Игорь ЖЕЛЕЗОВСКИЙ: точка отсчета

— Знаете, можно говорить о каких-то привычных тенденциях в отношении Чепельниковой, но бросить камень в молодых Хатылева и Маковецкого рука не поднимется. Они еще очень молоды: первому 18 лет, а второму и вовсе 17. В таком возрасте с ребят что-то спрашивать — просто глупо.

«Полуторку» Игорь Маковецкий пробежал за 1.50,15, и мог этот результат улучшить, если бы в забеге пропустил корейца сразу на выходе из виража, а не катил с ним практически всю прямую, гася таким образом скорость. А выйти из 1.50 — это уже здорово, я в свое время бегал эту дистанцию за 1.52… Леша Хатылев имел лучший результат — 1.54, а на Олимпиаде выбежал из 1.53.

Несомненно, с этими ребятами мы будем работать и дальше. Во всяком случае, их перспективы не вызывают у меня сомнений. Наша задача состоит лишь в том, чтобы обеспечить им надлежащие условия подготовки.

— Отправить по примеру Котюги в Канаду?

— А ничего другого не остается. Раньше я говорил, что принципиальной разницы, где тренироваться, нет, теперь же свое мнение изменил. Пример Анжелы и ее тренера доказывает обратное. И вообще, когда выезжаешь на международные соревнования, получаешь массу полезной информации и немножко повышаешь свою грамотность, которой нам, как обычно, не хватает. Реальность сегодня такова: в мире есть два быстрых крытых высокогорных катка — в Калгари и Солт-Лейк-Сити и люди, которые там тренируются (а в основном, разумеется, это американцы и канадцы), диктуют сегодня условия на скоростных дистанциях.

В настоящее время на открытых катках не проводятся ни одни серьезные соревнования, и поэтому нет смысла по ним мотаться, как это мы делали в свое время. Готовиться надо на крытых — лед в них примерно одного качества, от капризов погоды дорожка не зависит, и стереотип движения опять-таки не надо менять в зависимости от многочисленных субъективных факторов. Но опять-таки за высокими скоростями надо ехать в Канаду и США, равнинная Европа дать их не может. Хотя это не говорит о том, что в Беларуси не нужен крытый каток. Но если ныне мы можем создавать условия только для пятерых спортсменов, то надо это делать.

— А где мы тогда наберем юных Котюг?

— В сегодняшних условиях мы все равно будем отставать. Ну о чем можно говорить, если в этом году из-за отсутствия льда мы не смогли провести чемпионат страны?

Хотя, может, это и парадоксально, но в традиционных соревнованиях «Yiking rase», которые проходят в Голландии и собирают юных спортсменов 11-16 лет из Голландии, США, Канады, Германии, то есть всех ведущих конькобежных стран, белорусы выглядят достойно. Этот тот турнир, на который мы при любых обстоятельствах стремимся оставить деньги. Кроме смотра наших надежд, соревнования являются еще и хорошим стимулом для детских тренеров, которые могут выехать в Голландию и обменяться опытом с зарубежными коллегами.

— А вообще строительство крытого катка сегодня стоит на повестке дня?

— Мне трудно об этом говорить. Знаю, что когда министром спорта был Ананьев, то ему проект Зимнего стадиона — спортивного комплекса, куда входил и овал конькобежного катка, очень нравился, но потом эта идея как-то погасла.

В Голландии такое сооружение потянуло бы на миллионов тридцать, у нас же его стоимость равна 8,8 миллиона долларов без нулевого цикла. Причем если бы за строительство этого стадиона взялись голландцы, то они закончили бы его за девять месяцев.

Несомненно, строительсто такого комплекса принесло бы всему белорусскому спорту массу дивидендов. Я уже не говорю о стимуле для развития конькобежного спорта, фигурного катания и шорт-трека (по проекту внутри конькобежного овала размещается хоккейная коробка).

В период, когда наши виды берут паузу, а он составляет несколько месяцев, в Зимнем стадионе можно проводить соревнования по многим видам спорта, благо пятитысячная вместимость трибун с легкостью позволяет это делать.

Вот недавно в вашей газете прочитал интервью главного тренера сборной страны по художественной гимнастике Ирины Лепарской, в котором она сетовала, что Минск не может принять чемпионат мира или Европы по банальной причине — нет у нас в стране такого зала, который мог бы вместить сразу несколько тренировочных ковров. А знаете, сколько ковров можно положить в дворце, где габариты ледовой арены составляют 76 на 188 метров?

Я уже не говорю, что с вводом такого сооружения — единственного в Восточной Европе, все наши соседи — россияне, поляки, литовцы и так далее — перекочуют к нам. Плюс проведение в «мертвый» сезон концертов, ярмарок, выставок, организация массового катания минчан во время, свободное от тренировок спортсменов, — это будет неплохой источник дохода для комплекса, чье обслуживание, надо сказать откровенно, вылетает в копеечку.

Кстати, знаете, как решают этот вопрос в той же Голландии? Во-первых, владельцам катков, а ими являются, как правило, частные лица, государство дает дополнительно кусок земли. Возле дворца возводятся помещения, в которых размещаются на арендных условиях офисы фирм, магазины, рестораны и тому подобное. Сын катается на коньках, а его в это время попивает пиво в кафе.

— А у нас можно построить аналогичный комплекс, который городу тоже сильно не помешал бы?

— Можно, только наши ГОСТы против. Впрочем, надеюсь, что у нас еще будет повод поговорить об этом проекте более детально — идея строительства «Зимнего стадиона», несмотря на его высокую сметную стоимость, все-таки достаточно привлекательна.

— Выступления белорусских фигуристов вряд ли вселили оптимизм в их поклонников…

— Короткую программу у мужчин Сергей Давыдов закончил 15-м, но я считаю, что судьи подвинули его на три ступеньки вниз по каким-то своим соображениям. Произвольную же программу Сергей завалил, впрочем, по его словам, уже после первого прыжка он подвернул ногу и сделать качественно остальные не мог уже чисто физически.

Впрочем, не имея в своем арсенале четверного прыжка в современном фигурном катании на какой-либо успех рассчитывать трудно. Но Давыдов, на мой взгляд, парень талантливый и вполне может овладеть арсеналом самых сложных элементов.

От Юлии Солдатовой нам сложно было ожидать того, что она прыгнет выше головы. Болезненная травма спины, перерыв в выступлениях, благодаря которому судьи начали ее забывать, — все это не могло не сказаться. Но она девочка еще молодая, и ее успехи, будем полагать, ждут нас впереди.

— Мне кажется, что наших фигуристам не хватает поддержки судейского корпуса…

— У нас два судьи международного уровня, и, смею вас заверить, они пользуются авторитетом среди коллег. Но успех того или иного спортсмена зависит не столько от наличия дружеских отношений между судьями, но еще и от некоторых факторов, о коих мы можем только догадываться, что, впрочем, не мешает знать о их существовании людям посвященным. Чтобы нас уважали, надо быть богатыми и сильными. И добавить тут больше нечего. Не секрет, что всю погоду в нашем фигурном катании делают привозные люди. Видимо, они и в дальнейшем будут определять его лицо. Почему я так говорю? Да потому, что вся история развития фигурного катания в нашей стране говорит о том, что хороших специалистов у нас нет. 40 лет культивируется вид спорта, а мы можем похвастаться разве что Натальей Мишкутенок, которую еще школьницей увезли в Ленинград, где она фактически и выросла до уровня олимпийской чемпионки. Ну это же смешно! Наши дети не владеют элементарными приемами катания, их посылают на любые более или менее значимые соревнования, и они там стабильно занимают последние места.

Я смотрю на условия, созданные фигуристам, и прихожу к выводу, что им могут позавидовать представители других видов спорта. Хотя, с другой стороны, какие условия не создай, сколько ледовых дворцов не построй, толку от них будет немного, если у нас не будет хороших тренеров. Специалист — это точка отсчета в любом деле.

И должны быть не только классные тренеры, но и хореографы, которые умеют поставить композицию, движения и все остальное, что отличает фигуриста от конькобежца. У нас хватает спортсменов, катающихся под музыку, которая крутится только у них в голове, а та, что слышит зритель, служит лишь фоном для прыжков.

Вы знаете, что в Витебске с помощью российских специалистов мы основали школу фигурного катания, но пока говорить о каких-то плодах ее работы слишком рано — за год-полтора ничего серьезного сделать нельзя.

Очень я хотел привезти в Брест украинского тренера Дмитрия Артыщенко, у которого заканчивался контракт в Италии. Получил его согласие, но областные власти четыре месяца не могли дать ответа на вопрос, будет ли ему предоставлена в городе над Бугом служебная квартира. Когда же вопрос этот был решен, выяснилось, что поезд ушел — специалист не стал дожидаться, пока мы решим свои проблемы, и уехал в Бостон.

Конечно, еще мешает делу и инерция нашего мышления. Ведь люди рассуждают как? «Ага, он согласен из Италии ехать в Беларусь. Или у этого тренера не все дома, или что-то тут нечисто». А на самом деле тренер работает там, где есть лед. И источником существования, по большому счету, у него служит не зарплата, а призовые, которые завоевывают на международных соревнованиях его воспитанники.

Вообще в этом вопросе — с завозом ценных кадров из-за пределов страны — нужна определенность: на какую помощь со стороны местных органов власти мы можем рассчитывать, а на какую — нет.

Ну а то, что привозить перспективных спортсменов в Беларусь надо, для меня не подлежит никакому сомнению. Говорят, что, мол, тем самым мы губим поколение молодых белорусских спортсменов. Помилуйте, почему же мы их срубаем под корень? Наоборот, даем возможность расти и тянуться за сильными. И привозным, к слову сказать, никто не гарантирует железного места в составе национальной команды. А когда ты каждый день в условиях конкуренции подтверждаешь свое право быть среди сильнейших, то это только идет на пользу нашему спорту.

— Дебют белорусского шорт-трека на Олимпиаде ознаменовался скандалом международного масштаба…

— Я рад, что Юлия Павлович оказалась ни в чем не виновна, но, на мой взгляд, такая ситуация достаточно типична. На ее месте мог оказаться спортсмен из любого другого вида спорта. И тоже остаться крайним. Почему?

До тех пор пока в нашей стране не будет вразумительной фармакологической программы, мы будем оказываться в щекотливых ситуациях подобного рода не раз. Я не призываю к тому, чтобы эта программа дискутировалась на страницах прессы и обсуждалась в прямом эфире национального телевидения, но люди, ответственные за развитие спорта в нашей стране, должны о ней знать. В Солт-Лейк-Сити же наши руководители показали всему миру, что понятия не имеют о том, что, где и как принимают спортсмены сборной.

В странах, которые развивают спорт на уровне серьезных технологий, в том числе и в медицине, таких ситуаций не бывает. Ответственные люди берут карточку спортсмена, смотрят, какую фармакологию принимал атлет при подготовке к соревнованиям, и на основании ее могут с чистой совестью сказать: «Да, мы не виновны» — или же при неудачном стечении обстоятельств предпринимать какие-то другие шаги.

И если у нас все останется по-старому, спортсмены бесконечно будут заложниками этой ситуации. Кроме того, надо разобраться с анаболическими добавками — ведь их же кто-то купил! Если так, то фирма, продавшая нам недоброкачественный продукт, должна вернуть деньги и выплатить немалую компенсацию за причиненный ущерб — я не сомневаюсь, что на Западе именно так все и было бы.

Понятно, у нас другие условия, менталитет и так далее, но теперь любой спортсмен может выразить сомнение: не кормят ли его анаболиками? Вот и урок — скупой платит дважды. Покупая фармакологию у известных производителей, мы, хотя и будем платить дороже, не погорим потом на штрафах за поддельные восстановительные препараты. Теперь непосредственно о результате Юлии Павлович. Выступила она неудачно, что опять-таки ни для кого не явилось сюрпризом. Лучшим ее результатом было 7-е место на чемпионате Европы, но европейцы в шорт-треке слабы, и старты в Солт-Лейк-Сити это лишний раз подтвердили.

— Так что же теперь, отправлять ее учиться в Америку?

— Теоретически это возможно, практически, боюсь, нет. Но в любом случае Юля тренируется не в Беларуси, а в России у заслуженного тренера СССР Орловского. У нас нет специалистов. Хотя за развитие шорт-трека в стране я обеими руками. Дети, которые хотят заниматься коньками, должны приходить не на большой каток, а на хоккейную коробку. Ребенок 7 лет не сможет повернуть в большом овале, ему ноги повыворачивает, а в коробке — запросто. Очень много знаменитых конькобежцев начинали именно с шорт-трека.

Поиск тренеров для этого вида — серьезная проблема. Мы вряд ли сможем пригласить специалиста из США или Канады лишь по одной всем известной причине. Но вот с теми же китайцами, которые весьма успешно выступили на Играх именно в этой дисциплине, как мне кажется, есть смысл наладить контакты. Если есть хорошие спортсмены, наверняка должны быть и неплохие тренеры. Ну сколько зарабатывает тренер в Китае? Долларов 200-300. Дайте ему в два раза больше, обеспечьте квартирой, и я думаю, что его такие условия устроят.

— На бумаге как-то все гладко у нас получается. Боюсь, что на деле все будет немного сложнее…

— Поэтому я и опасаюсь, что все наши разговоры останутся бурей в стакане воды. Как это всегда бывает на разборе полетов? Встретились — пошумели, разошлись, наметив какие-то расплывчатые «способы усиления» и «меры контроля», на самом же деле остались на том, с чего начали. А умные между тем уходят вперед.

Особенно это касается фармакологических программ. Сегодня мы в этих вопросах, по большому счету, — дилетанты. Каждый полагается сам на себя и на добрую старую советскую методику, которой в обед сто лет. Новинки никем не разглашаются, ну разве что братья по бывшему Союзу по старой дружбе могут чем-то поделиться. Тем, что самим уже не нужно. Ну и куда мы придем, если везде будем ходить с протянутой рукой?

Нужна еще масса других программ, стоимость которых, я уверен, составит лишь малую толику от тех средств, которые наша страна вбухивает в спорт, но отдача от них будет неоценимой, если мы подойдем к ним с умом. К разработке перпективных программ нужно привлечь лучших специалистов. Профессионалов. Потому что ничто так не дискредитирует идею, как ее разработка людьми, которые все знают по чуть-чуть и ничего в частности.

Наверное, после этих слов на меня кто-то обидится, мол, Железовский опять оказывается самым крупным специалистом, а остальные неизвестно кем. Возможно, я ошибаюсь, глядя на проблемы со своей точки зрения. Но этой точке уже несколько лет от роду, и я могу делать какие-то выводы.

Давайте возьмем биатлонистов. Где-то они выступают удачно, где-то не совсем, хотя все говорят, что в современном биатлоне конкуренция такая сумасшедшая, что стоит промахнуться на лыжне, и все, пиши пропало. Но тот же Бьерндален так мощно идет по трассе, что с легкостью отвергает подобные стереотипы.

Да, у нас есть успехи, но скорее благодаря тому, что на последнем рубеже кто-то из соперников «застрелился» и не сумел нас потом достать. Не надо в таком случае бить в литавры, надо просто реально оценить то место, на котором мы сейчас находимся.

Боюсь, что отыщется куча недостатков в подготовке самых различных сборных. Тому не дали лыжу, этому подсунули неправильную мазь, те заехали не туда, куда надо. И эти взаимные обвинения заслонят самое главное, что надо сделать, чтобы в следующий раз избежать подобных провалов. А просто-напросто каждому следует спросить у самого себя: все ли он сделал правильно?

Я никогда никого ни в чем не винил. На Олимпиаде в Калгари стал третьим — тренер Марчук переточил коньки. Если бы он не предложил свои услуги, я к нему не подошел бы. Но раз отдал — значит, сам виноват. В Альбервиле итальянцы пригласили нашу команду в горы, мы и ездили все время вверх-вниз, пока не доездились, хотя те же голландцы сидели на стадионе и потом обошли нас на дорожке. Да, тренеры неправильно нас подвели к главному старту, но в своем неудачном выступлении на Олимпиаде-92 виноват в первую очередь я сам. Очень полезно анализировать свои ошибки. А когда ты начинаешь ссылаться на кого-то третьего, то, помимо воли, веришь в то, что все делал правильно, а это значит, что и в следующий раз ты наступишь на те же самые грабли.

Страна не виновата в том, что мы неудачно выступили на Олимпиаде. Она дала нам ровно столько, сколько мы просили, и у нас нет никаких моральных оснований, чтобы жаловаться, будто спортсменам где-то чего-то недодали.

Давайте начнем разбор полетов с себя. Соберемся, если надо, все вместе закроем двери и поговорим начистоту. Если мы профессионалы, то, наверное, сумеем придумать и программы, и контрмеры. Время и так работает не на нас, и если сегодня в очередной раз не извлечем уроков из прошлого, то завтра уже отстанем навсегда…