Лига чемпионов. Вокруг матча. Теплое место

Смотришь на журавлика — понимаешь, что напоминают сиденья. Они похожи на места бизнес-класса в каком-нибудь “Аэробусе”. Возле каждого сиденья — маленький регулятор с цифрами от нуля до пяти. Это индивидуальный подогрев. Любой Лам может принять меры против переохлаждения. Чтоб сопливая простуда ни туда и ни оттуда. А то в такую погоду и заболеть недолго. И будет Лам ходить, шмыгать носом — а все потому, что недостаточно прогрел отдельные части организма. В общем, неумолимый прогресс стоит на страже интересов мюнхенского суперклуба.
Сажусь, кручу на “пятерку”. Что-то теплее не становится. Сломалось, что ли? Вот тебе раз! А еще “Бавария”! “Отчего ж не припекает?” — спрашиваю у ассистента в офисе УЕФА на “Алльянц-Арене” Роберта Ауэ. “Дай я попробую”, — садится Роб в “аэробус”. Крутит, крутит — ноль изменений. “Ну, я не знаю, — говорит он в итоге. — Одно из двух: или поломалось, или секрет знать надо. Поскольку это “Бавария”, поломаться не могло в принципе. Значит, нужно что-то еще делать. Но что — я не знаю. Будет Лам мимо проходить — спроси. Он наверняка в курсе”. Но Лам мимо не проходил. Ходили всякие люди, которые имеют об этом важном деле такое же смутное представление. Один вообще оказался неместный датчанин.
“Алльянц-Арена” — место, где решительно ничего не может быть плохо. Здесь может быть только хорошо и очень хорошо. С этим согласны все, даже обитающий на стадионе исключительно на журавлиных правах “Мюнхен-1860”. Когда-то старейший мюнхенский клуб был совладельцем стадиона, но теперь обнищал настолько, что является на арене ответственным квартиросъемщиком. А за полноправных хозяев 1860-х здесь никогда не считали. Раздевалка “львов” находится по левую сторону от тоннеля игроков — там же, где и гостевая. Что “шестидесятники”, что их соперники по второй бундеслиге выходят на подтрибунное построение из одного маленького коридорчика. А напротив их выхода — завешанный чем-нибудь некрасным другой коридор, в который вход “львам” воспрещен в любое время дня и ночи. Там — раздевалка “Баварии”. Двери в ее длинный предбанник украшены эмблемой клуба. За дверью — коридор с несколькими дверями, за которыми и склад с формой, и стиральное отделение, и разминочное, и чего только нет. На стенах — портреты футболистов этого созыва. Удивительно, но нет ни одной исторической фотографии. Единственный Мюллер в интерьере командного блока — Томас. Все достижения централизованно вывешены возле входа для прессы. Но и там без фото — только трофеи и годы в столбик.
Видимо, в дни матчей (особенно если поединок показывают по телевидению) ребята из “Мюнхена-1860” тратят немало времени на то, чтобы завесить повсеместные эмблемы “Баварии”. Сама же “Бавария” вынуждена закрывать только своих многочисленных спонсоров и только на время Лиги чемпионов. Специально выставленная на всеобщее обозрение “Ауди” на входе игроков закрыта каким-то безразмерным чехлом. Надписи “Кока-колы” — картонками с логотипами клуба.
Непонятно только, как это УЕФА терпит, что огромная надпись “Allianz Arena” на фасаде здания ничем не прикрыта и является вопиющим нарушением всех инструкций по эксклюзивности спонсорских брендов. Видимо, “Бавария” отбивается тем, что на матчи Лиги чемпионов название страховщиков не горит белым светом, а просто чернеет на алом фоне внешнего каркаса. Но менее читаемым от этого название компании не становится.
Попытка найти на “Алльянц-Арене” хоть какой-то изъян обречена. На идеальном стадионе играет идеальная команда, за которую болеют идеальные зрители. И это мы еще не берем нефутбольную жизнь стадиона, а она тоже богата бесконечными симпозиумами на всех этажах.
Если бы я был игроком, меня бы бесили болельщики “Баварии”, объявляющие авторов голов и счет. Авторов голов еще ладно — ну крикнут три раза “Гомес” что есть силы. Но счет! Голос диктора-информатора: “Счет в матче изменился. Теперь он таков: Бавария…” И весь стадион объявляет: “Четыре!” “БАТЭ (Борисов)…” И тут уж вся арена с особым настроением выдыхает: “Null!” Прямо чувствуется, как они радуются, насчет этого нуля. И диктор им: “Данке шен!” А они ему хором: “Битте!”
Часа за два с половиной перед матчем я вышел к бровке. Все немецкие телевизионщики, не задействованные в беготне, подключении и последних проверках, как воробушки присели в рядок на длинной баварской скамейке. По их веселым физиономиям можно было легко догадаться: греются. “Работает подогрев, что ли?” — спрашиваю. “Работает. Садись, сам проверь”. Сажусь. Действительно тепло! “А как его включать-то?” — “Просто. Ставишь сразу на пятерку — и оно начинает греть”. “Да я ставил вчера. Ничего не было”. “Значит, вчера они отключали ток. А сейчас опять дали. Скоро же запасным на этих скамейках сидеть”.
За здоровье Лама теперь я буду спокоен до конца его баварской карьеры.