ЗНАКОМСТВО. Олимпийская модель

— Жалею о том, что не удалось заполучить Свету Рудалову в показ моделей белья на олимпийском балу. Не сомневаюсь, ты произвела бы фурор…

— Мне тоже хотелось бы попробовать себя в роли модели, но, увы, в первый день нового года мы улетели в Таиланд на восстановительный сбор. Мы — это все “личницы” вместе с главным тренером Ириной Юрьевной Лепарской и гостренером Викторией Сергеевной Кушнир. И отдохнули там просто замечательно.

Каждый день тренировались по три часа, а все остальное время наслаждались жизнью. Море, тридцать градусов тепла, кругом экзотика… Самое яркое впечатление? Посещение крокодиловой фермы. Там один дядя творил с этими рептилиями все что хотел. Таскал их, словно поролоновые матрацы, пасть им открывал, голову туда засовывал. Предлагал всем желающим последовать его примеру.

— Но ты-то, надеюсь, не растерялась?

— Я тоже попробовала, ничего особенного… В пасти у пластмассового крокодила, естественно. Или ты думаешь, что я совсем с головой не дружу, чтобы страну олимпийской медали за просто так лишать?

— Народная мудрость “скромность украшает девушку, когда у нее нет других украшений”, явно не про тебя…

— А что, ты разве не собирался меня про планы на Олимпиаду спрашивать? Давай сразу с этой темой разберемся. Если уже ехать в Афины, то бороться за медаль. Понятно, что ты найдешь много аргументов против: рейтинги, раскладки и тому подобное, и, наверное, будешь прав. Но спорт, как известно, такая штука, что часто вознаграждает упрямых. Тех, которые чего-то очень сильно хотят. А я как раз из таких.

По знаку Зодиака я — Скорпион. А он будет жалить себя до тех пор, пока ему самому не понравится то, что он делает. Он медленно, но уверенно идет к своей цели. Если надо — упрется, и ничем его не сдвинешь.

— Когда последний раз упиралась?

— Такой пример: бежим мы в Таиланде кросс по берегу моря. 45 минут. Понятно, что начинаем все вместе, кучкой. А потом кто-то вырывается вперед. И ты бежишь где-то в середине, устаешь, но знаешь, что тебе надо прийти первой. Любой ценой. И в итоге приходишь. Получается, я равномернее распределяю силы, чем другие девчонки. Ирина Юрьевна говорит: “Ты, Рудалова, выигрываешь тактически”.

— Я так понимаю, что эту реплику мы сделаем лейтмотивом рассказа о твоем героическом детстве, которое проходило в славном украинском городе Кременчуге.

— Город и в самом деле неплохой, известен предприятиями автомобилестроения, имеет два завода — сталелитейный и вагоностроительный. Кременчуг еще все знают потому, что через него поезда на юг идут. Там я и начала заниматься художественной гимнастикой. В возрасте шести лет. Параллельно ходила на народные танцы. Через четыре года гимнастику бросила, танцы перевесили, а потом еще через два все-таки вернулась в спортивный зал. Тренер вернула. Наталья Прокопьевна Солодовникова. Она же потом отправила меня в школу своей подруги Серебрянской. На сборы, как она тогда сказала.

Приехала к Любови Евсеевне в Симферополь. И объявила местным девчонкам, что я сюда только на месяц, а потом назад, в Кременчуг. Все только заулыбались, мол, мы тоже на месяц. И тогда я поняла, что быстро домой не вернусь…

Честно говоря, зрелище я собой представляла довольно удручающее. Мало того, что два года не тренировалась, так потом еще один мучилась с травмой. В общем, когда Любовь Евсеевна попросила меня показать упражнение с обручем, я не то что не прыгала и не поднимала ноги, а еще умудрилась и обруч этот несчастный раз семь потерять. Она так выразительно посмотрела на меня… А потом сказала, что могу остаться.

Через десять дней Серебрянская собралась отправлять меня домой. Из-за характера. Он в ту пору был, как теперь понимаю, жутким. Я не могла не прокомментировать ни одно тренерское указание и вообще вела себя довольно раскованно. Но совместными усилиями (вместе с Натальей Прокопьевной) мы эту проблему каким-то образом решили, и уже через год я выступала на Спартакиаде школьников Украины за симферопольскую школу.

Тогда-то на меня и обратила внимание Дерюгина-старшая.

— Блеснула, выходит, на турнире мастерством…

— Да нет, я там далеко была от призеров. Просто у Альбины Николаевны такое правило: она любит посещать различные турниры и брать на заметку перспективных девочек. Но тогда это ничем не закончилось. Я регулярно выступала в чемпионатах Украины и стабильно занимала места не выше 16-17-го. Первые 14 неизменно оставались за воспитанницами школы Дерюгиных.

— Весело у вас там было…

— Не то слово. Когда мне было 15 лет, в нашем зале проходил какой-то турнир. И так как в нем участвовали гимнастки из Киева, никого из симферопольских не заявили. Кроме меня и еще одной девочки: нам надо было выполнить норматив мастера спорта. Я, кстати, хорошо там выступила. После окончания соревнований ко мне подошла Альбина и предложила перейти к ней тренироваться. Я, естественно, переадресовала ее к своим тренерам, а те, само собой, никакого энтузиазма при этом не испытали. На следующем турнире приглашение повторилось… Уехала я из Симферополя тогда, когда стало ясно, что Любовь Евсеевна прекращает тренерскую карьеру. Она была вообще очень чувствительным человеком, и все эти нервные перегрузки основательно подорвали ее здоровье.

— И как тебя встретила знаменитая на весь мир школа Дерюгиных?

— Ой… Я в Симферополе прилично “перековалась”, и в Киев приехала уже очень скромная девочка, которая на все смотрела, раскрыв рот. Короче, провинция. А девочки там, я тебе доложу, палец в рот положить не позволят. Практически у каждой хорошо поставленный командный голос, в силе которого я убедилась уже после первой тренировки. Конкуренция чувствуется даже в раздевалке. Разговаривая друг с другом, они не стеснялись в выражениях, что меня, признаться, поначалу шокировало.

— Как пошли дела на ковре?

— Не очень здорово. В Киев вслед за мной переехала тренер из симферопольской школы, вот она-то и придиралась ко мне больше всего. Может, ей не нравилось, что я от нее уехала? Согласна, поначалу я была слаба физически и поэтому всегда попадала не в первый, а во второй состав групповых. И как только подходили какие-то серьезные соревнования, нас отправляли на балкончик. Мол, тренируйтесь там.

Впрочем, на чемпионате Украины я выступала уже в первой команде и, кстати, успешно. Во всяком случае, ничего из предметов не теряла, чего не скажешь о некоторых других. Тем не менее на чемпионат Европы, который стартовал через три недели, меня не взяли.

Я в Киеве одна была, понимаешь? Солодовникова, на что уже контактный человек, с Ириной Дерюгиной общаться не могла — они друг друга не терпели. Каждый день я названивала родителям: “Заберите меня отсюда!”

И все дело закончилось тем, что мы с Натальей Прокопьевной на свой страх и риск решили съездить в Минск. На тот момент там уже тренировалась Леся Ткаченко, и от нее поступали самые радужные отзывы о работе в динамовском зале. Нас это, признаться, вдохновило. Опасность была только одна — если бы в Киеве узнали о нашей отлучке в Минск, о последствиях можно было бы только догадываться… Поэтому я как бы заболела и поехала домой лечиться. На выходные. А сама в это время…

— Как встретила тебя Лепарская?

— Попросила показать пару композиций. Посмотрела и спросила: “А ты не хочешь в личном попробовать?” Если честно, я рассчитывала только на групповые, но от таких предложений, понятное дело, не отказываются.

Потом вернулась в Киев, собрала вещи и снова уехала уже тогда, когда сборная Украины отправилась на чемпионат мира. Затем домой звонила Альбина Николаевна. И мои близкие озвучили ей нашу версию о том, что я заболела, и вообще по семейным обстоятельствам не могу больше тренироваться. Но Дерюгина сказала маме, чтобы я возвращалась, так как она видела меня в олимпийской команде.

— И как же вы в конце концов разобрались?

— Разбирались тренеры. Я только помню, что потом поехала в Киев, подарила Альбине Николаевне цветы и сказала спасибо.

— А что она ответила?

— “Пожалуйста”. Мы сейчас с ней нормально общаемся. Мне кажется, что если к гимнастке у тренера изначально есть какая-то симпатия, то она потом уже не проходит. В отличие от Дерюгиной-младшей старшая может сама подойти и сказать что-нибудь вроде: “Ой, Света, какой у тебя красивый купальничек…” С ней просто.

— Как тебе показался Минск после Киева?

— Небо и земля. Я приехала, а Леся как раз где-то соревновалась, то есть ни одной знакомой души в зале не было. Но я даже не успела поразмыслить над тем, памятуя свой киевский опыт, как лучше стоит себя вести. Девчонки встретили очень доброжелательно, и я как-то сразу почувствовала к ним симпатию. В этот же день меня вовлекли в подготовку капустника. Было стыдно, но это слово мне ни о чем не говорило, потом я уже узнала, что капустником называют мероприятие типа концерта по заявкам, где спортсменки пародируют самих себя и, особенно, тренеров. Я, например, с трудом представляю что-нибудь подобное в сборной Украины.

— А потом начались тяжелые тренировки…

— Ну а куда без них? Поначалу мне все было не в тягость. Когда на тебя ничего психологически не давит, тренируешься с удвоенной энергией.

Кризис наступил перед прошлогодним чемпионатом мира. От меня требовалось все больше и больше, но я не чувствовала в себе силы, чтобы перейти на новый уровень. Помню, плакала, кричала, что не выдерживаю, у меня ничего не получается и прочее в том же духе. Кстати, когда срыв закончился, почувствовала себя намного легче, оттого что сумела все это высказать. А потом тренеры собрались вместе и поговорили со мной. Они сумели найти нужные слова, и снова все вернулось на круги своя. С одним, правда, отличием — я, хоть и чуть-чуть, но все же стала другой. Более сильной, что ли…

— Отдавая должное нашим тренерам, под конец года ты действительно стала заметно прибавлять.

— Я, наверное, просто повзрослела и стала более ответственной за свои поступки в жизни. И уверенность в себе появилась, чего раньше не бывало. Делаешь работу и понимаешь, что потом она обязательно даст отдачу. Знаешь, как приятно было, когда в Японии мы заняли второе место на чемпионате мира среди клубов, обогнав школу Дерюгиных. Это было что-то! Хотя не скажу, что испытываю к киевским девчонкам какие-то мстительные чувства. У нас вообще почему-то не получается с ними общаться. Все на уровне “привет — пока”. Вот с россиянками — другое дело…

— Каковы, на твой взгляд, отличительные черты гимнастки Рудаловой?

— Я как-то слышала, что меня назвали представительницей еще той, старой, гимнастики, к которой слово “художественная” было применимо в полной мере. Считаю это комплиментом, потому что сегодня все стали похожими друг на друга. Не нравятся мне новые правила. С одной стороны, хорошо, что резко увеличилось количество бросков. Это повышает зрелищность, а с другой, — необходимость постоянно думать, как успеть впихнуть в программу все связки, просто убивает. Если бы кто-нибудь смог прочитать мысли гимнастки на ковре во время выполнения упражнения, он, наверное, подумал бы, что она бежит четыреста метров с барьерами.

Так называемая “водичка”, во время которой раньше каждая спортсменка могла проявить свою индивидуальность, куда-то утекла. И это пошло не на пользу нашему виду спорта…

— Ты уж извини, ваш вид вообще не назовешь шибко популярным в мире.

— И это еще одна вещь, которая меня убивает. Ну вот смотри. По тому же “Евроспорту” постоянно крутят этот… как его… Ну, где мужики со швабрами лед натирают.

— Керлинг?

— Точно. Для меня этот вид спорта загадочен. Никакого спортивного или же эстетического интереса я в нем, сколько ни смотрю (хватает меня, правда, ненадолго), не нахожу. Но его показывают, по-моему, круглые сутки. А художественную гимнастику, где красивые и стройные девочки, на главном спортивном канале Европы увидишь только по большим праздникам. Ну почему?

— Да потому, что пивных мужиков из керлинга продают лучше, чем стройных красавиц из гимнастики. Конечно, это ненормально, но такой, видимо, менеджмент в вашей международной федерации. В смысле — никакой.

— Знаешь, я давно заметила, что наибольшей популярностью у зрителей пользуются показательные выступления. Там, где нет никаких правил. Только фантазия постановщика. На мой взгляд, нашему виду спорта мешают догмы, очень много которых прописано в правилах. Одинаковые прически, одинаковые купальники. Да и, по большому счету, мы все делаем одно и то же, разве что музыка меняется… Нет индивидуальности и женственности, которая, как мне кажется, куда более интересна болельщикам-мужчинам, чем пивные животы их собратьев, гоняющих гранитную шайбу по хоккейной коробке.

— Прорвешься со временем в техком ФИЖ, порулишь…

— Рулить — это не мое. Я, наверное, постановщиком неплохим могу стать. У меня получается. Спроси у девчонок, если хочешь.

— Я лучше у Инны Жуковой поинтересуюсь, как вы вдвоем на одном ковре уживаетесь. Дружба дружбой, а соперничества в спорте еще никто не отменял.

— Сейчас в зале я работаю для себя. И Инна тоже. Мы знаем, что этот олимпийский год — самый важный в нашей жизни. И хотим этого или не хотим, но своей работой подстегиваем друг друга. Я не смогу позволить себе отдохнуть, если буду видеть, что Инна работает. И она — тоже. Хотя, конечно, это не мешает нам быть подругами в жизни.

— Довольна была, когда на минском этапе Гран-при тебя признали Мисс турнира?

— А то!

— Сама себя красивой ощущаешь?

— Не всегда. У меня есть комплексы. Надеюсь, не заставишь их перечислять?

— Не понимаю, о чем ты говоришь. На мой субъективный взгляд, фотография Рудаловой была в олимпийском календаре самой эротичной…

— Вам, мужчинам, виднее. Хотя Ирине Юрьевне тоже понравилась вся фотосессия. И вообще, эти фотографии обстоятельно изучались в зале. Наши врачи-мужчины выбрали одно фото и сказали, что его надо отправить в Playboy. Девчонки запротестовали, мол, там ничего не видно, одно только лицо. А они им ответили: “Да что вы в этом понимаете…”

— И у такой красавицы до сих пор нет парня. Ай-яй-яй. Кто виноват?

— Пальчевская, кто же еще? Она у нас ответственная за культмассовый сектор. Наташка имеет сейчас достаточно свободного времени, не то, что я. Поэтому пусть занимается. Я, кстати, пo-хорошему завидую ее умению находить общий язык с самыми разными людьми. И вообще, она прикольная. Огонь!

— Ты можешь существенно облегчить Наташкину задачу, если примерно нарисуешь портрет молодого принца.

— Не хочу, чтобы он был слишком высоким. Средний рост вполне подойдет. Обеспеченный. Быть бедным для мужчины, по-моему, стыдно. Интеллигентный, но вместе с тем жесткий. Чтобы не был мямлей. Если уж сказал “Делаем так, и идем туда-то”, значит так оно и будет. Ну и по физиономии, если так можно сказать (хотя я знаю, что подобным образом выражаться нельзя), мог съездить кому надо. Ведь в жизни бывают всякие ситуации, верно?

— А то. Теперь я понимаю, почему твой день рождения вы отмечали исключительно женской компанией.

— Мы вначале собирались сделать все, как у людей, а потом кто-то предложил: “А может, ну их?” И скажу тебе, мы не пожалели о своем решении — отдохнули просто супер. Девичник — это было именно то, что нужно. И знаешь, что интересно? Мы не устаем от общения в зале, в котором вместе тренируемся с утра до вечера. А все потому, что коллектив у нас за-ме-ча-те-ль-ный!

— Кто бы сомневался. Я вот только не понял, почему ты праздновала день рождения дома у Златы Нерсесьян, а не у себя?

— В моей комнате в общежитии не то что десять, хорошо, если четыре человека сядут. Правда, даже им тесновато будет. Кстати, это один из стимулов, который заставляет меня готовиться к Олимпиаде с удвоенной энергией. Все-таки это шанс на всю оставшуюся жизнь…