РАЗОБЛАЧЕНИЕ. И то, что было, набело откроется потом...

Тренеры

— Начну издалека. Наш спецкласс для детей 1972 года рождения был создан на базе 33-й минской школы. С юными фигуристами (44 ребенка) работали трое: Александр Морозов, Наталья Иванова и Вера Моргунова. Но через пару лет спецкласс расформировали по разным школам. Я остался в группе у Моргуновой. Сразу скажу, что был посредственным спортсменом. Хотя когда моя наставница перешла работать хореографом к мужу, Николаю Моргунову, тоже тренеру, Вера сочла нужным передать трех своих наиболее талантливых воспитанников Алексею Ширшову. Кроме Иры Соболь и Кирилла Гаевского, в число избранных попал и я! Вскоре в нашей группе появился Александр Мурашко. Он был технически лучше меня, да и старше на год. В общем, Ширшов сфокусировал все свое внимание на Мурашко. Ни в коем случае не виню наставника. Просто я тогда не меньше нуждался во внимании и поддержке, ребенок же… Поэтому мама перевела меня в группу парного катания к Моргуновым.

Я был еще тот “парник”: низенький, худенький, слабенький. Но подобрали мне партнершу — Лену Григорьеву. Она весила всего 25 килограммов, но и ее поднять не мог! Помимо нас, у Моргуновых было еще шесть дуэтов. Когда мы с Леной повзрослели и окрепли, стали участвовать в различных соревнованиях, выполнили программу мастеров спорта… Известие о том, что Моргуновы уезжают работать за границу, явилось для нас шоком. Поскольку тогда я был самым старшим в группе, то тренером сделали меня: кроме нас, занимались два дуэта и Женя Емельяненко без партнерши. Наравне со всеми трудились и мы с Григорьевой. Так проработали полтора года! Выезжали на какие-то турниры, сборы. Мне было невероятно сложно тренировать да еще не позволять себе расслабляться. Пожалуй, ничему новому ребят не научил. Они лишь поддерживали тот уровень, которого достигли у Моргуновых. Я надеялся, что Вера и Николай вернутся, что передам им группу обратно. Но у них были другие планы, Моргуновы по сей день в Дании.

После распада Советского Союза тогдашний главный тренер сборной Беларуси Алексей Ширшов представил мне нового наставника Федора Шакирзянова, первого тренера Артура Дмитриева, двукратного олимпийского чемпиона в парном катании. Было сказано: “Ты, Шейко, теперь готовься выступать за Беларусь на международной арене”.

Как специалист Шакирзянов меня и Григорьеву не устраивал. К тому же он постоянно подчеркивал, что работает бесплатно. Прочувствовав ситуацию, Ширшов волевым решением присоединил нас к группе Натальи Лебедевой, которая в конце 80-х — начале 90-х занимала призовые места на чемпионатах Европы. Она сразу призналась, что не разбирается в парном катании. И мы стали заниматься по программе одиночников. На тренировках Лебедева часто срывалась. Я еще добавлял масла в огонь — никогда не указывал ее нашим наставником при оформлении протоколов на зарубежных соревнованиях. В графе “тренер” писал “Вера и Николай Моргуновы”. И это было справедливо, так как мы выступали с тем, что нам когда-то поставила Вера Моргунова. А летом ее муж приезжал в Минск и помогал нам с Леной исправить ошибки при исполнении подъемов. Погрешностей “благодаря” Лебедевой накапливалось немало… Я тогда много общался с Моргуновыми по телефону. Они говорили, на какие моменты мы должны обращать внимание на тренировках. Естественно, все это не устраивало Лебедеву. Начались разговоры о том, что пару Григорьева — Шейко нецелесообразно возить на международные турниры. Во время очередной телефонной беседы Николай Моргунов посоветовал: “Да запиши ты ее тренером. Увидишь, как все изменится”. Я так и сделал. Вдруг Лебедева начала присаживаться с нами на “kiss and cry” (место, где спортсмены ожидают оценки), стало целесообразным участие пары в соревнованиях.

На одной из тренировок Лебедева сказала заниматься вращениями. Вместе с одиночниками Ирой Овсянниковой и Сашей Мурашко мы с Леной добросовестно выполнили задание. После того как закончили, на меня и Григорьеву из уст тренера обрушился нецензурный словесный поток. Оказывается, Лебедева хотела, чтобы мы с Леной делали тодесы (элемент в парном катании. — “ПБ”.). Я попытался объяснить, что тодесы и вращения — не одно и то же. В ответ услышал: “Мне на…ть, как это называется. Отныне это будут вращения.” После такого эпизода я перестал общаться с Лебедевой. Она разговаривала лишь с Леной. Правда, мне приходилось молча выполнять все требования тренера. Шел сезон 1993 года, отборочный к Олимпийским играм в Лиллехаммере…

В советские времена мы с Григорьевой выступали на чемпионатах СССР, нашим лучшим результатом было 11-е место в короткой программе. Если бы Союз не распался, мы никогда не попали бы на чемпионаты Европы и мира. В сборной СССР существовала определенная квота — 6 мест. В то время пара Моргуновых Ольга Карчевская — Дмитрий Дикий подобралась к основе юниорской сборной. А мы с Леной о таком и не мечтали, так как были не настолько сильны. И вдруг нам выпало счастье представлять Беларусь на международной арене — несбыточная мечта и огромная ответственность в одном “флаконе”. Целенаправленной подготовке к соревнованиям препятствовали не только конфликты с тренером, но и проблемы с инвентарем. Я катался на коньках на три размера больше! Зато научился прыгать на “лыжах”…

Несмотря на все неурядицы, сезон-93 прошел на удивление неплохо. На “Европе” мы стали пятнадцатыми, на “мире” — восемнадцатыми. Таким образом, пара Григорьева — Шейко отобралась на Олимпийские игры! Кстати, позади нас оказались ныне знаменитые французы Сара Абитболь и Стефан Бернади, бронзовые медалисты чемпионата мира-2000, двукратные серебряные и пятикратные бронзовые призеры континентальных первенств. Саша Мурашко тоже завоевал олимпийскую лицензию, а вот Инне Овсянниковой не повезло.

Шоу

Наступило напряженное межсезонье. Просто счастье: мы не были обделены льдом! А еще представилась возможность съездить на шоу в Англию и немного подзаработать. По правде говоря, не знаю, чья это была идея, но расскажу, как все вышло. В конце сезона-93 объявилась Трэйси Соломон, как нам сказали, чемпионка мира среди профессионалов в парном катании. Она набирала фигуристов в шоу. Из Беларуси в ее поле зрения попало человек 10-15. Перед отъездом федерация презентовала мне австрийские ботинки, но… без лезвий — видимо, средств уже не хватило. Шакирзянов, как услышал про Англию, сразу потребовал обратно свои коньки, которые мне когда-то выдал. Правда, впечатляет: член национальной сборной без коньков…

Пришлось доставать из подвала свои старые, непригодные к использованию. В них я и поехал на шоу. За месяц мы дали 44 “концерта”, причем каждый день — в новом городе. В середине тура спортсмены заподозрили неладное: денег нам не выдавали, да и выступления ни разу не проходили на стандартной площадке, лишь на каких-то “коробках”. Я ждал первого гонорара, чтобы купить новые лезвия для австрийских коньков. Но нам все не платили. Мой голеностоп не выдержал испытания старыми коньками, и я подвернул ногу. Последствия той травмы ощущаю до сих пор, хотя прошло уже десять лет! Не знаю, получили ли деньги актеры Московского цирка, которые выступали вместе с нами, а также наши тренеры Лебедева и Наталья Полуничева. Однако юные фигуристы не имели ни копейки за шоу. Ребята повзрослее “вырвали” хоть что-то: гонорар Саши Мурашко и Инны Овсянниковой около 100 долларов, а я заработал-таки лезвия для коньков. Это был урок на всю жизнь. Теперь ничего не делаю, прежде чем не ознакомлюсь с условиями контракта. Считаю, что в случае с поездкой в Англию вся ответственность лежит на Лебедевой и Полуничевой. Уверен, они использовали детский труд в личных целях…

Продолжалась подготовка к следующему, олимпийскому, сезону. Лебедева решила поменять нам программы. Короткую она еще как-то осилила — элементы-то предписанные. А произвольную композицию составила весьма оригинальную: музыка, спортсмены и элементы были разобщены. Лебедева бездарно перекромсала программу Моргуновой. Получился какой-то винегрет длительностью 4 минуты 30 секунд.

На одной из поздних тренировок (в 23.00) серьезно травмировался Саша Мурашко. Опять же ответственность за это я возлагаю на Лебедеву. В столь “благоприятное” время ей вздумалось учить фигуриста акселю в три с половиной оборота. После нескольких попыток уставший, обессиленный Мурашко на мгновение потерял координацию и разрезал свою голень коньком. Парень еле отошел к Олимпийским играм… В институте физкультуры будущих наставников обучают планированию тренировочного процесса. Ну кто осваивает новые элементы около полуночи? Организм уже спит в это время.

Лиллехаммер-94

С подобными “приключениями” мы дожили до Лиллехаммера-94. Как известно, Международный союз конькобежцев (ИСУ) разрешил участвовать в Олимпийских играх фигуристам-профессионалам. Итак, на тренировке мы с Григорьевой катались бок о бок со знаменитыми парами: Екатерина Гордеева и Сергей Гриньков, Наталья Мишкутенок и Артур Дмитриев, Евгения Шишкова и Вадим Наумов (вся сборная России), Радка Коварикова и Рене Новотны (чехи в том сезоне стали чемпионами мира). Было страшно отъехать от бортика! Я на всю жизнь запомнил, как мы с Леной набирали ход на “подкрут”, а нас в “ласточке” обгоняли Гордеева с Гриньковым. Ощущения — тут же захотелось покинуть лед. После тренировки в раздевалке Дмитриев и Гриньков успокаивали меня: “Да ты не бойся, катайся спокойно, объедем тебя.” В Лиллехаммере мы с Григорьевой выполнили примерно 95 процентов от максимума, то есть показали наш лучший прокат, заняли последнее 17-е место. Вернулись в Минск и начали готовиться к чемпионату мира. Для себя я уже решил, что “мир” будет моим последним выступлением за Беларусь, что после своей свадьбы переберусь на постоянное место жительства в Израиль. Но об этом позже.

Лебедева пыталась выбить от нас стопроцентного исполнения программ на каждой тренировке. Но следовало принять во внимание, что спортсмены только два года целенаправленно готовились. А раньше фигуристы были просто никем и тренировались, “как получится”. Инна Овсянникова не прошла контрольных стартов. Сашу Мурашко, несмотря на недоработки, взяли. Мы с Григорьевой тоже попали на чемпионат мира в Японию, прошли квалификацию и, на мой взгляд, достойно завершили карьеру. На обратном пути меня и Григорьеву стали “лечить”. Я не выдержал, встал и объявил, что больше не буду кататься за Беларусь. Просто за два года устал от нотаций; спортсмены всегда крайние, и не важно, что с ними работают неподобающим образом.

Эмиграция

1 сентября 1994 года я вместе с женой Наташей эмигрировал в Израиль, получил другое гражданство. Сейчас являюсь завучем отделения фигурного катания в клубе “Метулла”. Также тренирую юниорскую пару Юлия Шапиро — Вадим Акользин и юниорку Тамару Кац. В следующем году они будут участвовать в этапах Гран-при и чемпионатах ИСУ. Еще я работаю с платными группами — проекту “Обучение катанию на коньках в общеобразовательной школе” уже шесть лет. Программу мы разработали сами в Израиле. Недавно запустили другой проект — “Обучение катанию на коньках арабских детей”.

Фигурное катание в Израиле существует всего 12 лет. Президентом федерации является Борис Хайт, отец Галит Хайт, которая танцует на льду с Сергеем Сахновским. Конечно, развитие идет не без проблем: не хватает финансирования, существует потребность в строительстве катков. Здесь только одна стандартная площадка, в Метулле, да и та в километре от ливанской границы. Глупо ждать денежных вливаний, когда страна фактически воюет. Но мы стараемся работать продуктивно. Молодому израильскому фигурному катанию уже есть кем гордиться: Хайт и Сахновский, Наталья Гудина и Алексей Белецкий, Сергей Котов, Александра и Роман Зарецкие. Подрастают дети, которые постигали азы мастерства именно в этой стране.

А насчет Беларуси… Я слежу за всеми новостями и публикациями, появляющимися на сайте “Прессбола”, и не только. Думаю, у руля белорусского фигурного катания должны стоять молодые люди. Чтобы что-то изменилось, нужны свежие мысли, а не “протухшие”, коррумпированные.