ПОРТРЕТ. Между небом и землей

Шесть месяцев назад Алексей решил сделать супруге сюрприз. Перед отъездом на сборы явился домой с клеткой в руках. Ира долго вглядывалась в шевелящийся комочек и не могла понять, кто это: то ли мышка, то ли хомяк. Крол умещался на человеческой ладони. По идее он таким и должен был остаться. Однако, видать, Гришину вместо декоративного кролика впаяли обыкновенного, и тот, по словам спортсмена, превратился в кабанчика. Набрал в весе, стал холеным, важным.

В новом пристанище Алексея Кролу живется вольготно. Ест он разные специализированные корма, зимой лакомится сеном. В свободе не ограничен: если вздумается, бегает по комнатам. Пока был несмышленышем, такие путешествия оборачивались мелкими неприятностями и даже убытками. Однажды перегрыз провода от компьютера и телефона, но теперь повзрослел и стал рассудительным. Обитает символ “Плейбоя” на кухне, сторожит дверь, ведущую аккурат в спальню. Кстати, с планировкой своего жилища молодая семья разобралась, не нанимая никаких дизайнеров. Поскольку супруги не располагали временем, чтобы выбрать стройматериалы и обои, с ремонтом уложились в два месяца. Получилось очень даже уютно. В такую норку, пресытившись невесомостью фристайла, всегда приятно вернуться.

— Алексей, помнишь, в конце 2002-го, когда стал бронзовым призером Олимпиады в Солт- Лейк-Сити, ты был у акул пера нарасхват. Накануне отъезда нашей сборной по фристайлу за океан лучшего спортсмена года желали услышать журналисты разных изданий. Набираешь твой номер — а ты одновременно говоришь по двум телефонам, даешь интервью газетчикам, да еще телевизионщики у подъезда дожидаются своей очереди. Потом был период не забвения, а, будем говорить, относительного затишья. Что тебе самому по душе: быть в центре внимания или находиться в тени?

— Нет, на виду, конечно, лучше. Внимание прессы — это реклама каждому спортсмену. Тем более если есть результаты. Скорее всего, ваш брат журналист устает писать об одном и том же человеке, ведь надо вносить какую-то свежую струю. Поэтому, наверное, я и отошел на второй план, хотя сильно не обижаюсь. А показуха без всякого повода мне тоже не нужна.

— Иногда, чтобы снова стать интересным публике, надо обрастать новыми талантами. Чем-нибудь можешь похвастать? Чему-то новому научился?

— Я все умею, зачем мне чему-то учиться?! Вот закончу спортивную карьеру, тогда буду думать, как создавать новый имидж. Или жена окажет содействие. Ириша у нас закончила музыкальную школу по классу фортепиано, четырнадцать лет пела в хоре. Может быть, в будущем попробуем с ней что-нибудь исполнить. Начнем петь дуэтом, поедем на “Евровидение”. (Cмеется.)

— Знаешь ли ты, что фристайлистам на Олимпиаде в Турине запланировали две медали, золотую и серебряную?

— Думаю, это вполне реально. В принципе все белорусы сейчас усилились, и каждый может рассчитывать на призовое место.

— Ты оптимист?

— Я максималист! На Олимпийские игры отправлюсь только за высшей наградой — золотой.

— Тех, кто думает так же, очень много. В этом сезоне у тебя, как и у Дмитрия Дащинского, были два серьезных соперника: американец Джерет Петерсон, выигравший кубковую гонку, и канадец Стив Омишль, ставший чемпионом мира. С чем связан их взлет?

— Скажу так: даже если они и выстрелили, то выстрелили рано. Надо делать это в нужный момент. Каждый раз у какого-нибудь спортсмена начинается везение: прет — и все. Как бы ты ни прыгал — выигрываешь все подряд. Можно обойти конкурентов в Гран-при, но все равно этот успех ценится не так высоко, как победа на Олимпиаде.

— Тем не менее не маловато ли для тебя — пару мест на пьедестале на этапах Кубка мира да бронза первенства планеты?

— На чемпионате мира я планировал золото, но бронза тоже медаль. Этапы проходят как подготовительные к более серьезным стартам. По их результатам надо все взвесить, понять, что сделал правильно, а что нет, какие были допущены ошибки. В Гран-при остался восьмым. Конечно, меня не устраивает такая позиция, но это все-таки десятка сильнейших. Из элиты меня не потеснили. Поэтому надо мобилизовать свои силы и показать, кто сильнейший, когда это потребуется. Как сказал наш тренер Николай Иванович Козеко, ничего не расплескалось, все сохранено внутри.

— В последние годы Кубок мира расширил свою географию. Какой тебе показалась организация турниров в Европе, Китае?

— Самые отвратительные старты, на которых мне приходилось бывать, — в Италии. Соз д’Олькс еще куда ни шло, а вот насчет Мадонна-ди-Кампильо вообще нет слов. Из-за короткого склона там проводили турнир по двойным сальто. Я пытался прыгать тройные, но абсолютно без скорости: не хватало разгона. Иначе как цирком и клоунадой эти соревнования не назовешь. Мы и спорили, и ругались с ФИСовским начальством. Джо Фитцджеральд, чиновник, ответственный за эти моменты, сказал: “Главное, мы провели турнир. Не имеет значения, как он прошел. В дальнейшем постараемся внести какие-то поправки”.

Итальянские волонтеры не хотят ударять палец о палец. Человек, которому была поручена подготовка арены, говорил им: “Парни, потрудитесь-ка немного. Склон надо вскопать”. Там работы было ровно на десять часов: взять насыпать снега, удлинить разгон — и прошел бы нормальный турнир. Какое там! Итальянцы привыкли приходить на службу в одиннадцать утра, с двенадцати до четырех у них обед с красным вином, а с четырех какая уже работа?! У нас идет тренировка, а местный персонал разговоры разговаривает. Все были в шоке. И в этом месте в 2007-м они собираются проводить чемпионат мира!

— Значит, надо переманивать топ-турниры в Раубичи. У нас быстро найдется рота солдат, которая за ночь уложит пять таких склонов. Тем более что Италия тоже не может похвастать изобилием снега. Ведь наблюдался на олимпийской базе в Соз д’Олькс дефицит осадков?

— Снега там совершенно не просматривалось. Он был только на склоне акробатики и могула. Как они его туда насыпали, не знаю. Стоишь — кругом сушь, и только небольшой белесый клочок земли.

— А как обстоят дела с готовностью олимпийского объекта?

— Более или менее, хотя пока до ума он не доведен. Предстоит сделать небольшой объем работы. Например, мне не нравится, что склон узкий.

— Твои пожелания организаторы записали?

— Естественно. Они вели опрос как среди спортсменов, так и среди представителей федераций и ФИС. Пока имеются недоработки. К тому же соревнования на Олимпийских играх будут ночью, при искусственном освещении, а это дополнительная подготовка. То, как сейчас мы прыгали в Финляндии — разминка была днем, а финал провели вечером, — никуда не годится.

— База под Турином расположена довольно далеко от Олимпийской деревни. Это не только проблема фристайла. Руководство нашей федерации биатлона ищет варианты, чтобы расквартировать спортсменов поближе к трассе. А ваше начальство в этом направлении предпринимает какие-то шаги?

— Признаться, вопросами размещения я не интересовался. Даже если надо ехать час, на мой взгляд, это недолго. Потому что в Солт-Лейк-Сити было то же самое. Меня такая перспектива не пугает.

— Что касается кубковых этапов в Китае, с трудолюбием у их волонтеров все в порядке?

— Эти люди работают в поте лица. К склону претензий нет. Единственное, и в Шеньяне, и в Чанчуне в феврале очень холодно. Вдобавок там плохой воздух. Просто у них все отапливается углем, и везде — на улице, в помещениях — стоит чад. Если идет снег, то он черный. Мы жили там две недели, вроде все время было солнечно. Но небесное светило через эту пелену пробиться не могло. В Китае все спортсмены заболели. Врача у белорусов не было, он приехал только в Европу, хотя нуждались в нем очень сильно. Впредь нужно, чтобы доктор ездил с нами повсюду.

— Последний раз медицинская помощь тебе понадобилась в финской Руке. Повреждение не было серьезным?

— Если бы сейчас не оказалось рядом доктора, не знаю, прыгал бы я в финале или нет. Вернулся с разминки разогретым и не сразу почувствовал боль. Стоило чуть остыть после тренировки, как она дала о себе знать. Понял, что сильно потянул голеностоп. Однако не думал, что до такой степени. А утром не мог надеть ботинок.

— Обошелся таблетками, без уколов?

— Зачем же так рисковать? Во-первых, все эти лекарства вредны для организма, а во-вторых, надо принимать такие обезболивающие, которые разрешены допинг-службой. Я пил кетанов. А вот анальгин — запрещенное лекарство. Любые капли в нос, в глаза — на все наложено табу. При простудах одно спасение — пиносол, настоянный на травах. Остальное — под запретом. У доктора есть список, и по нему он сверяет, что можно, а чего нельзя.

— В Руке травмировался и олимпийский чемпион Алеш Валента. Да так, что снялся с соревнований. Какой диагноз поставили эскулапы?

— Точно не знаю, но у него что-то с позвоночником. Алеша со склона унесли на носилках: после падения не смог даже встать. Чехи заказали самолет, и он вылетел на родину. В этом сезоне многие выбыли из строя из-за травм: и Кристиан Риявец, и Эрик Бергуст. Будут ли они выступать в следующем году, неизвестно.

— На чемпионате мира нашелся еще один сумасшедший, который повторил олимпийский подвиг Валенты — тройное сальто с пятью пируэтами. Как будто, нигде на официальных стартах Джерет Петерсон этот прыжок не исполнял?

— Он много прыгал его на воду, раз семьдесят попробовал.

— Тебе известна точная цифра? Откуда?

— Джерет сам сказал, мы не раз с ним беседовали. Но на снег Петерсон делал его один раз, на тренировке. Тогда трюк у него получился, хотя не так, чтобы супер. Даже в ноги не стал. Дело в том, что такие сложнокоординационные прыжки — палка о двух концах. С ними — как повезет. Прыжок средней сложности можно скорректировать — растянуть или подкрутить, он идет под контролем. “Три с пятью” делаешь вслепую, не разбирая, где небо, где земля. И твердую почву ловишь взглядом только в самый последний момент, после третьего сальто.

— Ты так подробно описал ощущения. Сам, что ли, пробовал?

— На лонже (Со страховкой. — “ПБ”.) прыгал и бланш-три винта-винт, и винт-три винта-винт. А знаю все эти тонкости, потому что как-никак занимаюсь акробатикой, разбираюсь в некоторых вещах.

— Выиграть Игры в Турине можно будет за счет сложности или чистоты исполнения?

— Моей программой станут два варианта тройных сальто с четырьмя винтами, но в случае необходимости в запасе буду держать и более сложный прыжок. “Три с пятью” — два винта-два винта-винт — мы начали готовить еще с прошлого года. Но торжественного обещания, что исполню его на Олимпиаде, я не даю.

— Что можешь сказать о товарищах по сборной?

— Никто не стоит на месте, все растут в своем профессионализме. Тимофей Сливец сильно подтянулся, начал делать “три с четырьмя”. Жаль, что Дима Рак в Финляндии не попал в финал. Прыгает он вроде ничего, но приземление его подводит. Денис Осипов на “мире” не выступал, однако тоже прибавил в мастерстве.

— О Диме Дащинском — особый разговор?

— Дима, как всегда, на высоте. Мы вместе тренируемся, поддерживаем форму. Если кто-то из нас допускает ошибку, судьи наказывают очень строго. Раньше делали поблажки, а сейчас не прощают — потому что боятся.

— Значит, надо выступать так, чтобы не смогли придраться?

— И это еще не гарантирует объективности. Во время олимпийской недели я сделал нормальный прыжок, а мне поставили 113 баллов, хотя наивысшая его оценка — 133. Десяти баллов лишили железно. После квалификации ребята подходили, спрашивали: “Ты что, не в финале?” — “Нет” — “Да ладно, брось! Ты серьезно?”. Думали, я шучу.

Арбитры обязаны следить за амплитудой, вращением, распределением сальто в плоскостях, приземлением. На последних соревнованиях украинец Стас Кравчук сделал чистый прыжок, чуть-чуть подсогнулся в третьем сальто — ему отжалели всего 101 балл. В то же время, оценивая Стива Омишля, судьи вообще на все закрыли глаза. По правилам за “дубль два” в финале канадец должен был получить ноль балов. Он изобразил в воздухе размазанный, без разделений прыжок, дважды прокрутив вместо двух полтора оборота. И все сошло с рук. Это говорит о том, что среди рефери очень мало людей компетентных. Можно заявлять разные прыжки, делать в качестве второго точную копию первого — и получать высокие оценки.

— Кому во фристайле благоволят служители Фемиды?

— Все они как-то более расположены к канадцам и американцам.

— Лыжные акробаты весь сезон кочуют по туристическим базам в небольших городках, селятся на отшибе, вдали от цивилизации. Как в таких условиях коротать досуг?

— Цивилизация присутствует. Клубы, дискотеки — все это есть. Но нам не до них. На сборах тренируемся и отдыхаем, для того мы туда и ездим. На соревнованиях еще и выступаем. Когда приходишь домой, уже не хочется ничего. Только доползти до кровати и лечь, может, еще посмотреть телевизор.

— Но все равно должна же быть у вас какая-то отдушина?

— Все берут с собой ноутбуки. Это, можно сказать, наше спасение. Смотрим фильмы, кто-то развлекается играми, кто-то сидит в Интернете. Лично я не любитель полазить по Всемирной паутине. Очень редко захожу на автосайты, проверяю свою почту. Все это сильно грузит. Если “заболеть” компьютером, начнешь думать: “Так, скорей бы закончить тренировку и вернуться назад”.

— Селитесь по интересам?

— Девочки вместе. Дима Рак или с доктором, или с тренером. Молодые — бок о бок. А я всегда с Дащинским.

— Не надоедаете друг другу?

— Конечно, столько времени проводить вместе — любому опостылело бы. Но стараемся этого не показывать.

— Вы с Димой друг друга уравновешиваете: он спокойный и выдержанный, ты более импульсивный. Но на “мире” старший товарищ неожиданно проявил эмоции, швырнув лыжи в сторону.

— У нас даже татуировки разные: кроме олимпийских колец, у меня могучий и сильный дракон, у Дащинского — мудрая змея. Я обе свои тату сделал в США. А насчет лыж — все объяснимо: Дима плохо выступил. Если бы такое случилось со мной, я бы наверняка тоже что-нибудь зафутболил. Как-то раз выместил злость на каске. Я в основном швыряю потом все дома, когда никто ничего не видит. Прихожу в свою комнату, в номер — и выпускаю пар. Главное — пережить неудачу в первый час. Потом она забывается, и готовишься по новой.

— Помогает ли тебе поддержка жены? Как выходите на связь?

— Если нет телефона, по Интернету. Шлем SMSки. Перед финалом в Руке Ира каждый день звонила.

— Небось общение обошлось в копеечку?

— Так вечером дешевле в два раза.

— Ты, Леша, стал такой рачительный муж, не транжира?

— Раньше был мотом, теперь холостяцкая жизнь закончилась.

— Надо заботиться о кролике?

— О корме для него.

— Где планируешь отдохнуть в ближайшее время?

— Пойду в “Рандеву”. Так называется ресторан на Маяковского, который недавно открыли мои родители. Соберутся тренеры, спортсмены, друзья. Отпразднуем там окончание сезона.

— Нарушишь спортивный режим?

— Бокал красного вина себе позволю — как те итальянцы, с которыми предстоит скорая встреча.