ЛИЦА. Пусть тебе повезет

И далеко не все осведомлены, что к успехам одной из самых титулованных биатлонисток мира напрямую причастен ее наставник — Роман ЗУБРИЛОВ. На соревнованиях он мечется от трубы на стрельбище к трассе и обратно, справедливо полагая, что в его присутствии Лена чувствует себя защищеннее. Кто, как не он, в нужный момент подскажет единственно приемлемое тактическое решение, на ходу подправит технику, избавит от сомнений, вселит уверенность? А в ней он нашел тот благодарный материал, который при умелом обращении выкристаллизовывается в яркую звезду.

Любопытно, что основное направление научных изысканий Романа Алексеевича заключается в следующем: возможно ли резко улучшить достижения в биатлоне без перенапряжения функциональной системы организма? Его разработки касались и существенного повышения уровня скорострельности, и рационального построения тренировочного процесса. Результат не замедлил прийти: звезда Зубриловой взошла буквально через пару лет плотного сотрудничества. А когда удавалось совместить пики кривых скорости и точности, Елене в мире не было равных. Наша беседа — с обоими авторами побед.

ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”

Елена ЗУБРИЛОВА. Родилась 25.02.73 в г. Шостка Сумской области (Украина). Биатлоном занимается с 1991 года. Тренер — Роман Зубрилов. Награды на чемпионатах мира: 1996 — серебро (команда) и бронза (эстафета), 1997 — три серебра (гонка, спринт, преследование) и бронза (команда), 1999 — три золота (преследование, гонка, масстарт) и бронза (спринт), 2000 — бронза (эстафета), 2001 — две бронзы (гонка и эстафета), 2002 — золото (масстарт), 2003 — серебро (гонка). Призер общего зачета Кубка мира: 1999 — второе место, 2000 — второе, 2001 — третье.

— Как начиналась ваша совместная работа?

Роман. В национальную команду Украины я был направлен в качестве специалиста по научно-методическому обеспечению. Поначалу моя задача состояла в сборе материала, то есть данных по подготовке биатлонистов и их реакции на нагрузку, а также в развитии комплексной научной группы, уровень которой отставал от требований времени. Но в 1995-м поле деятельности значительно расширилось, поскольку из декретного отпуска возвращались две спортсменки, в том числе и Лена. Дело в том, что в нашей практике еще не было случаев подобной реабилитации, и главный тренер предложил мне разработать для девушек специальную программу. Вот с тех пор у Елены Зубриловой и длится индивидуальная подготовка…

Вспоминая тот первый год, отмечу традиционно скудное финансирование зимников в связи с приближением летней Олимпиады в Атланте: как хотите, так и выживайте. У нас не было возможности даже выехать в Раубичи, и потому “сидели” в Сумской области, Чернигове, Тернополе, там, где шли навстречу: делали бесплатное проживание, снижали стоимость аренды. Тем не менее сезон выдался богатым на медали: Лена очень здорово выступила в командной гонке и эстафете, в которых Украина впервые вошла в число призеров. Тогда на резкий прогресс обратили внимание тренеры национальной сборной, и нам дали “зеленую улицу”. Таким образом, в плане научно-методического обеспечения, включающего анализ сердечных ритмов, различного рода статистику и выведение концепций, я продолжал работать на всю команду. И отдельно полностью занимался своей воспитанницей. В следующую зиму Лена в Осрбли в каждой личной гонке взяла серебро.

А в олимпийском 1998-м вся тренерская бригада ошиблась. В итоге получился анекдот: коллектив специалистов, принесший стране медаль (серебро Петровой), оказался единственным, кого не премировали и почти в полном составе уволили. Однако заложенная ими база привела на следующий год к обилию призовых мест и у ребят, и у девушек. Лена, в частности, выиграла на чемпионате мира-99 три золота и бронзу, причем все — в индивидуальных стартах.

— Я хорошо помню, как, закончив гонку и делая гимнастику, наблюдала за развязкой. Зубрилова, в последний раз отстрелявшись, лидером покидала стадион Холменколлена. Кто-то из украинцев взволнованно прокричал секунды преимущества. Опасения были излишни: без видимых усилий Лена вдвое увеличила отрыв.

Р. Она — единственный в истории биатлона человек, в гонке на 15 километров финишировавший с флагом в руке. Перевес над остальными был столь велик, что заключительные 300 метров перед ревущими трибунами Лена ехала без помощи палок, размахивая стягом над головой. Тогда еще смеялись, мол, давайте тренировать ее бежать подобным образом весь последний круг…

— Можно ли сказать, что это была ее вершина?

Р. Нет, не думаю. Скорее благоприятное стечение обстоятельств.

— ???

Р. Да, в тот сезон, в 1999-м, она выиграла в общей сложности 19 медалей. Но я могу назвать другой сезон, столь же яркий, но менее заметный для остальных, — 2001 год. В нем Лена ни разу не опустилась ниже пятнадцатого места и восемь раз была на пьедестале. Но у нас тогда очень плохие смазчики работали. Ее по пять-шесть человек со спуска объезжали, а в подъем она — их. И так постоянно крутилась… Дай нам тех смазчиков, которые сотрудничали с командой в 1999-м, сезон сложился бы таким же ярким.

Повторюсь, после Олимпиады в Нагано сменилась бригада тренеров, и спустя некоторое время украинская женская сборная перестала блистать. Да, отдельные медали есть, но немцев обыгрывать в эстафете уже не получается. Причем я не имею в виду победы, когда соперники на штрафные круги заезжают. Отсутствует борьба на равных.

Я вынужден был уйти из сборной, помогал Лене только между сборов. Но в процессе совместной работы с командой (сезон-2000) на Зубрилову обрушились проблемы со здоровьем, в частности с опорно-двигательным аппаратом. Дело в том, что новые тренеры начали строить методику подготовки, глядя на норвежцев, немцев. А я придерживался той системы, на которой Лена выросла: классической русской школы. Чтобы было понятно, вкратце опишу особенности каждой. Скандинавы летом больше стоят на лыжах, всячески избегают кроссовых соревнований, предпочитая велосипед, на роллерах же состязаются со скрипом. Немцы кросс применяют мало, любят велосипед, основное внимание уделяют роллерной подготовке. Россияне чаще бегают имитацию, стартуют и кроссом, и на лыжероллерах. Это абсолютно разные школы. Каждая рассчитана на свой уровень питания, свою растительность, свой рельеф и так далее. Каждая дала очень много медалей, и говорить, что та хороша, иная — плоха, нельзя. Но, с другой стороны, тренеры, не зная всей подноготной зарубежной методики, совершают стратегическую ошибку, хватая оттуда лишь вершки, а впоследствии удивляются, почему команда не выступает на должном уровне. И почему девушки попадают на операционный стол с травмами коленей: биатлонистки Украины почти поголовно оперировались. Но стоило мне вытащить Лену из сборной, как проблемы потихонечку сошли на нет. Они совсем не исчезли: если уж заработал, то и живи с ними. Но, во всяком случае, сейчас не прибегаем к обезболивающим.

— Без операции обошлись?

Р. Мы долго решали: идти на нее или нет, и остановились на проколах внутриколенного сустава.

Елена. Кстати, очень болезненная процедура.

— Роман, вы стремитесь ответить на все мои вопросы. А Лена лишь успевает вставлять реплики…

Е. Так он же у нас аналитик! А я исполнитель. Роман порой меня даже ругает, когда пытаюсь вводить свои новшества… Пресекает мою инициативу.

Р. Скажу так: годы, когда она безропотно выполняла и никуда не лезла, выдались самыми урожайными на медали. Только Лена начинает фантазировать — сыплются проблемы. Загоняю назад — опять у нас все “на ура”.

— Лена, интересно, если б спортсменкой не стала, чем бы могла заняться?

Е. Кто знает… Детство и юность прошли в спорте. Наверно, тогда была мечта стать учителем физкультуры. А сейчас затрудняюсь… Один человек сказал, что из меня получится неплохой второй тренер.

— Партнер Романа?

Р. Не о том речь. Поясню. Тренеров делю на две категории. Первый должен стратегией заниматься, второй отшлифовывать детали. Если они работают вместе, то дуэт очень перспективен. И весьма мало специалистов, которые могут совмещать оба направления.

— А вы?

Р. Если бы у меня это получалось до конца, провалов бы не было. Но когда работаешь один, что-то да упускаешь. Тяжело, например, в следующем аспекте: стоя на рубеже, постоянно теряю качество ее техники бега по трассе. Или, наоборот, уходя на дистанцию, потом такое могу увидеть на рубеже в ее исполнении, что волосы дыбом встают. Лена относится к тому типу людей, которые очень быстро теряют приобретенные технические навыки.

— Вы как тренер продолжаете развиваться? Или, выбрав определенную схему подготовки, стараетесь от нее не отступать? Принимаете ли новации?

Р. Могу честно сказать: есть периоды, когда чувствую, что расту как тренер; есть периоды, когда чувствую, что немножко деградирую. Прогрессирую ли я в настоящий момент — не знаю. Принимаю ли что-то новое? Да, в прошлом году, посидев и подумав, мы сознательно пошли на то, чтобы практически всю летнюю подготовку пройти согласно календарю сборов белорусов (могу констатировать, Лене это не подошло.) А в ноябре, когда национальная команда вернулась с глетчера в Австрии домой, мы направились на вкатку в Финляндию.

— Как, кстати, и Олег Рыженков с Владимиром Драчевым. А когда был сделан вывод, что Зубриловой не подошла белорусская схема?

Р. По прошествии сезона. Дело в том, что каждую весну я занимаюсь факторным анализом. Это один из статистических методов, когда на спортивный результат накладывается большое количество факторов. И математика отвечает на вопрос: какой из факторов дал добавку, какой нет. Так вот, первая попытка раскрыться произошла у Лены только в начале января. Правда, мы тут же получили ощутимую травму при падении в гонке преследования в Оберхофе. При этом раскрошился затыльник приклада. Но, главное, я боялся, что могло быть легкое сотрясение. Поскольку она сразу в скорости потеряла, сама себе стала по 40-60 секунд на двух километрах проигрывать. Ожить Лена смогла к концу января.

Однако сколько мы раньше готовились, всегда ярко выступали уже в начале декабря. Потом был небольшой спадик, второй раз выходили на пик к январю, а третий, хороший всплеск приходился на февраль и захватывал март. И вот эта отлаженная схема нарушилась. Вначале, пока на свежачка, первое впечатление — просто тяжело дался переход в Беларусь, и не физически, а психологически. Но когда в конце сезона начал раскладывать схемы — подготовку, реакцию на нее, то пришел к выводу, что все-таки наша, родная методика дает преимущество.

Хотя надо отметить: психология украинских и белорусских тренеров разная. Белорусы делают акцент на основной старт сезона. А Украина всегда претендовала на то, чтобы очень здорово выступить на первых этапах Кубка мира (больше народу впихнуть в “красную” группу — федерации меньше платить за команду), а потом — как получится.

— А у вас какая точка зрения?

Р. Надо найти нечто среднее!..

— В декабре прошедшего сезона Лена была пятой, шестой, казалось, еще чуть-чуть и зацепится за пьедестал… Поменьше бы промахов, а ходом она, вроде, выглядела неплохо.

Р. Наоборот. Что и заставляет нас вернуться к старой схеме, дабы возвратить присущую Зубриловой скорость бега. Свой провал в этом плане она компенсировала за счет скорострельности и довольно высокого качества стрельбы…

Е. Я уже в январе избавилась от грубых ошибок, но падение и травма в Оберхофе отбросили с достигнутых рубежей. Точность стабилизировалась к Ханты-Мансийску. А скорострельность действительно в этом году была достигнута высокая. Лучше стреляла только в 1997-м.

— Кстати, к какому-либо виду стрельбы у вас есть пристрастие?

Е. Нет. Но лежка всегда получалась. Зато бывают периоды, когда катастрофически боюсь промазать стоя…

Р. Хочу добавить: в нынешнем сезоне, помимо стрельбы, ее проигрыш в ходе очень сильно нивелировал Андриан Цыбульский со своей смазочной бригадой. Если бы нам дали украинских смазчиков, мы бы так высоко не поднялись.

— Любопытно, чем отличается работа, проделанная вами прошлым летом, от той, которую намереваетесь выполнить нынче? Что именно вам не подошло тогда?

— Само расположение сборов очень неудобно. Понимаете, когда изо дня в день встаешь в семь утра, завтракаешь и идешь на работу, то вырабатывается определенный стереотип. И если вдруг попадаешь в атмосферу, где подниматься надо в пять, то первое время будет неудобно.

— А поближе к биатлону можно? Надеюсь, Лена, вас не обязывают здесь в пять утра вскакивать?

Е. Нет!

Р. Поближе можно. Изложу мою схему. Сейчас, в июне, период подготовки втягивающий. Июль — ударный на равнине, август — ударный в горах. Потом отдых, выплеск на летних соревнованиях, переходный период и уход на вкатку. А белорусы уже в июле поднимаются в горы на болгарский Бельмекен. То есть на целый месяц раньше, чем обычно мы. И получилось, что тем летом у нас сработал стереотип: раз уж Бельмекен — надо пахать. Но организм-то в июле еще не был готов, немножко “перебрали”. Потом были вынуждены долго отходить и очухиваться. И поэтому сезон какой-то вышел… Хотя я не исключаю возможности, что перед Олимпийскими играми в Турине пойдем именно по календарю белорусов, так как там основной задачей будет выход на главенствующий старт. Следует еще подумать, посчитать, посмотреть…

— Невзирая на некоторое неудачное изменение в подготовке, травму, психологические последствия перехода под флаг другой страны, Лена смогла выйти на высокий уровень, одержав победу на одном из этапов, став призером ряда других, и даже зацепила медаль в Ханты-Мансийске…

Е. Правильно выразились: именно зацепила! Это уже позже я подумала: конечно, обидно, что не золото, но медаль есть медаль. А сразу после гонки было тяжело… В принципе сезон неплохо прошел — пятое место в общем зачете. Поближе, естественно, хотелось. Так всегда, когда чего-то добиваешься, то сознаешь: мог сделать гораздо лучше и достичь большего.

— Лена, на чемпионате мира не давило присутствие огромной массы, говорящей по-русски?

Е. Надо сказать, мне раньше всегда в Хантах везло. Нравятся болельщики, которые, крича и подбадривая, пытаются помочь. Хотя на стрельбу шум очень сильно влияет. Особенно мешают комментаторы, что орут на весь стадион. А с другой стороны, легче общаться и жить в русскоязычной стране.

— Но нынче в Ханты-Мансийске на вас обрушилась целая лавина неприятностей… Что за рок какой-то?

Е. Единственным человеком, который успокаивал меня и говорил, что все еще впереди, был Роман. А не заладилось буквально с первого дня, действительно рок…

Р. Пять дистанций чемпионата мира принесли пятое место, три четвертых, серебро. Кому скажи, сочтут выступление удачным. И тем не менее мы считаем его самым большим провалом.

Е. Выразимся так: самым крупным невезением…

— Как вы переносите поражения?

Е. У меня такой характер: сама себя ем, загоняю в угол. А Роман приходит, начинает вытаскивать из подавленного состояния. Пытается успокоить, рассказывает, что предпримем в дальнейшем. Мол, здесь успеем выкарабкаться и отойти к старту, а тут придется “слить”.

Р. Но для уверенности в точности расчетов мне необходимо вытрясти из нее информацию непосредственно после финиша. Потому как через полчаса она замыкается: не достучишься и никогда правды не узнаешь. Разве что год спустя…

— При планировании определяете конкретные рубежи, к которым стремитесь?

Р. Да, пишу для себя.

— Ваши планы прошлой зимой?

Р. Удержаться в спорте на своих позициях. Ибо настолько тяжелый удар был нанесен на Олимпийских играх в Солт-Лейк-Сити, что…

Е. Было два удара. Олимпиада и переход в Беларусь.

Р. Она-то еще в облаках витала, хотела Кубок мира нынче выиграть. Я пытался ей несколько раз намекнуть, что надо хотя бы ожить от потрясений. Вот это действительно получилось. Причем, на удивление, Лена пришла в себя намного раньше, чем можно было ожидать.

— А что все-таки случилось тогда на Олимпиаде? Сейчас, по прошествии времени, можно ли спокойно, без боли говорить о Солт-Лейк-Сити?

Е. Роман лучше расскажет об этом. Я-то толком и не помню.

Р. Организационная ошибка. Погнались за более хорошим размещением команды, обслуживанием, питанием и проворонили разницу в перепадах высот. Жили на сто метров выше, чем соревновались. Достаточно было спуститься в Олимпийскую деревню, что, собственно, и сделали после провала Лены подряд на двух дистанциях. Народ успел отойти, и мужской квартет эстафеты уже очень прилично ходом выглядел… Однако время было упущено. Какое влияние просчет оказал на организм? На массаже вместо расслабления мышца скручивалась. Тогда еще грешили на фармакологию. Но о чем речь? Это в Германии, Норвегии есть институты, базы, наработки. Какие могут быть разработки на Украине, которая находилась в составе Советского Союза, а научные центры располагались в Москве?.. Правда, с фармакологией все-таки был прокол: команде перед Олимпиадой не сделали прививки против гриппа. В итоге при перелете в Америку заболела Лемеш, а от нее инфекция пошла гулять по коллективу. Лечились заокеанскими малоизвестными препаратами. А как они повлияли на спортивный результат?

Более того. Лена относится к тем людям, которых надо разгонять. То есть у нее существует два основных варианта подводки к соревнованиям: первый — со сбросом, второй — с добавлением от старта к старту. В Солт-Лейк-Сити избрал последний, не уловив перепада высот. И за день до гонки она бежала короткую контрольную, которая так ударила, что Лена не восстановилась к началу состязаний. Потом первая дистанция добила, и Зубрилова не смогла отойти к спринту. Я в принципе уже к началу старта на 15 километров осознал факт ошибки, но еще не видел ее глубину. Примерно час колебался: снимать Лену с гонки или нет? Представляете, что значит снять спортсмена с дистанции на Олимпийских играх? И вот до сих пор жалею, надо было сразу принять решение, как только заметил: движения — не те. Все равно выгнали с Олимпиады… А так мог бы хоть спасти положение.

— Краем уха слышала об этой скандальной истории, но окончательно поверить не могла. Вас действительно выгнали из Солт-Лейк-Сити?

Р. Да, меня и главного тренера национальной команды.

Е. Я на гонку преследования не вышла — не было смысла, и их отправили домой.

— Лена, а что за несчастный случай произошел в эстафете, когда вы, лидируя, на перекрестке внезапно свернули в другую сторону?

Е. Накануне была другая разметка трассы, потом ее изменили. А в день эстафет я туда даже не ходила. У меня психологический срыв пошел оттого, что, во-первых, еле дохожу до финиша, со мной такого никогда в жизни не было, а во-вторых, вдруг отправляют двух тренеров, оставляя меня без наставника… Я уже ничего не видела: ни вправо, ни влево, лишь бы дойти. А за километр до финиша просто “встала”, еле заставила себя сделать шаг вперед.

— А спустя совсем короткое время Зубрилова стала чемпионкой мира в массовом старте в Холменколлене. На первый взгляд, после оглушительного провала на Олимпиаде это представляется невозможным.

Р. Мы провели у себя в Тысовце реабилитационные мероприятия. Есть такой набор физических упражнений… Говоря схематично, чтобы после коньковых роллеров привести мышцы в порядок, народ либо плаванием занимается, либо на “классику” переходит, а Бьерндален велоэргометр крутит. Вот и мы переключились и сбросили нагрузку, что принесло свои плоды.

— Не получается ли, что на Олимпиадах вам фатально не везет? Лучшее выступление пришлось на Лиллехаммер-94 (12-е место), первые для Лены Игры.

Р. Может быть… В Нагано-98 она бежала только 15 километров, где промахнулись со смазкой. А на следующую дистанцию ее не заявили, поскольку это лишь со стороны казалось: Зубрилова — абсолютный лидер команды. Доказать тренерам, что она может что-то сделать в спринте, было невозможно. А кому отказать в месте в стартовом составе? Петровой, которая завоевала серебро накануне? Цербе, призеру предыдущих Игр? Лемеш, победительнице последнего этапа Кубка мира? Да еще необходимо поставить Меркушину, потому что, по закону, если привезенный на Олимпиаду спортсмен не стартует, страна должна возвратить за него деньги. Так Лена осталась без места в спринте. А когда в эстафете она ходом привезла Петровой минуту, поняли: ушла медаль. Вот почему тренеры впоследствии и “слетели”.

Е. Действительно, на Олимпиадах на меня сваливались неудачи… Кстати, за четыре месяца до Нагано вздулся ствол у моей ижевской винтовки. Пришлось срочно привыкать к немецкому “Аншуцу”…

Р. Что сразу отбросило Лену из числа потенциальных лидеров в спортсменки “второго” эшелона. Она стала тратить на преодоление одного огневого рубежа от 44 секунд до 90! То патрон не подавался, то гильза не выбрасывалась. Это сейчас, когда привыкли, кажется, все просто, а тогда мы в команде были первыми, кто в “Аншуц” воткнулся. Подсказать толком никто не мог. Полностью овладеть оружием смогли только к концу олимпийского сезона…

А перед Солт-Лейк-Сити переходили на “Аншуц-спринт”, что на 600 граммов легче обычного. Опыт показывает, когда при переносе оружия во время стрельбы с мишени на мишень к массово-инерционным характеристикам привыкаешь, то при существенных изменениях промахиваешься вот на столько! (Роман широко разводит руки, показывая величину отрыва. — прим. “ПБ”.) А на стойке как болтает?! Ветер чуть дунет — и фьють!

Е. А что было делать, если старый ствол ни один патрон не выдерживал, выдавая внушительный разброс! Что ж, говорю, буду переходить, до Олимпиады есть еще несколько месяцев…

— Есть мнение, что ажиотаж вокруг Олимпийских игр подогревается искусственно.

Е. И очень сильно! Вы даже не представляете, какой психологический прессинг на Украине, и начинается он задолго до стартов: вы должны, на вас вся надежда, давайте. А когда время Олимпиады подходит, “давать” уже ничего не хочется. Хочется только домой…

— Случались моменты, когда опускались руки?

Е. Да, бывало, когда хотелось все бросить. Обычно это происходило весной. После Игр в Нагано чуть не ушла в лыжные гонки. А второй раз думала завязать с биатлоном, когда прошлой весной мне на Украине дали понять, что я там не нужна…

— В белорусской же сборной вы пришлись ко двору…

Р. Хотел бы отметить, что некоторые наработки вашей команды мы взяли на вооружение и с весны внедряем в подготовку. Я имею в виду запуск жирных кислот. Объяснить доступнее? У организма есть топливо, которое расходуется на выполнение физического упражнения, — гликоген. При его истощении спортсмен останавливается. И лишь при угрозе жизни человека запускается процесс расщепления белков. Но существует жировая ткань, находящаяся в избытке. Вот и надо построить тренировочный процесс таким образом, чтобы жирные кислоты распадались раньше гликогена.

— Я, правда, да и вряд ли кто другой, не могу разглядеть у Лены избытка жиров… Только, пожалуй, тренер способен на это. Лена, неужели у вас есть лишние граммы? Миниатюрнее вас в биатлоне разве что немецкая “птичка” Мартина Глагов…

Е. Вечная борьба с весом. Серьезно. Вот сейчас за неделю отдыха дома набрала два килограмма. Теперь проблема: как их сбросить?

— Раньше винтовка была еще тяжелее, чем сейчас. Когда в восемнадцать лет ее закинули за спину, не шатало?

Е. Честно говоря, ненавидела эту винтовку!

— А любовь пришла, или воспринимаете оружие как необходимость?

Е. Со временем пришла и любовь. Через несколько лет занятий скажи мне кто-нибудь: возвращайся в лыжные гонки, не вернулась бы!

Был у меня период, году в 1999-м, когда часто на этапах Кубка мира селили в гостиницах одну. Я с винтовкой разве что не спала: и гладила, и разговаривала. Многие, конечно, смеялись… Но тот сезон сложился настолько удачно, что хотелось бы сейчас вернуть то отношение к винтовке и работе…

А вообще мне кажется: если оружие не хочет стрелять, оно и не стреляет! В этом году, например, на чемпионате мира был случай. Только приехали в Ханты-Мансийск, начали тренироваться, а у меня осечка за осечкой, патрон выкидывает, и все. То ли я что-то неправильно делаю, то ли винтовка не желает стрелять. И пришлось срочно, за три дня до спринта, переходить на другой патрон, более жесткий, более сильный.

— Но у него же скорость полета выше, требующая несколько иной работы…

Е. Верно. Вот я промахнулась один раз лежа и один, последний, стоя. Причем четко знала, что попаду, настолько винтовка уверенно стояла, и… раньше времени ушла.

— Но разве можно, обладая таким опытом, допускать подобные ляпсусы?

Е. Знаю, что нельзя. Но я человек очень эмоциональный… Это потом, после гонки сидишь, просчитываешь. Хотя надо предвидеть и рассчитывать заранее…

— И что же, если не секрет, вы задумали на предстоящий год?

Р. Есть у меня мечта — Кубок мира выиграть!

Е. Несколько раз не хватало самой малости…