ШОУ. Таланты и поклонники

Греет только одно — скоро все отмучаются и все будет хорошо. И тренерская, и кабинеты, и зал, откуда выставили групповые (в этом месте главный тренер команды Татьяна Ненашева поморщится, заметив неловкость формулировки: “Не выставили, а мы сами ушли. Попробуй меня выставь…”).

Без Ненашевой в нашем рассказе о последних днях подготовки к шоу обойтись никак нельзя. Именно в нее упирается взгляд, когда мы наконец проникаем в зал, поплотнее закрыв за собой дверь в замусоренный мир. Татьяны Евгеньевна обладает потрясающим свойством каждого по-настоящему большого тренера — зайдя в любое помещение, под завязку набитое людьми, его находишь практически безошибочно. Даже если он сидит с отсутствующим взглядом и вовсе не старается попасться на глаза никому из посторонних. Посторонние, конечно, это мы.

Нас трое — я, Саша Стадуб и его фотоаппарат. Последний, как назло, цифровой, и образованные “тростиночки”, давно уловившие разницу между диском и пленкой, облепят нашего фотокора уже после первого снимка. Конечно, девчушки сейчас отдыхают, наблюдая за тем, как на другой части ковра завершают бесконечную тренировку “групповички”, но все-таки…

Эх, как бы гаркнул я сейчас на месте Татьяны Евгеньевны: “А ну быстро закрыли дверь с той стороны!” А затем объяснил бы сцену вытянувшемуся в недоумении Сашиному лицу: “Понимаешь, это творческий процесс, в котором все пропускается через себя. Мы здесь лишние, только путаемся под ногами…” И я бы даже счастливо улыбнулся, ни капелечки не обидевшись на крик. Ведь, показавшись на секунду, мы уже приобщились к удивительному действу, которое вам только еще предстоит увидеть.

Но Ненашева не такая. Она добрая. Нет, не сейчас, конечно, не в эту минуту, когда раздает своим подопечным по серьгам за небрежно исполненный кусок упражнения, а вообще…

Я вспоминаю, как на одной из тренировок, разговорившись с Ненашевой, сказал ей: “Таня, а как ты думаешь…” и чуть не упал в обморок, когда проникновенный тон собеседницы мгновенно сменил не давший мне закончить фразу металл: “А я думаю, что без мозгов плохо думать!” Реплика, которую можно было услышать даже в конце зала, была точно рассчитана по уровню децибелов и адресовалась гимнастке, неверно выполнившей элемент. Каким-то потрясающим образом Ненашева умудрялась вести беседу, не лишенную определенного философского смысла, и одновременно полностью контролировать ход тренировки, даже формально и не принимая в ней участия.

Ах, этот голос Ненашевой… Мне очень хочется услышать, как она поет. Она мне сегодня не даст интервью (ну и не надо, подумаешь…), но зато проговорится, глядя на позирующую Стадубу Наташу Пальчевскую: “А я, между прочим, хорошо пою”. Меня эта новость не удивляет, я не знаю, чего не умеет делать Ненашева. У нее все получается не просто хорошо, а талантливо, и я не сомневаюсь, что при желании она сможет дать уйму полезных советов и бригадиру местных строителей. Просто не хочет. По-моему, сейчас она вообще уже ничего не хочет, кроме того, чтобы за ней быстрее приехал муж Игорь.

Я заглядываю в ее большие, словно чайные блюдца, глаза в надежде увидеть в них море. Туда обещал послать их министр после того, как закончатся все эти кубки, чемпионаты и шоу. Но странно, вместо лазурных волн и мельчайшего, словно соль, солнечного песочка я вижу… диван, телевизор, жалкие и поникшие фигуры студентов, бредущие на занятия в академию, — это, следует полагать, вид из окна ее квартиры в Олимпийской деревне.

Я вскакиваю и тревожно вглядываюсь в лица девчат. Зачеты в институте, “Шайба”, кино, чей-то день рождения, о господи, Маша, кто это там рядом с тобой? Радует только Злата — в глубине ее голубых, словно майское небо, глаз все-таки плещется море. Правда, немножко грязноватое, Новороссийск все-таки. Злата, а ты знаешь, что этот город занимает… Все она знает. И то, что от него до ее родного Краснодара рукой подать — тоже.

Эх, ну почему их не тянет на недельку в какой-нибудь Египет? Право, как бы славно там все устроилось: загар, фрукты, пляж, ну разве что иногда потренироваться. Нет, родина милее. Девочки уходят с ковра, опустив головы, — устали, устали…

Странно, вроде бы ушли, а народу меньше не стало. И откуда только в зале столько малышни? Впрочем, кто это там весь в белом? О нет! Срываюсь с места и опрометью бегу за своим рюкзаком, оставленным в тренерской. С любовью достаю их, аккуратно выглаженные и накрахмаленные. Согласитесь, такие надевать приятно. Для хорошего человека нужны свежие уши. Я завязываю тесемочки, согреваюсь мыслью, что моему следующему собеседнику вопросов задавать не надо. Он все расскажет сам.

Наташа Пальчевская, та самая, которая не дожила до чемпионата мира в групповых упражнениях со своим вечно больным коленом, смиренно сидит перед Сашиным аппаратом. По-моему, это длится уже с полчаса. Загипнотизировала она его, что ли?

Впрочем, Палец (именно такое у нее прозвище в художественных кругах, само собой подразумевающее самого центрового представителя дружной пятерки) может все. Только она, не совсем удавшаяся журналистка и будущая актриса, умеет сообщать скандальные новости буднично. “Да, на шоу буду петь. Да, без “фанеры”. Что именно, пока не знаю. Волноваться? С какой стати? Ну и что, что раньше нигде не пела? Подумаешь, Дворец Республики…” Я не сомневаюсь, что Наташка с одинаковой легкостью взялась бы представлять Беларусь что на Евровидении, что в каком-нибудь Сан-Ремо. Ей кажется, что тяжелее гимнастики уже ничего не будет.

Но я отстал, безнадежно отстал от Пальца: ее мысли летят по полям и лесам, словно неуловимые мстители в вечной погоне за бурнашами. Что такое “Матрица-2. Перезагрузка”? Жалкая заокеанская поделка с претензией на кич. Настоящая перезагрузка — это монолог 19-летнего Пальца, забрасывающего собеседника планами, чья грандиозность заставляет меня на всякий случай оглядываться по сторонам. Менталитет, знаете ли…

Кстати, она мне всегда нравилась. Давай, Палец, жми на всю катушку, доказывая остальным, что настоящие спортсмены ничего в этой жизни не боятся. Даже отсчета с полного нуля…

Палец, небрежно сдвинув на затылок кепку, идет репетировать танго. Вместе с Юлей Раскиной и еще десятком девчонок помоложе — в голову так и лезет мотивчик шлягера Андрея Губина. Такие девушки, как звезды…

А вот и еще одна. Элона Осядовская — девушка, которая всегда возвращается. Ведь у нее на это пять причин. А может, и все десять. Ее подруги уже давно в раздевалке, а участница проекта “Королева спорта”, влекомая, наверное, приобретенным модельным инстинктом, не спеша дефилирует вдоль ковра. Наконец это ей надоедает, и она снова становится той Осядовской, которая даже после самых изнурительных тренировок готова пуститься в пляс.

Если она сейчас выбросит свои стройные ноги и пойдет вприсядку, выписывая лебедиными руками правильные полукруги, то ее уже будет не остановить. Хорошо, что я знаю, где у нее кнопка. “Элонка, как тебе съемка Барабанщиковой?” Честная Элона восхищенно вздыхает: “Класс!” — и в задумчивости присаживается на ковер. Эх, Элонка, если бы ты знала, сколько конкуренток у тебя будет, кроме Оли…

“Как мне будущее шоу? Думаю, что оно будет просто супер. Лучше, чем те, которые проходили раньше. Не потому, что “Бланки” были хуже. Просто мы стали другими”.

Осядовская встает, покряхтывая, инстинктивно держась за вечно ноющую поясницу — “Старость не радость” — и ковыляет лишь первые два шага. А затем снова лебедь. Мне жутко хочется, чтобы она дотянула до Олимпиады, как, впрочем, и весь состав. И там взошла на пьедестал. Вот это была бы достойная концовочка…

Жаль, такой не будет уже у Раскиной — после этого Гран-при ее торжественно проводят из спорта. Впрочем, с олимпийского 2000-го Юля уже навсегда в истории гимнастики. Она уходит с тренировки последней. Тяжело дыша, опускается на скамейку. И опережает мой вопрос.

“Нет, не устала. Это ж все в радость…”

У Раскиной через три дня после шоу операция. Беларусь против Финляндии. Все та же плюсневая кость левой ноги, которую, как выяснилось, не совсем удачно прооперировали в Суоми. Теперь будут пробовать наши из Института травматологии и ортопедии. Полтора месяца в гипсе и еще месяц на реабилитацию.

Линять бы надо Юле отсюда. В Испанию, Италию или Францию. Выйти там замуж за нормального чудака с бабушкой и ежегодно проводить в какой-нибудь Гренаде турнир имени самой себя. Как Лена Витриченко. Я видел программку с этих соревнований. Там одних приветственных слов на половину буклета. Лена, мэр, спонсоры — все как положено. В Испании много людей, у которых есть деньги. У нас их, наверное, все-таки не намного меньше, но только вкладывать их в ту же художественную гимнастику они пока не спешат.

Я даже не буду спрашивать у Ирины Лепарской, сколько деловых людей набрало номер ее мобильного телефона, который она опубликовала в одной из спортивных газет. Я вообще не буду спрашивать ее о многом — мне и так все понятно. В крохотной комнатушке, до верху набитой игрушками и подарками для юных гимнасток и воспитанников детских домов, она сидит в единственном не занятом коробками кресле. В шубе, накинутой на плечи: в полдевятого вечера она наскоро обедает вместе со своей немногочисленной, но спаянной общим делом командой.

Я когда-то бывал в похожей ситуации, и мне от души жалко Лепарскую. Кормчий белорусской художественной гимнастики смертельно устал от постоянного недосыпа и от истрепанных нервов, без которых в этой стране, опутанной бесчисленными инструкциями и никому не нужными правилами, нельзя сделать ни шагу.

Она все равно останется крайней перед строгими дамами из Международной федерации гимнастики, если вдруг что-то у нас не совпадет или получится хуже, чем у других. Однако что-то мне подсказывает, что Лепарская вытянет. Попав, конечно, на деньги (только идиоты и пустые болтуны думают, что в Беларуси можно отбить соревнования в плюс). Но я уверен, что иностранцы Минск запомнят.

Нам нужны этапы и чемпионаты, мы рвемся в Европу не хуже россиян и украинцев. Жаль только, что у них больше к этому предпосылок и улыбок судьбы, которая к нам, белорусам, пока не так хорошо расположена, как к давним друзьям-соперникам по Союзу. Мы бедны, но обязательно прорвемся, нас ведь все-таки не так уж и мало.

У Лепарской хорошая память на настоящих мужиков. “Ты о них обязательно напиши, — просит она в перерыве очередных телефонных переговоров. — Мужчины ведь разные бывают. Есть те, которые любую бумажку кладут под сукно, чтобы вылежалась как следует. Есть посмелее, что легко дают советы, как все правильно делать, но сами даже пальцем не шевелят. А есть те, которые просто берут и делают. Сивакова напиши, Володю Япринцева, у которого и своих забот сейчас выше крыши, но он все равно помогает. Как и бывший замминистра Григоров. И спонсоров перечисли…” Но тут у Лепарской снова звонит телефон, и я ухожу, приятно сгибаясь под тяжестью плакатов с Инной Жуковой.

Мы ведь тоже спонсоры. Пока информационные. Но, если честно, мне давно хочется разбогатеть, хотя бы для того, чтобы помогать девчоночьей команде не только добрым словом и точеным слогом.

Вы, кстати, тоже можете — аплодисменты и горячая поддержка трибун по-прежнему в цене. Приходите во Дворец Республики с пятницы по воскресенье — не пожалеете. Зря мы, что ли, все вместе старались?

РАСПИСАНИЕ ГРАН-ПРИ “BELSWISSBANK”

17 октября. 17.00 “Baby Cup”.

18 октября. 14.00 Квалификационные соревнования в гимнастическом многоборье.

19 октября. 12.00 Гран-при “BelSwissBank” в отдельных видах многоборья.

19.00 Шоу звезд мировой гимнастики.