ЕВГЕНИЙ ПЛЮЩЕНКО: шевелю бедрами, швыряюсь бокалами

Мальчик был одаренный. Тренировался с поразительным упорством, мечтал о блестящей спортивной карьере, а по ночам ему снились прыжки — в четыре, пять и даже шесть оборотов… И вдруг родную волгоградскую ледовую арену отдали в распоряжение торгашей. Негде стало обучаться премудростям фигурного катания. Если бы не прозорливость тренера Михаила Маковеева, который организовал для своего ученика смотрины у известного питерского специалиста Алексея Мишина, не знали бы мы сейчас Евгения ПЛЮЩЕНКО.

В ледовый мир он влетел метеором в 1997 году, играючи выиграв юниорский чемпионат мира. И уже в следующем сезоне замахнулся на взрослые регалии: серебро на «Европе» и бронза на «мире» — дебютанту здорово подфартило. Жизнь Евгения превратилась в триумф, в прошлом году Плющенко расправился и с непререкаемым авторитетом Алексеем Ягудиным. В том, что Олимпиаду в Солт-Лейк-Сити выиграет ученик Мишина, до недавнего времени не сомневался практически никто — слишком уж он был недосягаем со своими немыслимыми прыжками и комбинациями. Но интрига ожила, когда Плющенко проиграл Ягудину финал Гран-при. Здесь Евгения и призвала к ответу корреспондент «ПБ»…

— Женя, как же такое случилось?

— Я не железный! Поражение — это нормально. Я делаю сложные элементы, но ведь другие тоже не стоят на месте. Вот Ягудин и подкрался. Но кроме него есть американцы Тод Элдридж, Тимоти Гейбл, Майкл Вайс, канадец Элвис Стойко, непредсказуемые китайцы, имена которых я никак не могу запомнить…

— Как-то вы признались: «Главный мой соперник — я сам». Есть рецепт, как себя побеждать?

— Надо просто спокойнее относится к собственному успеху. Я долго не мог выиграть чемпионат мира. Лидируя после короткой программы, приходил в гостиницу и перед сном говорил себе: «Блин, завтра все решится. Я могу завоевать золотую медаль…» Если ко мне в номер заходили журналисты, не раздумывая преждевременно провозглашал себя чемпионом. А в произвольной программе как назло что-нибудь не ладилось — то ли дорожка шагов не шла, то ли прыжки получались «смазанными». Однажды я задумался, почему так происходит. Пришел к выводу, что нельзя быть излишне самоуверенным и хвастаться своим удальством перед другими. Говорить «Я — лучший» можно только самому себе.

— Вы себя так и настраиваете на Олимпийские игры?

— А как же иначе! Я еду туда за победой. Но не будет большой трагедии, если вдруг не повезет. Через четыре года еще разочек попытаюсь…

— В нынешнем сезоне для короткой программы вы выбрали композицию Майкла Джексона, а ваша новая произвольная — попурри на американские мотивы. Это было сделано с прицелом на Солт-Лейк-Сити?

— Я катался и под русскую народную музыку, и под «Цыганочку», и «Болеро» танцевал. Но нельзя же повторяться, это неинтересно. Хотелось показать, что я умею кататься в другом стиле. Долго думал над новым образом и остановился на Джексоне. Мне нравится, как он двигается, как играет с публикой, — настоящий король танцпола.

— Вы долго учились двигать бедрами?

— Когда мы с Алексеем Николаевичем (Мишиным. — «ПБ».) ставили короткую программу, пересмотрели на видео столько концертов Джексона! Но как я ни старался подражать ему, все равно с точностью повторить телодвижения Майкла не получалось.

— И как вы реагировали на эти неудачные попытки?

— Злился, естественно. Бокалами швырялся.

— В кого?!

— Не помню уже… Но точно не в тренера. Потому что очень уважаю Мишина. Он мне как отец родной — учит, как себя вести, что надеть. А когда я только переехал из Волгограда в Питер, учил правильно держать вилку с ножом. Я даже не могу представить, что мы с Алексеем Николаевичем когда-нибудь поссоримся.

— И вам никогда не хотелось от него уйти к какому-нибудь заграничному специалисту.

— Зачем? Думаю, Мишин никому не уступает в квалификации. Мне и в России хорошо. Это раньше в Петербурге ко мне плохо относились: мол, только провинциалов нам не хватало, своих полно, плюс, на ледовой арене не было приемлемых условий для работы — на катке стоял холод, как зимой на улице. А когда мышцы не разогретые, выполнять сложные прыжки и элементы невозможно да и не рекомендуется — велик риск травмироваться. Но я все это перетерпел. И теперь совершенно не хочется перебираться «за бугор». Я патриот.

— А где легче выступать — дома или на международных соревнованиях?

— Принципиальной разницы не существует. Меня везде любят. Но в Японии принимают так, как не принимают никого и нигде. Оттуда я увожу подарков и цветов в три-четыре раза больше, чем другие фигуристы.

— И что затем делаете с игрушками?

— Большую их часть отдаю в детские дома. Ну а самых больших и красивых плюшевых зверюшек дарю пятилетней племяннице Даше. А то моя сестра Лена малышку не очень балует.

— Сестра строгая?

— Просто чересчур серьезная. Лена сейчас получает второе высшее образование. Никак не могу понять ее стремление перечитать все на свете. Зачем? И без того очень умная.

— Похоже, вы не любили учиться…

— До шестого класса был отличником, а потом переехал в Питер и… Какая могла быть учеба! Ведь родителей рядом не было, никто не заставлял корпеть над учебниками.

— Чем сейчас занимаются ваши родители?

— Отдыхают. Их обеспечиваю я. А раньше они работали на БАМе, было время, клали асфальт. Мама меня привела в секцию, и именно она захотела, чтобы я выполнил женский элемент бильман. Пришлось работать над растяжкой, было очень больно…

— Так, может, стоило заняться другим, более мужским видом спорта. Футболом, например?

— В детстве я играл за дворовые команды. Но в футболе много грубости, поэтому выбрал фигурное катание. А когда впервые сделал бильман, мама в качестве награды организовала пикник. Мы жарили картошку на огне, варили борщ…

— Чем еще увлекаетесь?

— Болею за питерский «Зенит» и мадридский «Реал». Из игроков нравится Роберто Карлос. Раньше следил за Роналдо, но этот парень только оправился от травмы и пока не набрал былую форму. Играю в теннис, бильярд, боулинг, гуляю с собакой. Недавно ради забавы сходил с друзьями на массовое катание. Подхожу к киоску проката коньков и говорю: «Мне, пожалуйста, сорок второй размер». А тетенька в ответ: «Для девочек остался только тридцать девятый». Сначала ни я, ни мои друзья не поняли, что она хотела этим сказать. Но когда следом послышалось: «Красавица, а если я дам тебе сорок пятый?»… Друзья сквозь смех посоветовали мне постричься.

— Для чего, кстати, растите волосы?

— Чтобы иметь еще одно сходство с Майклом Джексоном.

— Может, и завивку сделаете?

— Не хочу походить на барана.

— С чувством юмора у вас — порядок. В цирке давно были?

— Пару месяцев назад. Запомнились братья-близнецы, укрощавшие тигров.

— А вы не побоялись бы работать с хищниками?

— Ничуть. Запросто мог бы стать дрессировщиком. Я ведь человек бесстрашный. Например, обожаю шалить за рулем. Личный рекорд скорости — 220 км/ч. Моя девушка сидела рядом и визжала что есть мочи.

— Как ее зовут?

— Ну вот, проболтался… Не буду я рассказывать про девушку, не хочу. А то потом начнутся причитания поклонниц: «Как же мы? Ты нас кинул». Лучше напишите, что я люблю всех.

— Вы ревнивый человек?

— Недавно сестра подсунула мне изречение Бальзака: «Ревность у мужчины складывается из эгоизма, доведенного до чертиков». Не хотелось бы иметь что-то общее с нечистью. Стремлюсь быть добрым, внимательным, заботливым…

— И нежным?

— И сексуальным. Девушка, а почему вы вдруг покраснели?..