ЧМ. Мой главный вопрос: почему?

Черная предолимпийская неделя

— Последний раз ты общалась с “Прессболом” сразу после победы на этапе Кубка мира в Антхольце. Тогда разговор шел о том, что на пик формы планируешь выйти к чемпионату мира, хотя рассчитываешь выступить достойно и на предолимпийской неделе. Однако в Чезане-Сан-Сикарио финишировала 16-й в гонке и 7-й в спринте…

— Олимпийская трасса очень сложная. Множество поворотов на спусках не дают возможности отдохнуть перед затяжными подъемами. К той дистанции нужно привыкать и специально готовиться.

— Неужели подобной не встречалось раньше?

— Нет, она своеобразная. Разве что чем-то напоминает профиль трассы на Олимпиаде в Нагано, но весьма отдаленно: это не те горы и не та высота. Там очень тяжело дышится. Выходишь на тренировку, идешь пешком, а дышать тяжело. Воздух другой, иная концентрация кислорода.

— Казалось, должно было быть так же как и в соседнем Антхольце.

— Нет. Я приехала в Чезану сразу из Антхольца — на день раньше белорусской команды. И сразу стало ясно, что на Олимпиаде нас ждет много сюрпризов.

Хотя гонку на предолимпийской неделе в принципе прошла неплохо, только много настреляла. А спринту, где промахнулась однажды, сопутствовали такие погодные условия, что кто успел в первых номерах проскочить, те и были поближе. Много проиграла на последнем круге. Ну еще, видать, сказалось, что все-таки годы уже не те. Восстановление происходит гораздо медленнее. А уже в эстафете было совсем тяжело. Первый круг я тянулась за Бейи, а потом просто махнула рукой. Подумала: продолжая бежать в таком темпе, могу не дойти. А мне уже надо было уносить ноги от норвежки.

— Плохое самочувствие отразилось и на стрельбе?

— Да, если лежку прошла еще более или менее, то на стойке сама ужаснулась. Оставалось три патрона на три мишени. Понимала, что если уйду на штрафной круг, то это будет все. Надо было собраться с оставшимися силами и стрелять как положено, а потом доходить.

— Как думаешь, придется при подготовке к Олимпиаде специально искать трассу?

— Конечно, ту, на которой имеется подобная “пересеченка”. Или же в период летней подготовки акцентированно работать над выносливостью. Подъем же тянется до стрельбища километр и больше, за пологие двести метров отдохнуть не успеваешь.

— Каков твой предельный пульс?

— Сейчас не знаю. А летом, когда тренировались со спорттестером, доходил до 187-188. При стрельбе был под 170…

— Сбить надо ударов двадцать…

— Чтобы для этого не останавливаться на подъеме, надо отрабатывать такой специфический подход к рубежу заранее. А также к моменту соревнований быть хорошо отдохнувшей.

— Когда выступила в Чезане не так, как хотелось, наверное, следующий этап Кубка мира в Поклюке прошла на инерции…

— Ну, скажем так: во-первых, мы были уже к тому моменту слишком уставшие, во-вторых, “попали” в первый день с лыжами. А когда завалили спринт, то в гонке преследования уже было сложнее выбираться. Притом в ней не сложился второй рубеж, меня уже хотели тренеры снять с дистанции, но я решила ее завершить. Просто пройти для себя, чтобы пострелять. Поэтому и скорость сразу упала. Ну а затем был масстарт, его последний рубеж. Дрогнула, поспешила. Как всегда! Я сделала первый промах и краем глаза уловила, что подъехала целая группа. Думаю: надо бы дострелять поскорее и успеть до их ухода открутить штрафной. Быстрее-быстрее — и второй круг зацепила!

— Знаешь ведь сама, что нельзя отвлекаться.

— Все знаешь, все подразумеваешь. Но получается как обычно.

От усталости шатает на стойке

— Последний перед чемпионатом этап Кубка мира был для тебя самым неудачным в сезоне. Как удалось справиться с грустным настроением? Как провела отрезок времени до стартов в Хохфильцене?

— Вся команда в сезоне переболела каким-то вирусом. Поначалу после Поклюки я хорошо тренировалась и буквально накануне своего дня рождения (25 февраля. — “ПБ”.) почувствовала себя плохо. Но еще пару дней потренировалась, отбежала контрольную, и самочувствие стало совершенно отвратительным. Очень сильная слабость, недомогание, насморк, горло чуть-чуть болело. Двигаться не можешь, сонливость… Не лежала, как наши, с температурой, доктор успел меня напичкать, чтобы я не свалилась. Все перенесла на ногах — и до сих пор мучаюсь! Градусник не ставлю: что мерять, когда соревнования на носу! Нужно работать. Поэтому, может быть, и состояние такое: одну гонку отбежала, а на вторую сил не хватает, ощущаю, что накопилась усталость… И вообще, сезон длинный, уже хочется, чтобы быстрее закончился.

— А вот смотри, Бьерндален — бах! — и уехал с лыжниками соревноваться. Говорит, что там он не напряжен. Что по этому поводу думаешь?

— Уже прихожу к мысли, что надо в этом смысле переламывать себя. У нас же какая психология? Стартовать, стартовать, стартовать: ты можешь, ты должен, ты обязан! Но годы-то уже подходят, выдержать весь сезон здоровья не хватает… Буду думать, и, наверное, в следующем году пропущу-таки несколько кубковых этапов. Я еще не смотрела календарь, ничего не планировала. Сделаю это по весне. Действительно, пора давать себе больше отдыха…

Или сказывается нынче то, что я осенью больше месяца болела. Поначалу две недели не тренировалась вообще, потом пыталась хотя бы через день. Утром на глетчере откатывалась, а если выходила после обеда на лыжероллерах, то, сцепив зубы, едва доезжала два километра. Потом пришлось восстанавливать силы…

— Однако, несмотря на то что из подготовки выпало много времени, ты все же не вернешься с чемпионата мира без наград индивидуальных соревнований.

— Но после спринта вирус опять принялся за меня. Я поневоле замерзла на церемонии награждения после финиша. С минуты на минуту ждали задерживающуюся Дизл, нас построили, при этом пришлось снять куртку и быть готовой идти в стартовом номере на пьедестал. Во время этой суеты да под наплывом эмоций поначалу ничего не заметила, все навалилось потом…

— А в гонке преследования как получилось?

— Стартанула и сразу почувствовала: нет сил. Не понравилось, как работали лыжи, хотя на откатке они были лучшими. Винить некого, сама не рассчитала. Резко похолодало, и, может быть, оттого они стали работать по-другому. На спусках от меня укатывали, существенна была разница и на равнине.

— Этим ли объясняется, что на первый рубеж пришла уже пятой?

— Не исключено. Бейлли с Лю достали меня на первой же петле, на верхушке подъема, а со спуска обошли. Поэтому рассчитывала только на стрельбу. На стойке не сложилось. В причинах еще не разобралась.

— Обходишься при этом без чьей-то помощи?

— Обычно да. Нынче единственное подсказали, что в ветер нельзя было зацеливаться. Поеду на тренировку, отработаю три-четыре рубежа, чтобы ощутить уверенность.

На тренировке в понедельник Лена действительно стреляла в основном стоя. Причем оставила на четырех рубежах лишь одну незакрытую мишень. И это позволяло надеяться, что искомая уверенность Зубриловой была обретена. Однако ее грустные глаза свидетельствовали о том, что беспокоит иное.

Все прояснилось, когда мы в утро гонки на 15 километров осведомились у врача национальной команды Андрея Семенякова о состоянии его подопечной. Тот загрустил: “Вчера было еще хуже”. Чему удивляться, когда она первый круг прошла лишь с 58-м временем дня?..

На ужин в ресторан, где мужская половина белорусской делегации готовилась порадовать своих дам праздничными приветствиями по поводу 8 Марта, Зубрилова спустилась из номера позже всех. Скорбное лицо, опущенные плечи. Однако она нашла силы взять на себя инициативу ответного слова…

Вновь мы встретились уже в день, предшествующий женской эстафете. На завтраке Лена появилась с нахмуренными бровями. Впрочем, ее удалось немного развеселить, и когда настроение нашего лидера чуть нормализовалось, она согласилась продолжить официальную беседу.

— Каким было самочувствие накануне гонки на 15 километров?

— Очень плохим. То в жар бросало, то словно все внутренности выворачивало. Жуткие ощущения, словами не объяснить. Померила температуру — 37 градусов. Вытащила доктора. Но что можно было сделать? Подняли немножко иммунитет…

Наутро вроде ничего было, но не всегда складывается так, как хочешь… И с лыжами попала очень сильно.

— Разве хороших у тебя нет?

— В прошлом году были, но после сезона они, как обычно, “подсели”. Сейчас есть хорошая пара, но она работает на очень узкий диапазон температур. Хотя из чего выбрать есть, потому что мы скооперировались с Людой Ананько: то я бегу на ее лыжах, то она на моих. Нам в этом плане проще, чем другим. Право первого выбора за мной.

— Сколько всего лыж задействовано?

— Понятия не имею. Мне перед каждым стартом выносят до восьми пар, и я отсеиваю их постепенно. Это частично заменяет разминку. К Андрею (главе сервис-группы Андриану Цыбульскому. — “ПБ”.) претензий никаких: он работает, мы выбираем.

На паре лыж, которая показалась мне предпочтительнее для старта в гонке, я “попалась” уже в третий раз. На “откатке” — лучшая, а начинаешь бежать и буквально спотыкаешься. Она подводила меня дважды в Поклюке, а нынче после финиша ее чуть ли не выкинула!..

— Уже стартовый круг был непривычно медленным…

— На двух километрах уступила сразу полминуты. Хотя по ощущениям: вроде бы работаю, вроде бы бегу. А вижу: обходит меня литовка, которая никогда (!) в жизни меня не обыгрывала. “Накатила” и пошла, пошла… Если честно, пыталась бороться, но получалось, что в подъем упираешься, обгоняешь соперниц по глубокому снегу, со спуска — тебя объезжают. Так промаялась круг — обходя и уступая. Потом плюнула, тем более что стрельба не задалась с начала…

Скажем так: это был не наш день. А вечером мне позвонили из Москвы: “Мы знали, что должна промахнуться восемь раз и поздравить всех с 8 Марта!”

— Давно не промахивалась столь много за одно состязание?

— Очень давно. Тем более что этот сезон был для меня, слава богу, стабильным. Поэтому две подряд гонки чемпионата мира (пять кругов и восемь минут штрафа соответственно), мало того что бежала на них приболевшая, так еще и “подрубили” эмоционально.

— При анализе результатов “пятнашки” заметила, что стоя ты стреляла быстрее всех участниц — за 29 и 27 секунд на каждом рубеже. В то время как на лежке, показалось, чуть затягивала с выстрелом. Каковы твои ощущения?

— В тот день я ничего не чувствовала. А когда промазала сразу три штуки, то ошалела. Встала и не поняла, в чем дело. И пошла дальше. Проанализировать сложно, настолько это было неожиданно. И я до сих пор не могу понять, что произошло.

— Не было желания сойти?

— Было. Я просила разрешения у тренеров команды, но сказали работать до конца. Вышло никому не нужное место в седьмом десятке.. Случись это на этапе Кубка мира, то приняла бы решение сама. Но это чемпионат, и я вынуждена была просить.

— Как самочувствие сейчас?

— Немножко побаливает горло, но еще есть время, чтобы прийти в нормальное состояние. День посвящу лечению. Еще столько дистанций впереди…

— Остались-то коротенькие.

— О нет! Массовый старт не коротенький! Там “лошадки” как побегу-ут…

— Ты же у нас чемпионка мира на этой дистанции. Последний раз была в 2002-м, а также…

— По-моему, в 99-м.

— С тех пор тактика прохождения первого круга изменилась?

— Раньше я выходила со старта сразу за лидерами и держалась за ними. А сейчас делать так здоровье позволяет не всегда. Ориентируюсь на ощущения, на скольжение лыж, на самочувствие. Вперед уже не лезу, пускай другие… По-прежнему любит лидировать Дизл, иногда ведет француженка Бейи. Думаю, Уши всех устраивает, она идет ровно, спокойно. Раньше, бывало, вмешивались болгарки. Но они сначала рванут, а потом останавливаются: в общем будоражили толпу. Ну а я — “чап-чаляп”, самое главное — стрельба.

А ей все мало!

— В этом году тебя опекает другой наставник. Ты рассталась с Романом Зубриловым и перешла к Роману Бондаруку, который сейчас связан контрактом со сборной Польши.

— Решение созрело в конце апреля-начале мая. Белорусы выслали мне тренировочный календарь, а я сидела дома в Киеве и с его учетом писала свой. Кое-где подстроилась под белорусскую команду, потому что если без доктора можно обойтись, то работать без массажиста очень сложно. Мы пересекались, естественно, в Раубичах и эпизодически на глетчере в Рамзау, потому что постоянно тренироваться одной сложно, нужно хоть какое-то общение.

— Куда выезжала исключительно с поляками?

— В Литву (Игналину), в Италию (Антхольц). Остальные сборы были в более традиционных для нас местах, где получалось хоть на несколько дней пересечься с белорусами.

— Почему ты ушла именно к Бондаруку?

— Эта формулировка не совсем точна. Да, он мне помогает, мы садимся вместе и пишем план на период, когда я выезжаю с его командой. Тренирует, подсказывает. Но было очень много сборов, на которых я работала сама.

— Отчего решилась уйти от Зубрилова?

— Так сложились обстоятельства… Может быть, мы с Романом устали друг от друга… Сложно ответить. Падали результаты, а мне это не нравилось… Хотя в чем-то вина была не его, а моя. Решили, что лучше какое-то время побыть врозь. Разойтись и каждому попробовать работать отдельно.

— А сейчас довольна уровнем своих результатов?

— Чем-то удовлетворена, чем-то нет. Я не имею тренерского стажа, запаса знаний. Я только учусь. Но уже есть наработки, знаю, что нужно делать в следующем году и изменить план там, где ошиблась нынче.

Если что-то сейчас не получается, виню только себя. Бондарук мне помогает, учит, направляет и даже иногда останавливает.

— Чтобы не перетренировалась?

— Да. Как он говорит: “Тебе все мало!”

— В то же время ты сама рассказывала, что получила нагоняй за невыход на зарядку…

— Пришло время, когда для меня лучше выспаться. Вынуждена ходить на зарядку, когда тренируюсь с командой Бондарука.

— Что тебе дает совместная работа с польскими ребятами?

— Мне необходимо на стрельбище чувство локтя. Да, мы вроде бы работаем каждый по отдельности, но в конце занятий штраф-то суммируется, сравнивается, что и создает дух соперничества. Сикора, конечно, хороший стрелок, но и он, бывает, мажет. Плюс я просто тянусь за ними — на тех же силовых тренировках: когда идешь на одних руках, то, конечно, это бесполезно, но под каждый шаг еще борюсь.

— А с чем ты связываешь новый подъем результатов у Сикоры? Случайно ли он совпал с приездом в Польшу Романа Бондарука? Зимой 2004-го Томашу удалось вновь, после девятилетнего перерыва, подняться на пьедестал чемпионата мира…

— Я разговаривала с польскими спортсменами. В команде много перебывало тренеров — из России, Беларуси. Но в Романыча вцепились, он для ребят все — тренер, бог и отец. Наверное, специфика его методики подошла им. Бондарук сбросил те бешеные нагрузки, которые поляки выполняли до него. Правильность чередования сборов (горы — равнина), длительной и скоростно-силовой работы — все это сказалось. Вдобавок теперь они три года подряд практикуют летние сборы в “трубе” (в изолированном тоннеле, в котором круглый год есть снег. — “ПБ”.) в Финляндии. Я там, правда, еще не была.

— В будущем планируешь?

— Не знаю. Может быть, перед Олимпиадой и не поеду.

— А ты консерватор или нет? Как относишься к новшествам?

— Что-то воспринимаю легко, что-то весьма тяжело. На многие вещи у нас с Романычем взгляды расходятся. Поэтому между нами происходят небольшие споры.

— На компромисс идешь?

— Иногда. Он имеет очень большой опыт тренерской практики — лет двадцать, может, больше, я не спрашивала. Когда Бондарук вернулся в 1998 году на Украину главным тренером, то за год результаты команды сразу взлетели, было завоевано огромное количество медалей. Поэтому я прислушиваюсь к его мнению.

Он смеется: у меня есть заразное слово “почему?”, спрашиваю постоянно. Романыч даже говорит: не произноси это так часто. Но я хочу больше узнать, мне все мало! С другой стороны, понимаю его: знания накапливал годами, а тут приходит какая-то спортсменка и все пытается сразу выяснить — почему, что и как? Он просто привык, что ему полностью доверяют, а мне этого недостаточно, нужно еще и знать.

— Помнится, Роман Зубрилов был наставником-диктатором…

— Да.

— … и когда в нашем общем разговоре ты упомянула, что в будущем хочешь быть тренером, он добавил: “Только вторым”, то есть ведомым. А ты вдруг взяла и взвалила на себя бремя ответственности. Тебя недооценивали?

— Возможно!

— Поскольку знаний не хватает, вероятно, восполняешь недостаток литературой?

— Действительно по подготовке в горах возникает много вопросов. Разведываю, где можно достать хорошие учебники, чтобы проанализировать эту проблему. А пока, где что слышу, пытаюсь ухватить, затем отсеивая лишнее.

Ничего не загадываю

— Где сейчас твои близкие?

— В этом году распрощалась со спортом сестра Наталка. Теперь она занимается моей дочкой, живут с Таней вдвоем в Киеве. Параллельно ходит на курсы, даже не знаю толком на какие именно: потому что я здесь, они там. За сезон летала на Украину лишь на Новый год и только на три дня. Сестра передала мне дочку и тотчас уехала на Минщину: у нее там живет парень.

— Ну если Наталья осядет в Беларуси, то, может, и Лена последует за ней?

— В принципе я уже закончила ремонт минской квартиры, дело за малым — ее обставить. И кто знает? Я уже не загадываю. Никогда в жизни не думала, что уеду с Украины. Но сложились такие обстоятельства, что вынуждена была это сделать. Сейчас ничего не планирую. Как будет, так и будет. Весной обставим белорусскую квартиру и лето, наверное, проведем в ней.

— В Беларуси горячо болеют за тебя и хотели бы, чтобы ты осталась.

— Все может быть. Тут уже просто живешь каждым днем, не заглядывая далеко вперед.

Допинговые домыслы

Вчера биатлонистам дали возможность отдохнуть перед заключительной фазой чемпионата. На повестке дня — импульсивные эстафеты, а также головокружительные масстарты, пропуском куда стали результаты предыдущих состязаний.

От белорусок в число тридцати участников массового старта попали Елена Зубрилова, Ольга Назарова и Людмила Ананько. Лена получила это право в первую очередь как призер соревнований. Остальные — за счет набора достаточного количества очков на дистанциях Хохфильцена. Оля выступила очень стабильно, финишировав 12-й, 22-й и 23-й. Этот вид программы для нее в отличие от Люды не в диковинку — всем должна быть памятна ее бронза на чемпионате мира-2002, где она пропустила вперед только Зубрилову и Пылеву. А вот для 22-летней уроженки Новогрудка воскресный старт окажется дебютом, ставшим реальным благодаря достигнутым накануне 18-му и 20-му местам. От ребят Беларусь делегировала Олега Рыженкова (12-й и дважды 20-й) и Рустама Валиуллина (18-й, 19-й и 26-й).

Обычно спортсмены и тренеры условно формируют стартовый протокол, не дожидаясь официальной информации. Но здесь вышла заминка: не знали, скольким же норвежцам позволят бежать в масстарте? Дело в том, что количество викингов, вроде бы проходящих по результатам, превышает общепринятую для чемпионатов мира квоту. Но кто бы мог подумать, что в ни в том, ни в другом списках не будет фигурировать Ларс Бергер. И как вы думаете оправдывался по поводу неудачи недавний триумфатор чемпионата мира по лыжным гонкам? Он сам не может понять свое состояние, благодаря которому в спринте проиграл по скорости бега трем десяткам человек. Говорит, вероятно, устал.

Хотя Вольфганг Пихлер, тренер великой Магдалены Форсберг, в разговоре о Бергере хитренько улыбается: “Достигнув пика, спортсмен, как правило, долго удерживает форму на довольно высоком уровне. Снижение результата происходит постепенно. А здесь все рухнуло всего за неделю. Почему? Хороший вопрос!..” И, предлагая догадаться самой, отходит в сторону.

На ловца, как говорится, и зверь бежитю. Чтобы бывшая биатлонистка не ломала голову над задачкой в одиночку, всевышний потянул за язык итальянского журналиста. Надо отметить, что Луис тесно связан с нашим видом спорта. Дебютный для него этап Кубка мира состоялся лет пятнадцать назад, а сегодня он, к примеру, гордится тем, что именно в его деревне выросла Михела Понца, единственная из сборной Италии, составляющая конкуренцию сильнейшим. А ведь совсем еще недавно на слуху было имя Рене Каттаринусси, призера чемпионатов мира-97 и -2001. Для болельщиков стало неожиданностью, что вскоре после очередного успеха он исчез.

А дело было так: взяв незаполненный рецептурный бланк с подписью врача национальной команды, биатлонист сам вписал нужное ему лекарство и отправился в аптеку Антхольца. Там быстро выяснили, что препарат входит в список запрещенных веществ, и поставили в известность ИБУ. Скандал был большой. Итальянская федерация дисквалифицировала Рене на год, он потом пытался вернуться в команду, но ребята отгородились от него стеной — в итоге парень со спортом вроде бы “завязал”.

Вспомнив о пропавшем Каттаринусси, мы с Луисом плавно перешли к теме антидопингового контроля, которая муссируется здесь постоянно. Особенно достается от медицинской комиссии мужскому составу участников. Любого из них могут поднять ни свет ни заря и пригласить сдать пробу крови. Десять человек перед каждым состязанием выбираются по жребию, и ладно, если твой черед не будет первым, тогда не придется болтаться зря на стадионе в ожидании пристрелки. Александру Сыману, например, повезло, он успел спокойно позавтракать, прежде чем отправился в путь. Люди реагируют на вызов по-разному, излишне впечатлительные начинают переживать, что потеря крови вызовет упадок сил. Конечно, эти глупости не относились к нашему Саше, который с юмором рассуждал, что еще до старта узнает, насколько хороши параметры состояния его организма…

Упомянутый итальянский журналист считает странным, что на допинге в лыжных гонках и биатлоне попадаются спортсмены из ограниченного круга стран. Мой знакомый однажды даже написал статью о так называемых сильных и слабых федерациях. Один из выводов в ней — среди пострадавших едва ли найдешь норвежца или немца (злополучный Йоханн Мюллег здесь не в счет: на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити он имел испанский паспорт). Вдобавок в сильных федерациях на высоком уровне развит внутренний контроль, благодаря которому национальные звезды защищены от международных скандалов: их заблаговременно убирают с глаз долой. В виде предположения мой собеседник рассказал о случае с участником чемпионата мира-2003 по лыжным гонкам, который после триумфа в одной из индивидуальных дисциплин внезапно уехал домой, пусть и оголив эстафетную команду. Вскоре было официально объявлено, что он завершил карьеру…

Китайские напевы

Впереди еще два вида программы, а сборная Китая завоевала уже две медали. Поразмышлять о их происхождении побудили слова призера гонки преследования ЛЮ Сяньинь:

— Факторы китайского успеха? У нас квалифицированный тренер, хорошая организация и жесткая подготовка. Биатлон в нашей стране не так популярен, как в Европе, но если завоюю на Олимпиаде золотую медаль, то положение изменится. Хотя лично я желала бы добыть золото уже здесь.

Китайская группа держится повсюду очень компактно. По рассказам, представители Поднебесной вовсе избегают передвигаться без сопровождения, да и корреспондент “ПБ” сама стала свидетелем, как растерялась Лю Сяньинь, внезапно потеряв из виду соотечественников. Вообще, массовый взлет китайцев породил на свет множество невероятных слухов и предположений. К примеру, у других команд в специальных комнатах для обработки лыж развернуться негде: рискуешь либо вляпаться в какую-нибудь химию, либо устроить форменный обвал. Эти “wax-кабины” под завязку забиты инвентарем, станками, чемоданами с парафинами, порошками и ускорителями, не говоря уже о выстроившихся вдоль стен десятках лыжных пар. В комнате же сборной Китая так просторно и пусто, что, хочется даже крикнуть во весь голос, дабы услышать эхо. Здесь даже ходят разговоры, что китайцы не только имеют эксклюзивную фармакологию, основанную на разных там чудо-корешках, но и лыжи покрывают некой таинственной смесью и, естественно, вдали от чужих глаз.

Работающий с белорусской сервис-группой немец Гюнтер поведал, что вплоть до нового года лыжи азиатским спортсменам готовил отец чемпионки мира Мартины Цельнер. Но кто закрывает сей фронт работ нынче, узнать не удалось. Потому, отбросив тактику “вокруг да около”, мы напрямик обратились к руководителю китайской делегации. И каково же было удивление, когда тот твердо заявил: “Лыжи подготавливаются к старту, как и у всех, в соответствующем помещении. И всю работу в команде осуществляет на чемпионате мира всего один человек: он успевает и на трассе, и на стрельбище, и в wax-кабине”. Вот такие пироги…

Помимо прочего, интересовали и хоть какие-то особенности подготовки сборной Китая. Наши девчата рассказали, что пересекались с ней в конце декабря в Швеции. Белоруски уходили с двухчасовой тренировки, а китаянки катались и катались, причем тренер рявкал на своих подопечных, едва те пытались перейти на менее силовой стиль бега.

Познавательно и мнение олимпийского чемпиона Альгимантаса ШАЛНЫ, который уже много лет работает с американской командой:

— Со спортсменами китайские тренеры обращаются как с животными. Вот придите на женскую тренировку: такая ругань по стрельбищу несется, что наставники других сборных смеются. А как они тренируются! Такое впечатление, что в два часа ночи еще делают холостой тренаж. Работа идет на выживание. Конечно, у них в стране столько народу, что есть из кого выбирать. Говорят, там в очереди стоят в спортивные школы. А как же еще, ежели не через спорт, у них самореализоваться?

Конечно, если ты дисциплину уважаешь, терпишь, выдерживаешь, то можно достичь многого. Это в других государствах, почувствовав прессинг, спортсмены сразу пишут жалобы…