СЕНСАЦИЯ

“Человек-ракета”, “электричка” — какими только титулами и званиями не награждали журналисты эту воистину яркую и эксцентричную личность современного биатлона. Непредсказуемый и азартный, он всегда поражал зрителя своими неувядающими стремлением к победе и огромной силой воли. Маленькая фигура и неповторимый стиль лыжного хода всегда выделяли его из серой массы. Биатлонист Владимир ДРАЧЕВ — пятикратный чемпион мира, двукратный призер Олимпийских игр и многократный победитель этапов Кубков мира, некогда принесший спортивную славу России, сегодня оказался ей не нужен. Вследствие конфликта с национальной федерацией биатлона канули в Лету два года его спортивной жизни. Но 36-летний биатлонист не зачехлил винтовку. В следующее олимпийское четырехлетие его имя, опыт и знания, надеемся, послужат на благо белорусскому биатлону. Полный оптимизма, энергии и молодого задора, Владимир Драчев принял корреспондента “ПБ” в Раубичах.

Команда меня предала

— За два года отсутствия на международной спортивной арене 36-летнего Владимира Драчева уже успели списать в тираж. Что заставило вас опровергнуть пессимистические прогнозы и искать пристанища на белорусской земле?

— В первую очередь это желание продлить свою спортивную жизнь. Хотя с возрастом результат обычно ухудшается, я считаю, что мне еще рано уходить на пенсию. Тем более что стремление выступать и бороться с годами не угасло. В России у меня не было такой возможности. Причиной этому послужил конфликт с тренерским составом сборной, мы не сошлись во мнениях. Два года в спорте я потерял из-за личных конфликтов с руководством. Несмотря на то что находился в хорошей спортивной форме и был морально и физически готов не просто выступать, но и бороться за высокие места, на серьезные старты, такие как этапы Кубка мира, меня просто не брали. Чаша терпения окончательно переполнилась, когда я остался за бортом чемпионата Европы в марте 2002 года. Я во всеоружии подошел к этому турниру, но руководство российской сборной преградило мне путь, мотивируя свой шаг тем, что нужно давать дорогу молодым. Я согласен с такой постановкой вопроса. Но ведь эти молодые пока еще не способны тягаться со стариками.

— Почему вы остановили свой выбор именно на белорусском биатлоне?

— Я всегда поддерживал теплые отношения с белорусской командой. Тем более что у ее руля сейчас стоит хорошо знакомый мне по выступлениям Александр Попов. В марте мы встретились с ним в Санкт-Петербурге, и тогда я впервые предложил свои услуги белорусскому биатлону. Попов согласился. В мае этого года вопрос о моем переходе в команду Беларуси стал делом решенным. Никаких требований, в том числе и финансовых, я не выдвигал. Я не претендую ни на квартиру, ни на машину. У меня одно главное условие — возможность выступать. Тем более что между Россией и Беларусью есть договор, по которому, имея российское гражданство, можно соревноваться под белорусским флагом. Пока я буду представлять эту страну на основе контракта, а гражданство Беларуси приму в случае необходимости.

— А как насчет тренерской работы в составе белорусской сборной? Ведь вам наверняка есть чем поделиться как с необстрелянной молодежью, так и с опытными бойцами?

— Александр Попов действительно предложил мне взять на себя обязанности “играющего тренера”, наряду с выступлениями попробовать себя в роли инструктора. У меня большой опыт. Думаю, в процессе совместных тренировок молодым белорусским биатлонистам будет что почерпнуть. Ведь одно дело рассказывать, а иметь наглядный пример — совсем другое. Как говорится, лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать.

— На два года вы исчезли из спорта высших достижений, не попадали в объективы телекамер. Расскажите о том, что осталось за кадром?

— Я продолжал интенсивно тренироваться. Провел полноценную подготовку при помощи компании “Роснефть” и моих личных спонсоров, так что к олимпийскому сезону подошел в хорошей форме. На тренировках выглядел не хуже, а то и лучше товарищей по российской сборной. Это подтвердили и соревнования в Финляндии, на которых выступал в ноябре 2001-го. Я показывал на финском снегу четвертый и пятый результаты, дважды поднимался на наивысшую ступень пьедестала почета. Но руководство меня просто игнорировало. Спортсмены, которые были заведомо слабее меня, те же финны, австрийцы, спокойно попадали в десятку и даже в призеры на этапах Кубка мира. А я вынужден был наблюдать за происходящим в качестве зрителя. Можете представить, как мне было обидно.

Я съездил на Кубок Европы и с большим запасом выиграл его, допустив в спринте два, а в “пасьюте” ноль промахов. Для меня это вообще уникальное достижение. Но мне не дали шанса продолжить победную серию. На “Ижевской винтовке” занял третье место, несмотря на то, что выступал с травмой спины, превозмогая боль. Но и этот аргумент оказался недостаточно весомым для руководства российской команды, у руля которой стоит недалекий, по моему мнению, человек, Голев. Надеюсь, российскому спорту повезет и он ненадолго задержится на этом посту.

— Находясь в хорошей форме накануне стартов в Солт-Лейк- Сити, вы могли бы усилить практически любую сборную, в том числе и белорусскую. Что мешало вам приобрести новую спортивную прописку до Олимпиады?

— Федерация биатлона России в лице ее президента Александра Тихонова, которого недавно выбрали первым вице-президентом IBU (Международной федерации биатлона). Мне запретили представлять другое государство. Руководство и сейчас выступает против моего перехода в команду Беларуси. Но после Олимпийских игр оно юридически не имеет права закрывать мне дорогу в белорусский биатлон, хотя палки в колеса поставить может. Я и в прошлом году помышлял о переезде в Беларусь, но мне тогда заявили, что “я усилю белорусскую сборную, а нам этого не надо”.

— Как реагировали на такое положение дел ваши товарищи по сборной России, с которыми плечо к плечу вы прошли огонь, воду и медные трубы?

— Говорят, в спорте друзей мало, наверное, в этом утверждении есть доля истины. Когда человек оказывается перед выбором — он или я, — понятно, в чью сторону наклонится чаша весов. Я считаю, что команда просто предала меня. Молодым же спортсменам мой уход был только на руку, ведь появлялось место в эстафетной команде. Но, как показали два последних года, по сути, его некому было освобождать.

За нами — пропасть

— Но ведь советский биатлон, прямой наследницей традиций которого сегодня является Россия, издавна славился наличием огромного второго эшелона?

— Вы правильно сказали в прошедшем времени — славился. На данный момент дела обстоят иначе. СССР развалился, а вместе с ним рухнула и вся советская система подготовки. У нас раньше был такой резерв, из которого можно было выбрать две команды, способные бороться на равных с основным составом. На сегодня даже лучшие биатлонисты страны не всегда могут составить конкуренцию мировой элите. У нас нет молодежной команды, как нет юниорской. Они только сейчас создаются. Откуда браться высокому результату? Будущих звезд негде взять, потому что школы долгое время не работали. Так что в выборе тренеры ограничены, им приходится работать со слабыми спортсменами, из которых очень сложно, а иногда просто невозможно воспитать чемпиона. Раньше десять-пятнадцать спортсменов выступали на одинаково высоком уровне, а сегодня пару человек уходит в отрыв, а за ними, как это ни печально констатировать, — пропасть.

— Значит, результат, который показала мужская сборная России на Олимпийских играх в Солт-Лейк-Сити, — закономерность?

— К сожалению, да. Я не припомню, чтобы российские биатлонисты выступали так бездарно, как в последние два сезона. Престиж некогда великой школы стреляющих лыжников поддерживают сегодня лишь ветераны Павел Ростовцев и Виктор Майгуров плюс в начале сезона им помогает Сергей Рожков. Это то, что касается индивидуальных дисциплин. Про эстафету вообще говорить страшно. Просто уму непостижимо, как можно было не попадать в призеры на протяжении всего олимпийского сезона. Советская, а впоследствии и российская команда никогда ниже третьего места не опускалась. А здесь идет постоянный провал, но руководство смотрит на все сквозь пальцы.

Земляк мой Сашурин

— Попав в состав сборной Беларуси по биатлону, вы заняли чье-то место в основном составе, не вызвало ли это недовольства со стороны белорусских биатлонистов?

— Мы провели сборы вместе, и я не чувствовал никакого дискомфорта в этом отношении. С Вадиком Сашуриным мы вообще земляки из Петрозаводска. С Рыженковым вместе выступали за сборную СССР. Ветераны белорусской команды только приветствовали мое решение. Ведь в эстафете им всегда не хватало четвертого. Это было бедой Беларуси последних пяти-шести лет. Когда у Пети Ивашко был удачный день, команда показывала достойный результат, в 1999 году она даже добралась до вершины мирового пьедестала почета. Я постараюсь заполнить этот пробел. Место в основном составе мне ведь не за красивые глазки дают. Если мне удалось опередить молодых спортсменов, значит, они еще не готовы выступать на высоком уровне. Для них мое появление в сборной станет дополнительным стимулом для работы над собой.

Сейчас в Беларуси намного меньший выбор спортсменов, чем в России. А ведь залог успеха в любом виде спорта — это в первую очередь массовость. Нынче здесь нет тех условий, при которых выросли Сашурин, Айдаров, Рыженков. Так что на данном этапе для Беларуси эффективнее будет приглашать молодых спортсменов из других стран и воспитывать из них чемпионов.

— Беларусь — небогатое государство со сравнительно невысоким уровнем жизни. Но последнее время появление здесь представителей других стран приобрело окраску тенденции. Как вы считаете, чем это можно объяснить?

— Мне кажется, что дело не в уровне жизни, а в отношении к спорту. В Беларуси оно на высшем уровне. Президент осознает, что именно с помощью спортивных достижений легче всего поднять престиж государства на международной арене. Финансовая поддержка плюс возможность проявить себя — думаю, эти два фактора и привлекают спортсменов в Беларусь. У нас в России некоторым просто не дают такой возможности, а иные сами не выдерживают высокой конкуренции. Я думаю, что спортсмены, которые в российской сборной находятся на вторых ролях, смогут реализовать себя в команде Беларуси. Выступление Назаровой — явное тому подтверждение.

Турин в уме

— А как у вас сейчас насчет честолюбия. Планируете еще взлететь к олимпийской вершине?

— Я уже не заглядываю так далеко в будущее. Лет пятнадцать назад мог позволить себе разбрасываться обещаниями подобного рода, но на данный момент думаю о более реальных вещах, в частности, достойном выступлении в ближайшем сезоне. Возможности принять участие в Олимпиаде я не исключаю. Почему? Потому что эти годы пролетят очень быстро. Кажется, совсем недавно было Нагано, а вот уже Олимпиада в Солт-Лейк-Сити стала историей. Если позволит здоровье, почему бы не попытать счастья.

— Что перевешивает в желании вернуться на лыжню: возможность побороться за очередной титул или заработать пару тысяч долларов?

— И то и другое. Это раньше мы выступали бесплатно. А с 1994 года в биатлоне установили солидные призовые. Сегодня хорошее выступление на любом этапе Кубка мира сулит неплохой доход. Быть может, для бизнесменов это не деньги, но для обыкновенных людей сумма немалая. А вообще, хочется как можно дольше оставаться молодым душой и телом. Я очень рад, что связал свою жизнь с биатлоном. Моему сыну сейчас 11 лет, он занимается разными видами спорта, в том числе и биатлоном. Если ему удастся добиться хотя бы частицы моих успехов, я буду просто счастлив.

Ноги кормят

— Обычно в биатлон приходят спортсмены, которым не удалось реализовать себя в лыжных гонках. Вас же всегда зачисляли в ряды так называемых “электричек”. Что заставило взять в руки винтовку?

— В Петрозаводске, где я родился и вырос, просто не было другой альтернативы. Лыжными гонками занимались все, кому не лень. С биатлоном познакомился, когда мне было лет 14-15. С каждым годом он увлекал меня все больше и больше, но бросать лыжные гонки я не спешил, выступая параллельно в двух видах. Считался талантливым лыжником, но меня такая перспектива не очень радовала. Хотя занятия лыжами не прошли даром, в биатлоне меня, как волка, всегда ноги кормили. И даже пять-шесть кругов штрафа не были неразрешимой проблемой. Наоборот, возрастал азарт, появлялось желание, даже несмотря ни на что, добиться высокого результата. Серьезно относиться к этому занятию я стал тогда, когда в 1983 году поступил в Военный институт физкультуры в Санкт-Петербурге и попал в юниорскую сборную СССР.

— Неужели после дюжины незакрытых мишеней никогда не возникало желание сойти с дистанции?

— Такой уж я человек: промахи не только не выбивают меня из колеи, а, наоборот, мобилизуют. Я даже рекорды по их количеству устанавливал. На Кубке мира в Финляндии в 1988 году 9 раз попал в “молоко”. Тогда у меня сбился прицел. На “лежке” ни одной мишени не закрыл, пришел на “стойку” — та же самая история. Конечно, желание продолжать борьбу пропало, но гонку я все-таки довел до конца. Один раз на соревнованиях в Мурманске был сильный ветер, и в эстафете заработал 9 кругов штрафа. Но это не помешало мне показать лучшее время. Пока остальные мучились на стрельбище, теряя драгоценные секунды, я мгновенно расстрелял обойму и отправился на штрафные круги. Вообще, в среднем допускаю 3-4 промаха. Если вдруг ограничивался одним или же стрелял “по нулям”, то обязательно попадал в призеры.

— Болельщики биатлона со стажем хорошо помнят массовый старт 1999 года, в котором Владимир Драчев, допустив три промаха, все-таки поднялся на верхнюю ступеньку пьедестала.

— Да, такие победы не забываются, потому что достаются дорогой ценой. Тогда на третьем огневом рубеже я заработал три минуты штрафа, но сдаваться не стал. На дистанции отыграл потерянные при стрельбе секунды. А когда пришел на последний огневой рубеж и увидел, что у Фишера две мишени не закрыты, воспрял духом. Как из пулемета расстрелял обойму и побежал на последний круг, меня было не остановить.

Вообще, самые замечательные победы у меня были в эстафетах. Иногда просто чудеса творил. На чемпионате мира в Лахти, когда мы выиграли, я с восьмого места вытащил команду на первое, отыграл у немцев и норвежцев почти полторы минуты и показал лучшее время в эстафете. Хотя начиналось все, в это сложно поверить, с тринадцатого места. Витя Майгуров неудачно выступил на первом этапе и привез минуту сорок отставания. Мы стояли на старте, не зная, в какую сторону бежать, нам и лыжи-то перестали готовить. Вот в этом элементе неожиданности, считаю, и есть вся прелесть биатлона, в котором безнадежных гонок не бывает.

— Владимиру Драчеву всегда удавалось выделиться из серой массы. И, даже находясь не в лучшей форме, вы приковывали к своей персоне внимание зрителей. В чем секрет такой популярности?

— Я всегда старался стрелять не только точно, но и быстро. Хотелось чем-то удивить народ. Конечно, это не всегда получалось, но я ведь никогда и не делал ставки на стрельбу. Гнал как угорелый с самого старта, а на огневом рубеже — будь что будет. Да и стиль лыжного хода у меня довольно своеобразный. Быть может, на некоторых отрезках дистанции он не эффективный, зато мой с другими не спутают.

Пострадали мы с Поповым

— На стрельбище вы производите впечатление человека, который во многом полагается на благосклонность госпожи удачи…

— Фортуна играет не последнюю роль в биатлоне. В конце 90-х я считал себя невезучим. Кажется, одним промахом меньше — и награда была бы в кармане. А хуже четвертого места для спортсмена ничего быть не может. Я же на Олимпийских играх в Лиллехаммере остановился в шаге от пьедестала почета, проиграв одну секунду бронзовому призеру Сергею Тарасову. Я тогда часа два после финиша не знал, куда спрятаться от самого себя. А в Нагано меня ожидал очередной неприятный сюрприз: гонку, в которой Александр Попов был вторым, а я — третьим, отменили, хотя в общем-то можно было раздавать медали.

Вся жизнь в курьезах. Самый памятный произошел в 1996 году на чемпионате мира в эстафетной гонке. Я лег не на ту установку. Российская команда тогда имела четвертый стартовый номер. Накануне гонки зашел разговор о моем дне рождения, оно у меня 7 марта. Эта цифра засела в голове, и я вместо четвертой лег на седьмую установку. Уже патроны зарядил, и тут подходит судья и говорит: “Молодой человек, вы что делаете?” Потерял секунд 20, но эстафету мы все-таки выиграли. Наш тренер Хаванцев тогда хотел вытащить патроны и застрелиться. Потому что до этого старта Россия все гонки выиграла на чемпионате. Этот случай и сейчас вспоминают.

— Кто из выступающих сегодня биатлонистов вызывает у вас наибольшее уважение?

— Ребята моего возраста — такие, как немец Франк Люк, например. Он до сих пор может преподать урок более молодому сопернику. Восхищение вызывает и Бьерндален, который превзошел всех биатлонистов, в его коллекции пять олимпийских наград. Но все-таки, по моему мнению, норвежец использовал не совсем честные методы борьбы. О том, что все члены норвежской команды являются астматиками, заговорили лишь накануне Олимпиады в Солт-Лейк-Сити. Я же обращал на это внимание спортивных функционеров еще четыре года назад, но тогда никакой реакции не последовало. Они, имея фиктивные справки, принимают запрещенные препараты. Если бы я использовал аналогичные медикаменты, меня дисквалифицировали бы, а норвежцам дают зеленый свет.

— Сильно ли изменился биатлон за последнее десятилетие?

— В 1986 году я впервые участвовал в чемпионате мира среди юниоров. С тех пор прошло 15 лет. Я остался тот же, а спорт не стоял на месте. Сегодня биатлон вышел на более профессиональный уровень. Для того чтобы достичь успеха, необходимо посвятить этому делу всю жизнь. Популярность биатлона растет с огромной скоростью. Если раньше награды завоевывали две-три страны, то теперь в соискатели наград запросто можно записать представителей 10 государств. В каждой стране есть как минимум по одному лидеру, способному вмешаться в распределение наград. Вся красная группа — это уже тридцать потенциальных чемпионов. Увеличилось количество дисциплин. Реже стали проводить классическую гонку на 20 километров. Сегодня предпочтение отдается массовому старту и “пасьюту” — дисциплинам, наиболее интересным для зрителя. А так все по-прежнему. Та же лыжня, те же пять выстрелов и непредсказуемость.