаться вперед.

Почему представители “Serge” вышли именно на меня? Без понятия, тем более что я уверена: любая другая гимнастка выглядела бы в рекламе как минимум не хуже.

— И все-таки в ролике, на мой взгляд, есть один недостаток: он чрезмерно пуританский. Откровеннее белья не нашлось?

— “Serge” выпускает именно такие модели, это их стиль. Кроме того, клип, демонстрируемый по телевидению, по-моему, не лучший из снятого. Было еще несколько роликов, один из которых, как мне кажется, получился более душевным, эмоциональным. Впрочем, это моя субъективная точка зрения, в фирме посчитали иначе.

— Сколько времени ушло на съемку клипа?

— Ни много ни мало — десять часов. Ролик снимали здесь, в студии, было очень холодно, мне пришлось бегать по залу в полуобнаженном виде, но я получила колоссальное удовольствие. Так что эти десять часов пролетели незаметно. Правда, были еще четыре дня интересной и творческой работы над буклетом.

— То есть в сумме набежала целая трудовая неделя. И сколько тебе заплатили за участие в рекламе? За границей спортсменке с твоим именем гонорара хватило бы, по меньшей мере, на недельку-другую отдыха где-нибудь на Гаити.

— Ну, а я, наверное, могла бы позволить себе поездку на Нарочь, чем восполнила бы пробел, так как ни разу там не была… Но вообще-то, будь у нас западные расценки, купила бы машину и перестала бы передвигаться по городу в общественном транспорте. На Востоке, к слову, гонорары выше, например, в Москве. А поскольку ранее я никогда не связывалась с подобными проектами, то, получив предложение, немедленно позвонила Алинке Кабаевой: колись, мол, подруга, сколько отстегнул “Samsung” за участие в рекламе. Когда она назвала сумму, мои уши завяли и свернулись трубочкой. Алина, конечно же, поинтересовалась: “А ты куда пытаешься влезть? Если будешь просить меньше, перестану с тобой общаться”. — “Спасибо, я просто поинтересовалась, чтобы ориентироваться в ценах, и прекрасно понимаю, что наши страны — это два разных государства, в которых и требования, и суммы за участие в рекламе, мягко говоря, несколько отличаются”.

Возможно, мне следовало жестче разговаривать с руководством “Serge” по поводу величины гонорара, на этой почве у нас вышел небольшой конфликт… Но не будем о грустном: в любом случае, мне не стыдно за то, что получилось, и как я поработала.

— Итак, на сцене ты выступала, в рекламе снималась, теперь очередь за кино…

— Мне кажется, я плохая актриса. Разве только комедийного жанра: мама, допустим, считает, что ее дочь — клоун по жизни. Так или иначе, о карьере в кино сейчас не задумываюсь, телевидение же, напротив, привлекает.

А еще мне интересно, как у Хоркиной прошел дебют на сцене. Видевшие спектакль, утверждают, что первый блин не выдался комом; говорят, после премьеры Светины взгляды на жизнь, манеры поведения поменялись в корне. Похоже, в ней действительно открыли актрису.

— Маме виднее… Может, стоило по окончании спортивной карьеры податься во ВГИК.

— Мысли на этот счет были, не скрою. Тем паче моя семья в принципе актерская, родной дядя — режиссер-постановщик Орловского драмтеатра. Но сильнее всего мечтала тогда пробиться в “Тодес”. Однако когда поделилась планами с родственниками — хочу-де, спасу нет, попасть в театр Аллы Духовой, помогите! — они ответили: только через наш труп, иди куда угодно, только не в “Тодес”. В качестве альтернативы предложили другой вариант: я поступаю в один из московских театральных вузов, при этом одновременно начинаю профессиональную деятельность, танцуя в солидных клубах и снимаясь в музыкальных клипах. Отказалась, и, как сейчас убедилась, зря. Решила: я — патриот, соберу всех “голодранцев” “да кучи”, и мы такое замутим! Замутили… Правильнее было бы заниматься исключительно собой. Но до понимания этого я дошла лишь недавно, когда убедилась, что не настолько сильна, дабы тащить еще кого-то следом. Нужно было сперва себя поднять до определенного уровня, а уж потом, как говорится, держать пальцы веером. Я иногда окидываю мысленным взором то, что наворотила, и вижу: шума было много, а дела… меньше, скажем так.

— Ты обмолвилась о телевидении. Я, каюсь, крайне нерегулярно смотрю БТ, но не припомню, чтобы ты, кроме как на “Стадионе”, светилась на TV. Неужели это можно считать дебютом Павлиной на телевидении? Мало того, на той передаче ты выглядела, как бы сказать помягче…

— Да уж говори как есть: полной идиоткой. Только при чем здесь дебют? Я же не вела ту программу, верно? Нехорошо, конечно, поступили авторы передачи по отношению ко мне. За что, спрашивается, меня так, чем я провинилась?.. И главное, в преддверии того “Стадиона” я уточняла: “Тема программы “Спорт и финансы”? Так ведь я ни с какого боку не подхожу: к спорту сейчас имею весьма отдаленное отношение, а к финансам — тем более”. Вот и потерялась… После прямого эфира я какое-то время не могла разговаривать из-за душившего меня истерического смеха и на все звонки отвечала: “Без комментариев”.

А ты действительно невнимательно смотришь БТ. Программу “10 минут о спорте” забыл? В ней и состоялся мой дебют. А участие в “Стадионе” — это полная лажа.

— Понравилось вести “10 минут о спорте”?

— Почему ты спрашиваешь? Почему мое участие в рекламе не вызвало у тебя нареканий и отрицательных эмоций, а о передаче “10 минут о спорте” говоришь с откровенным ехидством в голосе?

— Потому что не представляю Женю Павлину в роли диктора — “говорящей головы”.

— А я считаю, с этого можно начинать карьеру на телевидении. Во-первых, любая дорога начинается с первого шага, который позволит потом подняться на определенный уровень и, возможно, станет трамплином для собственной программы. Во-вторых, “говорящая голова” — это не так просто, как некоторым кажется. Неправда, что для работы диктором на телевидении большого ума не надо: читай, дескать, написанный кем-то текст и мило улыбайся — в этой профессии достаточно подводных камней. С нами, между прочим, две недели занималась Зинаида Александровна Бондаренко, мне так понравилось. Наверное, в школе недобрала, и, кроме того, думаю, что я способная ученица, хорошо поддаюсь “дрессировке” — все новое и интересное впитываю в себя как губка.

— Программа шла на белорусском языке. Здесь проблем не было?

— Еще какие! Я некомфортно себя ощущаю, когда полностью не понимаю, о чем говорят люди. С белорусским так и получилось, правда, через некоторое время я добилась заметного прогресса.

— Але ж гэта, шчыра кажучы, дрэнна, калi ў краiне, назва якой Рэспублiка Беларусь, роднай мовы амаль што не чуваць…

— Наверное, ты прав, однако я считаю, что лучше грамотно разговаривать по-русски, нежели по-белорусски через пень колоду. Открою секрет полишинеля: в нашей стране до обидного мало людей, профессионально владеющих белорусским языком. К сожалению…

— И последний вопрос. Не жалеешь, что детство и юность отдала художественной гимнастике?

— Ни на йоту. Гимнастика сделала из меня ту Женю Павлину, которая есть. Плохую ли, хорошую — другой вопрос: что выросло, то выросло. Ведь даже тому, как я научилась, практически никого не напрягая, выходить из стрессового состояния, во многом обязана художественной гимнастике.