Итоги. Структуры раздуты, чиновников не счесть!

Олег Юрьевич отреагировал на приглашение к дискуссии, прозвучавшее в материале “Придет ли РЦОП в регионы?” (“ПБ” N 177 от 28.11.2012).

— После неудачной для белорусского спорта лондонской Олимпиады нередко говорят, что центры олимпийской подготовки не выполняют своих функций.
— Чтобы понять, почему так происходит, надо знать, как и когда они возникли. Если не ошибаюсь, все началось с Дворца тенниса. В середине 90-х он работал сам по себе как хозрасчетное коммерческое предприятие (совсем как “Стайки” сегодня). Детско-юношеские школы по теннису и настольному теннису, сборные Беларуси, школа высшего спортивного мастерства и другие спортивные структуры базировались там на арендных правах и зачастую пребывали в роли бедных родственников.
Всем известно, что ДЮСШ еле сводят концы с концами. Поэтому не жировал и Дворец тенниса: на бюджетных школах много не заработаешь. Вот и родилась у тогдашнего министра спорта Владимира Николаевича Рыженкова идея — объединить все структуры в одну с достойным финансированием и единоначалием. Так возник Национальный центр по теннису и настольному теннису.
Аналогичная ситуация была и в моем виде спорта — парусном. Более 200 учащихся профсоюзной СДЮШОР “Ветразь” гнездились на территории Республиканского яхт-клуба на птичьих правах арендаторов. Там же тренировались несколько групп высшего спортивного мастерства. Объединив в 1997 году в одно учреждение яхт-клуб, СДЮШОР и национальную команду, мы получили сильную спортивную структуру — “Белорусский парусный центр”. По такому же принципу, путем объединения, создавались другие центры: конного спорта в Ратомке, шахмат и шашек, водных видов спорта, гандбола… В большинстве они были узкопрофильные. Уже потом Министерство спорта привело всех к общему знаменателю, придав им статус республиканских центров олимпийской подготовки.

— Рационально ли, что в них наряду с олимпийцами и резервистами занимаются начинающие спортсмены?
— Попробую объяснить. В последние годы в Минспорта настаивают на ликвидации в РЦОПах групп начальной подготовки и учебно-тренировочных групп. Мотивация вроде бы понятна: центры обязаны готовить олимпийцев и ближайший резерв национальных команд, а детьми должны заниматься детские школы.
Все так. Но спорт высших достижений не терпит усредненности. В каждом виде — своя ситуация, поэтому организационные подходы должны вытекать из их специфики: в теннисе — одно, в легкой атлетике — другое, в гребле — третье.
Но вообще это здорово, когда новички тренируются рядом с асами, живут по одним правилам, поддерживают традиции клуба, школы, центра… У кого же им учиться и у кого перенимать опыт начинающим тренерам? Думаю, успехи, скажем, в художественной гимнастике и воднолыжном спорте во многом связаны с тем, что начинающие тренируются и растут, имея перед глазами пример действующих чемпионов. Отсюда — преемственность поколений и неиссякаемый приток доморощенных мастеров.
Как-то в телеинтервью главный тренер национальной команды по художественной гимнастике Ирина Лепарская открыла секрет успеха: наставники высшего звена, работая с сильнейшими, ежедневно видят рядом и тех, кто в резерве, и новичков, и держат всех в поле зрения. В академической гребле иная ситуация: глядя на Екатерину Карстен, растут немецкие гребцы, а мы за это еще и платим немалые деньги, поддерживая экономику Германии.
Повторюсь: каждый вид спорта, каждый центр специфичен. У кого-то сотни ДЮСШ по Беларуси, и мест в РЦОПе не хватает даже чемпионам страны. А, например, в парусном спорте детских школ раз-два и обчелся, кто же нам подготовит резерв?!

— Конечно, учет специфики — азбука любого производства. В конце концов, одни выпускают станки, другие — мебель, третьи — кухонную утварь. Но что-то в нашем спортивном механизме не сработало, раз в Лондоне не достигли желаемого.
— Олимпийцы выступили плохо! Это факт. В подавляющем большинстве видов медалей не завоевали, хотя все брали на себя обязательства. И именно под обещания спортсменов и их наставников государство давало им едва ли не все, что они хотели. За бюджетные средства удовлетворялся любой каприз.
А кто оказался виновным? Директора центров олимпийской подготовки, чиновники, медицинские работники и так далее. А спортсмены, тренеры, провалившие главное соревнование четырехлетия (в Лондоне или до него), — кому-то из них стыдно за это? Кто из них повинился, публично признал свои недоработки и просчеты?
Многие как ездили на заграничные сборы и соревнования, так и будут ездить. Обосновать необходимость таких выездов совсем несложно, нагромоздив словоблудие о современных моделях подготовки и обещания медалей топ-турниров. В Минспорта на это возразить не могут: мол, атлетам и тренерам виднее — они профессионалы. А чиновники Минспорта — обслуживающий персонал, задача которого создавать условия и обеспечивать любое желание профи.

— Нередко эти выезды имеют не только тренировочные цели…
— Для некоторых спортсменов и тренеров выезды за рубеж — это дополнительный заработок. Люди экономят на суточных, чтобы часть валюты осталась в их кошельках. Отчасти их понять можно. Однако бюджетные деньги надо тратить дома, поддерживая свою экономику. Как это делают тяжелоатлеты, гимнастки-художницы и другие, которые и тренируются дома, и медали добывают. Кто-то решит, что я как директор олимпийского спорткомплекса “Стайки” преследую собственные цели. Вовсе нет. Есть Логойск, есть Брест с великолепными базами, есть Заславль, Раубичи, прекрасный велотрек и конькобежный стадион “Минск-Арены”. Государство создало для подготовки хорошие условия, которые используются далеко не полностью. Неправда, что в Беларуси хуже, чем за границей. Атлеты многих стран готовились у нас к лондонской Олимпиаде, и некоторые из них стали призерами.

— Вы затронули один из ключевых вопросов — персональной ответственности за результат.
— К сожалению, многие о ней забывают. Есть тренеры, привыкшие работать только со спортсменами высшего звена. На этом уровне группы небольшие — по три человека. Когда один из них уходит из спорта, наставникам надо “спускаться вниз”, а делать это они не хотят. Вот и подавай им спортсменов из регионов или работу без групп.
На практике работа без групп будет выглядеть так. Есть толковый спортсмен, член национальной команды. Он реально проходит в ней централизованную подготовку, там за него получают зарплату главный тренер, старший тренер, начальник команды, врач, массажист… Этот же атлет числится в группе своего спортивного учреждения, в котором на нем зарабатывают его личный тренер и другие люди, причастные к его результатам. Теперь к ним добавится еще и старший тренер РЦОПа, работающий без групп. Этот же спортсмен может числиться в училище олимпийского резерва или школе высшего спортивного мастерства и приносить очки спортобществу “Динамо” или профсоюзам. Вот уж действительно “один с плошкой — семеро с ложкой”!

— Это конек бюджетного финансирования!.. Учреждая должность старшего тренера без групп, который будет организатором и методистом, нужно позаботиться о сокращении штатных единиц, дублирующих друг друга. Таковых обнаружится немало.
— На мой взгляд, и сегодня нормативная база РЦОПов позволяет финансировать любого спортсмена, попавшего в списки основного, переменного или стажерского состава национальной и сборных (юношеской, юниорской, молодежной) команд. Но директора центров олимпийской подготовки зачастую не хотят выделять средства спортсменам из других учебных учреждений! Здесь мы упираемся в кадровый вопрос: где найти руководителей, которые ставили бы во главу угла не узковедомственные, а национальные интересы? В спорте, как и в жизни, все решают личности.
Случается, главные и старшие тренеры национальных команд руководствуются личными интересами, отбирают и проталкивают “своих”, подгоняют системы отбора под себя. Из собственного опыта знаю, что и в сборных Советского Союза были такие главкомы, которые нещадно душили “чужих”.
Задача директората национальных команд и спортивных федераций в том и состоит, чтобы поставить во главе сборных профессионалов. Составная часть профессионализма — порядочность, то есть умение подняться выше эгоистических целей.

— Сегодня таковых почти нет!
— Александр Гоцкий прав, когда говорит о заскорузлости тренерского мышления. Это особенно заметно в национальных и сборных командах. Как с этим бороться? Если бы ежегодные аттестации в Минспорта проходили не формально, а принципиально, и люди несли ответственность за невыполнение взятых обязательств, им пришлось бы искать новые подходы к учебно-тренировочному процессу, осваивать новые методики. Увы, этого почти нет. Формализм — наша национальная беда!

— После того как на Олимпиаде грохнулись легкоатлеты, гребцы-академики, борцы, дзюдоисты, боксеры, спортивные гимнасты, тяжелоатлеты (мужчины), теннисисты-настольники, лучники, пятиборцы и так далее, мы вправе были ожидать скрупулезного анализа произошедшего.
— Признаться, и я на это рассчитывал! А что услышали? В такой-то деревне столько-то человек не расписались за инструктаж по технике безопасности. Работа главных и личных тренеров, организационный и методический уровень подготовки не были проанализированы должным образом. Знаю это точно по своему виду. А ведь нужен публичный профессиональный анализ, чтобы все поняли главные ошибки и учились на них. Это касается не только тех, кто их допустил, но и других — тренеров, спортсменов, функционеров, кто не был участником Игр, но хотел бы в перспективе стать им… Страна у нас небольшая. Все всех знают. Поэтому незачем вешать лапшу на уши.

— Вероятно, те, кто этим занимался, не обладали должными знаниями.
— Министерство спорта и туризма взяло на себя слишком много функций. С восьмого этажа Минспорта невозможно уследить за всем и всеми во всех уголках нашей страны, тем более проконтролировать или оперативно помочь. Мне представляется, в интересах дела часть полномочий можно было бы передать именно центрам олимпийской подготовки. РЦОПы могут быть загружены намного больше, чем сейчас. У них есть все: и тренировочная база, и административный ресурс, и финансирование. Грех использовать это наполовину. По крайней мере в узкопрофильных центрах.

— Трудно представить, чтобы Минспорта отдало хотя бы малую толику власти.
— К сожалению, административно-бюрократическая система сама себя развивает. Чиновников становится все больше. Все структуры раздуты: их стало невообразимо много, функционеров — не счесть. А что имеем? Если сравнить финансирование подготовки олимпийцев 1996-2000 годов с нынешним в сопоставимых ценах, увидим, что сейчас средств тратим намного больше, но их все равно не хватает.
Зачем нам более тысячи спортсменов-профессионалов?! Чуть ребенок начинает показывать какие-то результаты, мы его заталкиваем в профи и отрываем от реального сектора экономики. Тренеры толкают — им это выгодно. Родителям тоже: ребенок, поступивший в училище олимпийского резерва, ставится на полное гособеспечение. Но после УОРов ребята идут в автослесари, строители, водители — прибыльнее! А деньги, вложенные в их содержание и подготовку, вылетают на ветер…

— Миллионы долларов пустили под откос в Лондоне и на подступах к нему!
— У нас двенадцать УОРов. В советское время было один или два. Неудивительно, что теперь руководители училищ не знают, где взять столько профессиональных спортсменов. А медалей высшего ранга — олимпийских, мировых и европейских — разве стало больше? Считаю, нужно не наращивать, а сокращать число УОРов. И не только их. У нас уже 15 РЦОПОВ, в каждой области — школы высшего спортивного мастерства. Их все нужно укомплектовать и содержать! При этом эффективность работы отрасли не растет, а падает.
Мудрые говорят: “Думай глобально — действуй локально”. Необходимо не торопясь, скрупулезно дойти до самой истины, до самых корней…