НАБОЛЕЛО. Сказка о Насреддине, или Не могу молчать

Тем не менее те двое упорно искали, творили, созидали, пытаясь заразить оптимизмом находившихся рядом. Будем искренни: им не верили. Зимы в синеокой стали малоснежными и теплыми, искусственной ледовой дорожки не было даже у ближайших соседей, а начинающая конькобежка давно уже числилась в отделе кадров как опытная, но не титулованная спортсменка… Ее наставник уверял собеседников в феноменальности прогресса подопечной, щелкал перед лицом секундомером, дабы недоверчивые воочию убедились в эфемерности проигранных мировым лидерам сотых. Она же костьми ложилась на тренировочной дорожке, чтобы зимой лететь по льду к первым успехам. Они победили: Анжела КОТЮГА под руководством Игоря ПОГОРЕЛОВА в 2002-м стала сильнейшей на чемпионате мира. Сегодня наград с планетарных форумов уже четыре. Они нашли свой путь. И готовы помочь идти другим.

Формула омоложения

— Вот и закончилась летняя подготовка, отправляетесь на лед, за океан. В каком настроении покидает родную землю главный тренер Белорусского союза конькобежцев?

Игорь ПОГОРЕЛОВ. — С чувством выполненной тренировочной работы и абсолютного неудовлетворения от нереализованных замыслов, которые могли бы пойти на благо белорусскому конькобежному спорту. Дело в том, что в июле на заседании технического комитета национальной федерации я выдвинул программу развития вида. Центральным в ней было предложение о создании экспериментальной команды, куда входили бы ребята 16-18 лет. Надо сказать, что молодежной сборной как таковой в стране не существует уже несколько лет, и этот факт внушает обоснованные опасения за будущее отечественных коньков. Идея была не нова и получила поддержку у специалистов. На следующем техкоме я представил список ребят, с которыми видел смысл работать, и фамилию тренера предполагаемого коллектива, который способен был бы перенять и осмыслить идеи подготовки высококлассных конькобежцев. Мы считали, что спортсменов можно было бы достаточно неплохо подготовить уже к будущей Олимпиаде в Турине, основное же планирование осуществить к 2010-2014 году.

— То есть работа чисто на перспективу?

И.П. — Нет! Помните сказание о Ходже Насреддине? Вызвал как-то визирь Насреддина и приказывает: не научишь собаку говорить, отрублю голову. Нет проблем, отвечает, но за двадцать лет. Друзья ему: да что ты несешь, разве собаку научишь человеческому языку? Тот не унывает: да за двадцать-то лет либо визирь помрет, либо собака сдохнет! Вот в этом и есть суть работы на перспективу. И трудиться так можно всю жизнь. Я же хочу работать на результат. А это разные вещи.

— Тем не менее “работа на перспективу” — весьма модный нынче тезис…

И.П. — И данный популярный тезис я уже на протяжении десяти лет слышу от главы нашей федерации Игоря Железовского: “Надо работать на молодежь”. Помню, по его же словам, еще в 98-м году президент страны и НОКа ему приказал, чтобы в коньках было десять молодых. На дворе 2003-й, а лозунг-то — прежний. Сколько ж за эти годы народу перебрали… Где они теперь? Выгодное, знаете ли, дело: в любой момент можно заявить о бесперспективности и назавтра взять свежих, еще моложе. И так снова и снова, привлекая все более юных, с которых еще как-то и неудобно требовать сиюминутный результат. В общем, просто сказка — вечная формула омоложения! А я считаю: это грубый обман окружающих.

Кто у нас в стране “работает на перспективу”? Да с 1993 года федерация создает максимальные условия Виктору Сапоненко и ждет, ну когда же, когда… А не получается. Десятка три уже прошло через эти руки! Сначала он возглавлял молодежную команду, затем обосновался и в национальной. Практически всегда лучших отдавали именно Сапоненко, знали, в противном случае руководитель федерации денег под воспитанника не даст. И сегодня тренеры боятся отдать кому-то другому, поскольку иначе это означает пойти против Железовского. Я просто устал терпеть эту грязь. Еще в 2000 году сказал в одном из телевизионных интервью: ребята, не идите ко мне тренироваться, Железовский вас задушит. Продолжается такое и сейчас, только гораздо мягче, тоньше. Не хочу переходить на личности. Но, когда к Анжеле пришел успех, я подумал, что все пойдет по-другому… Выяснилось, опять погорячился.

— Может быть, вы и сейчас горячитесь? Прессой обычно преподносится, что все средства в коньках съедаются спринтерской группой Погорелова, которая месяцами не вылезает из канадского Калгари… Признаться, представляется, что остальные вынуждены оттачивать мастерство исключительно на домашних хлебах.

И.П. — Они не просто эпизодически выезжают. Человек по 15-20 белорусов на 40-50 дней подряд ежегодно и неоднократно отправляются на лед Германии и Польши…

Анжела КОТЮГА. — Безусловно, это здорово, что возможности позволяют осуществлять такую программу. Но покажите, каков все же результат? Вновь последние места? Так не следует ли поменять программу? Мне кажется, сегодня эффективнее вкладывать в подготовку на катках под крышей. Почему? Олимпиады и чемпионаты мира проводятся сейчас только в крытых помещениях. Делается это для создания равных условий. Иначе одному ветер подует, второму снег на голову упадет, третьему дождь рассекать придется, а четвертому солнце лед подпортит… И учебные сборы следует проводить тоже в одинаковых для всех условиях, дабы сравнивать, анализировать, планировать.

И.П. — Они аргументируют тем, что под открытым небом подготовка обходится дешевле. Но приведу конкретный пример. Представьте: тридцать дней ноябрьского сбора в немецком Инцеле — из них двадцать идет дождь…

— И как тогда можно ставить технику и скорость?

И.П. — И мы задаем этот вопрос. Да разве только о дожде речь… Высыпала вся толпа на овал, порезала его коньками за 15 минут, выглянуло солнышко — считай, льда больше нет. И сколько тренировочного времени можно отнести к положительному сальдо?

— Есть такая поговорка: “Дешево, но сердито”…

А.К. — А сейчас вообще курс евро вырос, и затраты на подготовку в Канаде нынче вряд ли превышают затраты в Европе.

И.П. — Действительно, стоимость аренды, проживания, питания будет соизмерима. Но существует одно обстоятельство, ради которого зачастую и стремятся лучшие атлеты мира туда, за океан, — высота над уровнем моря. В частности, Калгари — второй каток мира по развиваемой на нем скорости.

А.К. — Во-первых, лед “Олимпик Овала” специалисты варят так, что он за два часа тренировки не садится. То есть не становится матовым, шершавым, оказывая тем самым большее сопротивление коньку. Поверхность его должна напоминать зеркало. Только тогда я и первый круг, и шестнадцатый смогу пройти с абсолютно одинаковым временем, хотя, естественно, последний отрезок выдержу с гораздо большим напряжением, чем стартовый. В этом четком контроле за величиной нагрузки и заключается одно из преимуществ занятий на качественном льду.

Во-вторых, только на высокогорном овале имеешь возможность работать на самых высоких скоростях, сравнимых с теми, что развиваются при установлении мировых достижений. Рекорд планеты покорится лишь в случае, если на тренировке ты способен пролетать круг за 26,2 секунды, но никак не за 27,5, которые и можно максимально выжать на равнине…

— Вы, значит, ориентируетесь на рекорды мира. А остальные что же, довольствуются уровнем личных достижений, соответствующим нижним строкам протокола?

И.П. — Дело в том, что, затрачивая на подготовку приличные средства, они должны ориентироваться хотя бы на двадцатые места на чемпионате мира. Обязательства-то перед министерством берут, а оправдания извечны — не получилось… И так из сезона в сезон. А моей группе Железовский в первый же, 1995-й год поставил условие: “Котюга, ты должна быть на Кубке мира в двадцатке…” Представляете? Сразу после рождения дочери! Она стала дважды 22-й, на что Игорь Николаевич заметил: “Ну, не в двадцатке же…” Однако до сих пор никто не поднялся выше, кроме спортсменов моей группы, Светланы Радкевич например…

Странная политика

И.П. — Я считаю политику главы федерации политикой загубливания белорусских коньков. Что имею в виду? Абсолютную беспомощность Железовского как руководителя общественной организации. Он распоряжается исключительно средствами, поступающими из Международного союза конькобежцев (ISU). Причем направляет их, не прислушиваясь к решениям ни техкома, ни тренерского совета, не имея при этом долговременной программы! От ISU ежегодно приходит порядка 35-39 тысяч долларов. Распределяются они на три вида спорта — фигурное катание, шорт-трек и коньки. Причем, как мне было официально заявлено представителем ISU, деньги эти предназначены для спортсменов, целенаправленно готовящихся к чемпионатам мира. Но мы-то их не берем!

— Помимо этого, кажется, существуют еще и ежегодные транспортные компенсации?

А.К. — Объясняю. Минспорта оплачивает мне дорогу на чемпионат и несколько дней подготовки непосредственно перед ним. Во время же соревнований меня полностью обеспечивает международная федерация, а позднее ISU еще и компенсирует затраты страны. Сумма зависит от итоговой строки протокола (попасть, допустим, в двадцать четыре лучших) и места проведения: в Европе или за океаном. К примеру, в этом году я заняла шестое место на чемпионате мира по спринтерскому многоборью в Калгари (компенсация составила две тысячи долларов) и третье место на чемпионате по отдельным дистанциям в Берлине (компенсация — тысяча долларов). Плюс за выступление спортсменов нашей группы — Светланы Радкевич и Игоря Маковецкого — в Беларусь пошло еще по тысяче. И вот какая картина получается. Вкладывает в нас министерство (сборы, экипировка, соревнования), а деньги-то оказываются на счете у общественной организации — Белорусского союза конькобежцев (БСК)! Ведь для ISU все равно, кто именно потратился, их заботит развитие вида в мире. Но давайте тогда поступать честно внутри нашей страны. Если средства — а зарабатываю я их для Беларуси с 1996 года — не возвращаются в госструктуру, то пусть они пойдут конкретно на тех, кто защищает честь отчизны на мировой арене. А ведь, по словам замминистра Галины Забурьяновой, я одна из немногих, в подготовку кого национальная федерация не вкладывает ни копейки! Отчего же тогда в прессе в мой адрес неоднократно звучат обвинения со стороны руководителя нашего Союза конькобежцев Железовского, что трачу несусветные деньги?..

Да БСК даже необходимую форму отказывается приобрести, мол, получаешь ставку в министерстве, туда и обращайся. Безусловно, я могу объявиться в табельном спортивном костюме на награждении, подняться на пьедестал, но у нас же своя специфика: выйти на лед, размяться непосредственно перед стартом возможно лишь в специальной, конькобежной экипировке — обтекаемой, снабженной замками. Покупаю ее сама. Но существует проблема другого плана: есть в правилах ISU пунктик, согласно которому команда страны на официальных соревнованиях должна быть экипирована в единую форму…

В олимпийский сезон наша федерация заказала комбинезоны голландской фирмы “Хантер”. Это были модели для широкого клубного пользования, стоимостью долларов по пятьдесят, и явно не пригодные для демонстрации высоких секунд. К тому же такого размера и качества, что я буквально утонула, а буковки, составляющие название нашей страны, начали отваливаться прямо во время чемпионата мира! Слава богу, помогло Мин- спорта, и на Олимпийский овал Солт-Лейк-Сити я вышла в достой- ном комбинезоне “Мизуно”. Но дело в том, что далее я не имела права в нем выступать. Поэтому, встретив случайно незадолго до старта Кубка мира на бензоколонке в Инцеле главу техкома национальной федерации Виктора Воробьева, пожаловалась ему: разве можно в “этом” стартовать? И была ошарашена ответом: “В чем хотите, в том бегите, хоть голая. Мне все равно”. И он исчез, не дождавшись дня начала соревнований… Вот и придется мне нынешний сезон начинать в комбинезоне двухлетней давности, специалисты поймут, какое влияние это окажет на результат скоротечного спринта…

— Постойте, это же нонсенс, когда у обладательницы нескольких наград чемпионата мира нет соответствующего контракта на экипировку.

А.К. — Был у белорусов когда-то контракт с японской фирмой “Мизуно”, но как только в 1994-м Игорь Николаевич перестал сам выступать, все закончилось…

Я, конечно, не претендую, чтобы мне коньки золотые покупали, но есть и определенные рамки. Лезвия же могут погнуться, сломаться, в конце концов, поэтому надо иметь запасные. Ботинки время от времени приходится менять. Они чисто кожаные и потому имеют свойство во влажном состоянии растягиваться. Нога тогда в них начинает болтаться, и необходимого для идеального скольжения точного выхода на лезвие конька может не получиться. Тут много нюансов. Но самое главное, что мы сами не можем ни заказать, ни купить, — это беговые комбинезоны. Из чего складывается результат, помимо системы подготовки? Специалисты говорят, что на пятьдесят процентов он зависит от коньков и на пятьдесят — от комбинезона. Не случайно последние комбинезоны фирмы “Найк” стоят полторы тысячи долларов. Не ищу оправданий, скажу лишь, что на Олимпиаде мое пятое место от четвертого отделило ничтожные две сотые, а выступала та голландка в новейшем аэродинамическом комбинезоне… Соперничая на высочайшем уровне, мы просто вынуждены ориентироваться на самые передовые достижения этого плана. А сейчас федерация намерена снова экипировать всю команду поголовно в ширпотребовский “Хантер”… Россияне, к слову, имеют с данной фирмой контракт на полный ассортимент спортивной амуниции, где один только комбинезон стоит около семисот долларов, вдобавок получая деньги за рекламу…

И.П. — Почему Железовский не использует авторитет своего имени, обеспечивая достойным контрактом лучшую представительницу Беларуси? Он не хочет этим заниматься. Конечно, напрямую никто этого не говорит. После удачных выступлений Котюги Игорь Николаевич стал выражаться осторожнее и мягче, но суть отношений осталась прежней…

А.К. — Нынешним летом на заседании техкома я предложила: давайте подпишем контракт, закажем нормальную, хорошую форму, а морально устаревшую передадим спортсменам классом пониже. Это же им своеобразный стимул для тренировок! Коньки свои я сдала в Белспортобеспечение, достались они молодой девочке… Не складировать же или продавать? Подобным образом делается в Германии, чтобы экипировка продолжала использоваться в отечественном спорте, а не утекала бы куда-то на сторону. Как, например, приехали мы в Канаду, а там чьи-то конькобежцы катаются в белорусских комбинезонах… Решение техком так и не вынес, никому ничего не надо…

И.П. — Зато есть пример другого рода. В июле председатель техкома Воробьев, не ставя никого из специалистов в известность, по личному указанию главы федерации едет в Голландию, покупает несколько пар коньков, стоимостью порядка 400-500 евро каждая, привозит и отдает их в руки Сапоненко. Спрашиваем, на каком основании принял заявку только у данного тренера, ведь ни официального документа, ни соответствующего решения техкома не было. Воробьев кивает на Железовского, а Игорь Николаевич говорит, что, мол, принесли бумаги, подписал, и вся недолга… В прошлом году я купил для спринтерской группы камни для заточки коньков, а также специальные пластиковые рассекатели для комбинезонов, чтобы хоть немного улучшить аэродинамические свойства “клубной” униформы. Выложил 350 долларов, написал служебную, предоставил чеки. Нет ответа… Железовский отправляет к Воробьеву, тот — обратно. Как бороться? Да и не хочу я уже ни воевать, ни разговаривать, ни видеть. Единственное, что зависит от Железовского, — заявка наших спортсменов на официальные международные соревнования…

— Но заниматься экипировкой в общем-то не входит в прямые функциональные обязанности главы федерации…

И.П. — Правильно. Но команду-то подбирает руководитель. Вопросами экипировки ведает глава техкома Воробьев. В мае тренерский совет и техком постановили: Воробьева досрочно снять, как не справляющегося со своей работой. Но, оказалось, нет такого пунктика в уставе! Последний пример. На днях Железовский мне сказал, что Воробьев купил на 3800 евро инвентаря, поэтому средств на программу под экспериментальную команду не будет… То есть срочно отправил на фирму в Голландию, чтобы закупить, отчитаться, а основное дело… загубить. А ведь еще две недели назад, реагируя на конкретные предложения, Железовский отвечал, дескать, нет проблем, в том числе и по экспериментальной команде: “Посчитаем деньги, там немножко есть, там немножко найдем…” А сегодня денег в федерации вдруг не оказалось вообще…

А.К. — Как нам объявили на техкоме в конце августа, Белорусский союз за истекший год растратил на конькобежцев 9000 евро и 6000 долларов, но кому именно пошли эти средства и сколько их осталось на счете федерации, ответа добиться специалистам не удалось.

И.П. — Предоставили, впрочем, распечатку: где были оставлены белорусские деньги, на катке в Инцеле например. Но кем именно? Молчат, потому что стояло бы там в основном: “Сапоненко, Сапоненко, Сапоненко…” А этот наставник ни разу не подготовил воспитанников для участия в чемпионате мира… Есть, правда, одни соревнования, которыми можно прикрыться. В конце каждого сезона в Голландии проводятся “Викинг рейс”, хорошие старты для детей и подростков. Кстати, витеблянин Виталий Михайлов не однажды был там на пьедестале. Так вот, еще три года назад я говорил министру: Железовский купил всех наших тренеров этими состязаниями, мол, если будешь выступать где-либо против, в выездной состав, а это 10-15 человек, не попадешь. Я устал молчать, потому что считаю: политика Железовского откровенно губит отечественные коньки…

— Да не наговариваете ли вы? Ведь благодаря Железовскому двадцатилетний Алексей Хатылев уже второй сезон месяцами тренируется на лучшем катке мира — олимпийском овале в Солт- Лейк-Сити. Кстати, а почему белорус выступает в роли спарринга знаменитой Гарбрехт?

И.П. — У этих спортсменов идеальная для спринта разбежка в личных рекордах — семь десятых секунды. Попросту говоря, наш парнишка натаскивает Монику на более высокие скорости. Заявить, что Железовский не случайно воспользовался удобным случаем, командировав его в помощь основной сопернице сильнейшей конькобежки Беларуси, было бы некорректно. Но и выразиться словами Железовского, что “это наш шпион в Америке”, я тоже не могу, поскольку никакой полезной информации из-за океана не поступает. Вам смешно? Скорее грустно. Гарбрехт выигрывает на чемпионате мира в Берлине одну пятисотку, Анжела — другую, но по сумме та — первая. И не Хатылеву платят за выкатывание одной из лучших спринтеров планеты, да еще иностранки, а Беларусь ищет на то средства. Вот это уже анекдот. Прецедентов в мире нет. К слову, программа его, представленная белорусской стороне американским тренером, стоит “всего-то” 23 тысячи долларов в год… Достижения Алексея? 26-е место на этапе Кубка мира…

Трата времени и питания

А.К. — Знаете, я хотела бы поблагодарить Минспорта за помощь. Не будь его поддержки, в стране уже забыли бы об успехах в конькобежном спорте. Даже доктора мне предоставляют. Но я ведь понимаю, что сейчас основная масса средств брошена на летнюю Олимпиаду, поэтому в прошлом сезоне и обратилась в национальную федерацию с просьбой оплатить расходы врача нашего диспансера. Безрезультатно… Скажете, зачем группе Погорелова специалист медицины? Да вспомните недавние допинг-скандалы с участием белорусских конькобежцев. Сначала воспитанница Виктора Сапоненко — Юлия Ясенок — попалась, пытаясь выполнить олимпийский норматив (наставник потом оправдывался, якобы многократное превышение допустимой нормы вызвал “грязный” препарат инозин). Затем, уже на Играх в Солт-Лейк-Сити, представительница шорт-трека Юлия Павлович ославила страну на весь мир. А ведь все это отразилось на команде.

И.П. — Два допинговых случая за один, олимпийский, год повлекли санкции со стороны ISU. Буквально на всех стартах каждого из наших таскали на допконтроль! Когда я обратился к ISU-шникам, мол, да сколько можно, мне ответили, “залетели” белорусы, теперь расхлебывайте: есть конкретное указание постоянно вас контролировать… В мае закончилась дисквалификация Ясенок. Теперь Железовский вопрошает: “Почему не вводите ее в создаваемую команду?” Читайте между строк: мол, дадим добро на экспериментальную группу в случае, если включите туда проштрафившихся наставника и спортсменку. Иначе, извините, средств нет.

— А в самом деле, почему бы вам вместе с Виктором Федоровичем не работать в одной упряжке? Ведь он лучший в стране специалист по многоборью, а вы — по спринту…

И.П. — Действительно, его спортсмены сильнейшие в Беларуси. Но только потому, что собирает он сливки со всей республики, а другие лишены тех условий, которые авансом из года в год предоставляются Сапоненко. Да, он много лет трудится тренером по многоборью, однако многоборья-то в Беларуси нет!..

А.К. — Я не согласна с методикой их подготовки. Как же у них дети уродуются… Ну нельзя сделать качественный скачок, постоянно проходя по программе одно и тоже. Если что-то и меняется, то незначительно. А рост результатов если и происходит, то благодаря физиологическому развитию молодых спортсменов. Однако сегодня прогресс зависит не от объема, а от подхода.

И.П. — 100 километров, накрученные по дорожке, могут дать эффект меньший, чем 25. Очень много надо делать специальной технической работы и переваривать ее на скорости. А все остальное — просто трата времени и питания. Практически весь мир отошел от системы объемных тренировок, а иные наши тренеры, как и во времена бывшего Союза, продолжают в том же духе. А чем, собственно, плохо? Сказал: дети, давайте-ка, два раза по пятьдесят кругов, я пока за это время все вопросы с друзьями обсужу. И ребятишки будут с паром ехать. А бежать на соревнованиях всего-то три круга…

А.К. — Ну как можно решиться на сотрудничество с Сапоненко, если в его группе однажды парня с “травкой” ловили, и все равно тот продолжает выезжать. Все об этом знают, и Железовский в том числе, но закрыли глаза.

И.П. — А какой стыд испытываешь, когда о незаурядных способностях выпивать некоего белорусского конькобежца заговаривают зарубежные коллеги. Его фамилию я еще оглашу на тренерском совете…

“Кто вам не дает?”

— А не драматизируете ли вы ситуацию?

И.П. — Да Железовский уже на протяжении трех лет говорит: не хочу больше заниматься конькобежным спортом! Более того, призер Олимпийских игр призывает переквалифицироваться в шорт-трек!

— Разве он не прав? Ледовые дворцы сооружены, остается только заполнить их тренирующимися…

И.П. — А специальный инвентарь? А тренеры, совершенно незнакомая методика? А оборудование, на монтаж которого каждый раз перед занятием потребуется минимум полчаса и столько же после, да и кто выделит 10-12 тысяч долларов на приобретение? Обойтись своим? А знаете ли вы, что за минувший год только в Витебске несколько ребят получили переломы, ибо наши маты не соответствуют необходимым стандартам для обеспечения безопасности? К тому же в мире осознали, что с азиатами в шорт-треке спорить невозможно. Уже и канадцы пошли на попятную, начинают потихоньку сворачивать национальную программу развития бега по короткой дорожке. Так куда же Беларуси спорить с поразительной массовостью этого вида спорта в Азии, когда нашим шорт-трековикам выделяют в хоккейных коробках по одному-два часа в день в худшее для тренировок время суток?..

А.К. — Да пусть у нас все развивается, как говорится, в хозяйстве пригодится. Не получилось в коньках, пусть идут в шорт-трек. Не вышло в катании фигурном, пусть пробуют себя в скоростном. Раз уж федерация общая, надо использовать это, чтобы не терялись дети, названные неперспективными в одном из видов. Я, например, одиннадцать лет тренировалась с фигуристами, училась в классе с будущей олимпийской чемпионкой Натальей Мишкутенок, но признания-то достигла в иной сфере… Надо помогать найти себя. Сколько юных уходит, отчаявшись воплотить свои мечты?

И.П. — Свежий пример. Заметили мы в секции фигурного катания девочку-переростка. Крепенькая, кровь с молоком, как Анжела в свои годы. А с набором веса, понимаете, теряется хореография, пластичность. Посмотрели, протестировали — нам подходит. Сейчас в Канаду ее берем, содержать за свой счет будем, подготовку обеспечим, соревнования, а билеты компенсируются бонусами авиакомпании. Лишь обратился к Железовскому с просьбой посодействовать перевести в РУОРе из группы одной специализации в другую. Тот ответил: “Я тебе помогать не буду. Мешать, впрочем, тоже”. Прихожу к директору, он плечами пожимает, мол, Железовский дал понять, что девчушка его не заботит…

Не хочешь помогать спорту — уходи. Наши тренеры зимой по шесть часов ночью стоят со шлангами, заливают лед, а шестикратный чемпион мира говорит: надо закрывать конькобежный спорт!

— Да как же закрывать, если президентом страны и НОКа поставлена задача создать в Беларуси искусственную конькобежную дорожку 400 метров, а решение о строительстве включено в постановление правительства…

И.П. — Игорь Николаевич практически только обозначает свое участие в осуществлении этого проекта. Если бы он был более настойчив… Да не добавит ли дорожка лишней головной боли? Вот построят уникальное сооружение — подобного не найдешь на всей территории бывшего великого и могучего, — а конькобежцев-то нет. Туристов туда разве запустить! И тогда руководителю федерации придется отвечать…

— У нас нет конькобежцев?

И.П. — Есть. И классные. Но когда будет дорожка, таких, как Анжела, хорошо бы уже иметь еще двоих-троих плюс классом пониже — еще парочку… Своеобразная пирамида должна быть, преемственность. А Игорю Николаевичу заниматься этим, к сожалению, некогда, у него свой бизнес. И к кому конькобежцам тогда обращаться? Вот я завтра уезжаю, хотел обеспечить функционирование программы развития вида, а встретиться с Железовским перед отлетом так и не смог, только по телефончику едва выловил, да и то после того, как с чужой трубки набрал. Приятно?

— Но вы же сами говорили, что ваша идея экспериментальной команды была встречена с одобрением.

И.П. — Действительно. От Железовского услышали: “Ребята, кто вам не дает? Делайте!” Вместе с Александром Новаковичем, кандидатуру которого одобрили специалисты страны, составили перспективную программу, где расписали планируемые сборы, соревнования, определили состав и задачи вплоть до выхода на конкретные секунды, а также указали источники финансирования. Кстати, одному из юниоров из ISU придет именная стипендия в пять тысяч долларов. По остальным основную нагрузку взяло бы на себя Минское управление спорта. Надеялись, что процентов тридцать расходов примет Белорусский союз. Вплоть до отъезда я думал, что все уже решено. А нынче Железовский по телефону сказал, что есть другое мнение. К тому же выяснилось, что председатель техкома Воробьев в течение двух с половиной недель после общего решения специалистов не смог подготовить необходимые документы! Мол, поговорить — поговорили, а решения-то нет! Мне, правда, сказали, не волнуйся, разберем это на совете БСК. Вот только состоится он через неделю после отъезда главного тренера национальной федерации Погорелова… Уверен: уеду, начинание будет похоронено.

Знаете, Железовский стал сейчас осторожнее. Таких откровенных угроз, когда он в 1997 году позвонил нам домой и сказал: “Я сотру вас в порошок”, уже нет. Игорь Николаевич стал сдержаннее. Это же мелочи, когда, заходя в министерство или давая интервью журналистам, он заводит негативный разговор по поводу Котюги и Погорелова, мол, что они, имея все, еще и вякают. Но, знаете, я как-то беру масштабно. То, что имеет чемпионка мира, — заслуга исключительно государства. Но какова же роль национальной федерации в развитии белорусских коньков?..

P.S. Совет Белорусского союза конькобежцев собрался спустя неделю после отъезда Погорелова. Повестка дня содержала, в частности, и утверждение календарного плана. Большая часть членов совета (представители фигурного катания, шорт-трека и просто влиятельные лица) была, по-видимому, не слишком компетентна в насущных вопросах отечественных коньков и потому логично отдала проблему на откуп специалистам. В оглашенном же главой техкома Виктором Воробьевым проекте календарного плана, который являл собой, по собственному признанию докладчика, кальку прошлогоднего аналогичного документа, ни слова не содержалось об экспериментальной группе… Молодежные соревнования, правда, там наличествовали, и на справедливый посыл Игоря Железовского шире привлекать к их обеспечению местные организации Воробьев отреагировал без промедления: “У нас в плане и так стоит финансирование за счет Минспорта!..” — чем вызвал минутное всеобщее оживление в зале.

Попытался было выступить Александр Новакович, вроде бы специально приглашенный для представления руководству федерации выработанной вместе с Погореловым программы. Он уже через неделю планировал приступить к ледовому тренингу и желал бы до начала сезона официально получить “добро” на функционирование молодежной команды. Однако глава БСК откровенно пожалел присутствующих, после двух с лишним часов заседания заерзавших на своих стульях: “Что, президиум должен сидеть и читать эти цифры?! Идея-то сама по себе хорошая. Прорабатывайте…”