СВОБОДНВЙ ПОЛЕТ. Посадка без огней

, первый белорусский призер и победитель этапов Кубка мира. Выиграв несколько раз Кубок СССР и этапы Кубка Европы, ветеран фристайла своей главной заслугой вправе считать другое — ледорубом выбитые квоты для суверенной сборной страны.

Пионеры фристайла

Год назад, поняв, что улучшить собственные достижения ему вряд ли удастся, Василий покинул большой спорт. Тем не менее даже теперь, “в подвешенном состоянии”, с любимым делом связывает все свои мысли и планы.

После показанных в полном объеме февральских телетрансляций из Солт-Лейк-Сити в лыжной акробатике разбирается большинство наших граждан. По сей день домохозяйки с дурным глазом, впившиеся в экран во время заключительного прыжка американца Эрика Бергуста, приписывают себе часть бронзового успеха Алексея Гришина. А первый раз в Беларуси ждали обнадеживающих олимпийских вестей со склонов норвежского Лиллехаммера. Тогда, в 94-м, спор за медали в этой разновидности фристайла вели двое наших спортсменов — Алексей Парфенков и Василий Воробьев. Алексей выиграл квалификацию с лучшим результатом дня, а Василий стал первым вслед за двенадцатью финалистами. Через четыре года в Нагано для самого опытного из белорусов ситуация повторилась. Он вновь оказался ближе всех к финалу и — за его чертой.

— В Норвегии отрыв от финалистов был чуть больше, а в Японии — чуть меньше балла. Первое выступление на Играх можно списать на недостаток опыта, а вот в Нагано словно попал в заколдованный круг. Сколько ни прыгал — не мог удержаться на ногах. Наверное, столько раз за всю свою жизнь не падал. Во время предварительных стартов на первый прыжок собрался, но судьи немного придержали оценку — не выставили того, что заслужил. А “дубль два”, как себя ни настраивал, не получился: из согнутых ног кое-как выкрутился, однако ни самого прыжка, ни приземления не было. Даже к арбитрам не за что предъявлять претензии.

— Два тринадцатых места на Олимпиадах наводят на размышления… Как у тебя по жизни складываются отношения с чертовой дюжиной?

— Честно говоря, в мистику я не верю. Правда, с месяц назад, 13 ноября, “порвал” колено, вернее, усугубил старую травму, однако все равно не придаю значения таким совпадениям. Мне кажется, на следующий день случилось бы то же самое.

Впрочем, пара примет все же имеется. Избегаю встреч с черными кошками, в день старта стараюсь не бриться. К счастью, турниры у нас скоротечные, и до того, чтобы ходить заросшим щетиной недельной давности, дело никогда не доходило. Думаю, у каждого спортсмена, кого ни спроси, есть свои причуды. В Лиллехаммере с тем же Лешей Парфенковым суеверия сыграли злую шутку. Перед финалом он попытался полностью воспроизвести события, которые предшествовали квалификации. Вспоминал распорядок дня и повторял все в точности, вплоть до мелочей. Условно говоря, позавтракать надо было в 9 утра, приготовить лыжи — в полпервого, почитать две страницы на ночь и закрыть глаза в 22.30.

— В итоге Алексей стал двенадцатым. Что скажешь с высоты прожитых лет: в чем состояла главная ошибка товарища?

— Я думаю, что морально он не был готов к лидерству. Ехал — рассчитывал бороться за высокие места, но, возглавив промежуточный протокол, не знал, что ему делать. Вовка Алейник, первый победитель Кубка СССР, числившийся в Японии уже тренером австрийской команды, ему советовал: “Леша, иди выпей стакан водки, ляг поспи, забудься. Утром встанешь — все будет нормально. Пойдешь прыгать как ни в чем не бывало”. Алексей же два дня ходил сам не свой. И никто — ни тренеры, ни друзья — не смогли его переубедить. А штатных психологов в ту пору при сборной не было.

— С одной стороны, вас можно назвать первопроходцами. А с другой — подопытными кроликами. Кем приходилось ощущать себя чаще?

— В школе сборной Советского Союза ни на минуту не позволяли усомниться в правильности тренировочной методики. Лишь теперь я понимаю, что многое было лишним. Например, кое-кто обошелся бы без комплекса на гибкость. В таком объеме упражнения, развивающие упругость тела — медленные перевороты вперед-назад, опускание в мостик, — по силам только гимнасткам-художницам. Ладно, еще мы — акробаты, батутисты, прыгуны в воду — умели легко складываться вдвое. А для чего понадобилась муштровать на ковре и шведской стенке могулистов, пришедших во фристайл из горных лыж?! Они вообще не знали, что такое наклон вперед. Попади в ту команду ребята из нынешнего поколения — могли бы и не выдержать жесткой дисциплины.

— На судьбу ни разу не роптал?

— У каждого свой путь. На чьем-то опыте надо учиться — так было всегда. В том, что не добился в спорте большего, могу винить только себя. Возможно, возгордившись первыми успехами, перестал прислушиваться к старшим, начал думать: мы сами с усами. А может, иногда не хватало спортивной злости. Очень часто за благодушие доставалось от главного тренера Николая Ивановича Козеко: “Что ты, как мямля, раскис?” У меня же просто другой склад характера — не люблю показной самоуверенности. По-хорошему завидую Леше Гришину, который каждую фразу начинает словом “Я…” Может, в повседневной жизни это и плохо. Но в спорте избыток здорового эгоизма не повредит. Думаю, если бы не Лешина целеустремленность, олимпийской медали у него не было бы. В финале Игр в США тренер советовал ему второй раз прыгать “три с тремя” — “бланш-два винта-винт”. Но Гришин настоял на своем. Упрости он программу — коэффициент потянул бы вниз, и не то что тройка, а и пятерка стала бы недосягаемой.

Есть ли предел совершенству?

Чех Алеш Валента, удививший народ на последней Олимпиаде тройным сальто с пятью пируэтами, с десяток лет назад был зеленым новичком. На чемпионате мира-93 в австрийском Альтенмаркте, ставшем дебютным для самостоятельной белорусской команды, Василий с листа занял седьмое место. А результата будущего триумфатора и не вспомнить. Сохранилась лишь видеозапись, на которой Валента делает двойное сальто с винтом, недокрутив в воздухе фигуры и присев на спину. Теперь олимпийский чемпион — исполнитель самой сложной в мире программы.

— Что сегодня считается потолком лыжной акробатики?

— На водном трамплине наши люди уже спокойно прыгают четверные сальто. До Солт-Лейк-Сити практически все сильнейшие — 15-20 ребят — имели одинаково сложные комбинации. И поскольку вид спорта у нас субъективный, исход борьбы решали какие-то доли балла. Один и тот же спортсмен мог выиграть предыдущий этап, а на следующем, коснувшись склона рукой, — не попасть даже в двадцатку. За примерами возросшей конкуренции далеко ходить не надо. Помнится, в 99-м в швейцарском Майрингене на чемпионате мира, где финалисты продемонстрировали небывалую стабильность, два шведа, братья ван Стедники, заняв 11-12-е места, сокрушались: “Мы набрали лучшую сумму за всю свою карьеру и оказались только во втором десятке”.

Признаться, еще на начальной стадии подготовки к Солт-Лейк-Сити наши тренеры запланировали разучить “три с пятью”. Тогда многие над ними посмеялись: “Да ладно! Кто на такое отважится?” Наши ребята были на подходе, но немного опоздали: в силу разных причин эти прыжки оказались не готовы. А чеха, можно сказать, прозевали. Как только прослышали, что Валента готовит свой трюк, начали напрягаться, но просто не успели.

— Многие последуют примеру главного каскадера?

— Здесь важно не переусердствовать, как это было в 88-м году. Тогда на повестке дня стоял вопрос о включении акробатики в программу Олимпийских игр. И в Калгари, где прошли показательные выступления, заокеанские спортсмены стали демонстрировать тройные сальто с четырьмя пируэтами. Очень многие получили травмы, из-за чего приглашение в олимпийскую семью временно отложили. Но, по большому счету, конечно, надо двигаться дальше. Думаю, белорусские парни одними из первых добавят сложности.

Бродячие акробаты

Интернет, кроме всех прочих благ, создал иллюзию причастности к жизни звезд. Теперь можно зайти на личную страничку любой знаменитости и поинтересоваться, скажем, планами на уик-энд Майкла Оуэна либо утренним расположением духа Дженнифер Лопес. Есть такой сайт и у человека-легенды в мире фристайла Николаса Фонтейна. Серебряный призер Олимпиады-92, чемпион мира-97 четыре раза подряд — с 97-го по 2000-й — выигрывал Кубок мира и в погоне за этим трофеем 37 раз оказывался на подиуме. Поэтому у канадца почитателей его таланта во всем мире — великое множество. Тем не менее Василий Воробьев о буднях всеобщего кумира осведомлен больше фанатов: знает, что 21 декабря у Ника будет свадьба, что чемпионат мира-2003 в Дир Велли (США), скорее всего, станет последним в карьере 32-летнего спортсмена и что дальнейшую деятельность Фонтейн намерен связать с организацией зимних шоу. За океаном подобные мероприятия приносят неплохую прибыль, поэтому об участии в показательных выступлениях мечтают и действующие спортсмены, и ветераны. Благодаря личному знакомству со знаменитостью с января по март этого года Василий также побывал в роли шоумена. Что собой представляют зимние гастроли? Группа численностью 11 человек колесит по горнолыжным курортам. В огромный трейлер умещается всякая всячина: спортивная амуниция, подъемники, защитные ограждения, световая и музыкальная аппаратура, рекламные щиты — по принципу “все свое ношу с собой”. В течение одного дня монтируются и разбираются своеобразные “театральные подмостки”. Причем в качестве “подсобных рабочих” выступают сами “актеры”.

— Я знал, что может быть тяжело, однако по-настоящему понял, что этот за труд, только приехав в Америку. Легких денег там не жди. Судите сами: в течение дня все расписано по минутам. Выходим на заре — в 8 утра уже надо быть на склоне. С 11 до 12 ланч-тайм, и до темна — снова работа. Вечером того же дня начинается шоу — по будням два представления в день, в воскресенье одно. А уже к полуночи надо убрать свои “пожитки”. Перекапывать склон иногда приходилось раз пять. Кое-где, конечно, есть ратраки, но в основном все делалось вручную. Благо в молодости прошел не одну “комсомольскую стройку” в сборной Союза, когда о механизации даже не помышляли, а обходились подручными средствами.

— Выступать впотьмах, когда тяжело ориентироваться в воздухе, наверняка сложно?

— На турнирах тоже бывают ночные прыжки. Например, на кубковом этапе в Австрии, где в марте в горах днем достаточно тепло и снег талый, то и дело соревновались в сумерках.

— Что служило “посадочными огнями”, без которых невозможно приземляться?

— Подсветка и даже факелы. Вначале десять человек прыгают один за другим фактически одновременно, с разбежкой в две секунды. Бывают и синхронные выступления. А перед финальным раундом, когда выключается электричество, по склону, на перегибе, рядом с трамплином зажигают факелы. Причем предшествует самому эффектному фрагменту игра на публику. Накануне мы останавливаемся, снимаем шлемы и делаем вид, что уходим. Звучит объявление: дескать, если зрители попросят, представление будет продолжено. Люди начинают хлопать. И когда аплодисменты достигают пика, мы едем наверх, после чего исполняем свои сальто через огонь. Вообще надо сказать, что американцы поднаторели в искусстве проводить шоу. Они умеют сделать конфетку из ничего, не жалея средств на разные красоты. Уж сколько в своей жизни я перевидел фейерверков, а там стоял, смотрел в небо как завороженный…

— Удавалось собирать большую зрительскую аудиторию?

— Середина тура пришлась как раз на Солт-Лейк-Сити, где мы работали во время Олимпиады. Решили воспользоваться случаем, звали поучаствовать Валенту, Гришина, но они не смогли прийти. А вот Джо Пак, серебряный призер Игр, и его тренер откликнулись на приглашение. На последнем “спектакле” собралось около тысячи человек. Дело в том, что американцы, привыкшие за все платить, на “дармовые” шоу валят валом. Для публики это особенно привлекательные мероприятия. Сколько мы потом ни встречали в городе людей, все они высказывали свое восхищение. Узнавали нас по форме и говорили, что зрелище просто супер.

— Из чьего же кармана оплачивается столь дорогое удовольствие?

— Есть много фирм, готовых финансировать цирк под открытым небом. В США в отличие от Европы налажена целая индустрия. Вокруг фристайла вращаются не менее 20 спонсоров: один дает ботинки, лыжи, второй — одежду, третий обеспечивает гонорары взамен рекламной надписи. К тому же сегодня это может быть пиво “Будвайзер”, а завтра что-то другое. Не то что у нас: все дороги проторены — за деньгами просители обращаются лишь к “Трайплу” с “Даридой”.

Мы посетили шесть курортов. Во время последнего тура “дорвал” колено: несмотря на то, что приземлился в ноги, неделю не мог ходить. По приезде в Минск пошел к врачам, сделал снимки и услышал вердикт: нужна операция.

Зачинатель традиций

Как бы ни умели участники шоу — профессиональные акробаты картинно балансировать на одной ноге, грамотно падать, все равно никто из них не застрахован от травм. Разумеется, организаторам известно об опасностях, подстерегающих наемных артистов. А потому каждому из них предлагается заполнить бумагу, согласно которой никаких претензий к работодателям в случае чего и быть не может. Жадные до денег, как может показаться на первый взгляд, капиталисты попросту знают, что у всех спортсменов есть гарантии в области медицины. И, как водится, представители фристайла из постсоветских стран в этом плане защищены хуже всех. В те времена, когда летать рекомендовалось исключительно самолетами “Аэрофлота”, обезопасить себя от неожиданных происшествий за рубежом можно было, лишь заключив соглашение с “Белингосстрахом”. Однажды в Австрии Василий Воробьев рассек себе подбородок. Наложение двух швов обошлось ему в 250 долларов. На родине вернуть деньги, перечисленные с кредитной карточки, оказалось не так-то просто. Пока страховая компания оформляла выплату через фирму-посредника, пока “астрономическую” цифру переводили в белорусские рубли по курсу Нацбанка, клиент долго обивал пороги разных контор и в итоге недосчитался четверти суммы. Теперешние страховки также далеки от совершенства. В Минспорта, заключившем монопольный страховой договор и обеспечивающем защиту от “производственных” травм, разведут руками, если вдруг дело коснется внесоревновательных ушибов и переломов. Стоит, скажем, трюкачам элементарно поскользнуться во время гололедицы на пороге своего дома — и обращаться за денежной помощью будет бесполезно.

Редко кому из представителей фристайла удается избежать визитов к хирургам. А уж вывихи бедра, боли в пояснице — вещи самые обыденные. Наш с Василием разговор состоялся за два часа до его отъезда в Москву. Нигде, кроме как в ЦИТО, так скоро не ставят на ноги: о клинике спортивной и балетной травмы рассказывают, что там творят чудеса. Хотя в лучшем случае у Воробьева впереди 8-месячный восстановительный период. Частью гонорара, полученного в США, придется пожертвовать на лечение — с учетом операции, инъекций, приобретения наколенников расходы составят ни много ни мало 2000 у.е. Сэкономить на мелочах не представляется возможным. Например, такого распространенного средства опоры, как костыли, на время нельзя раздобыть ни в медицинских учреждениях, ни в пунктах проката. А потому Василий принял решение после своей реабилитации подарить их родному спортивному диспансеру, а заодно создать прецедент.

— Есть у меня идея заложить еще одну традицию. Ведь несмотря на то, что белорусскому фристайлу уже более полутора десятков лет, у нас не было проводов из спорта ни Леши Парфенкова, ни Олега Кулешова, бронзового призера чемпионата мира, ни Юли Ракович. Во время Олимпиады Владимиру Ивановичу Дащинскому стукнуло 50 лет, а по приезде он не удостоился даже грамоты. А ведь полувековой юбилей отметил человек далеко не рядовой, воспитавший не одного чемпиона мира. Стоит переступить порог Минспорта, как отовсюду слышится: “Зачем ты ходишь? Что для себя выпрашиваешь?” Хотя меркантильные побуждения мне можно было приписать лишь тогда, когда предлагал свои услуги в качестве тренера-консультанта. Пока не забылись все навыки, был готов корректировать хотя бы юношескую сборную по батуту. Получил ответ, что такой должности нет. Да и никто из тренеров не согласится перепоручать своих воспитанников чужому дяде, у которого, вполне вероятно, нет педагогических навыков. Постепенно свыкаюсь с мыслью, что когда-нибудь придется набирать маленьких детей и учить их кувыркам вперед. Вообще же такая ситуация характерна не только для фристайла.

Посадочная полоса для людей, повесивших на гвоздь спортивную амуницию, — без видимых ориентиров.