КОНЬКИ. СКАНДАЛА НЕ БУДЕТ? Игорь Погорелов: на войне как на войне

“ПБ” спокойно выжидал, следуя мудрому изречению Вольтера: “Когда мы слышим новости, мы всегда должны подождать таинства подтверждения”. Однако ни со стороны национальной федерации, ни из Международного союза конькобежцев (ИСУ) не поступало никаких заявлений, где звучало бы страшное — особенно в преддверии Олимпиады — слово “дисквалификация”. Тем не менее ситуация все настойчивее требовала прояснения: Турин не за горами, а подготовка к нему идет уже “на всех парах”. Котюга и Погорелов находились как раз на сборе во Франции, когда родное министерство наконец публично коснулось проблемы. На совместном заседании коллегии Минспорта и исполкома НОКа Александр Григоров опрашивал специалистов, поочередно затрагивая все зимние виды спорта. Тогда и было произнесено: сначала “вопрос по Котюге пока не имеет окончательного решения”, потом “до выяснения обстоятельств известного дела”. Туманные для непосвященных формулировки перемежались и более привычной конкретикой, ибо руководителя отрасли по-прежнему волновало, “что нужно сделать, чтобы Анжела Котюга показала на Олимпийских играх свой лучший результат?” Мы не стали скрупулезно вникать в сложности с приобретением инвентаря, доложенные гостренером. Нас волновал все еще висящий “туман” над олимпийскими перспективами Беларуси. Поэтому, дождавшись возвращения из французского вояжа наших героев, мы прямиком направились к ним.

Обыкновенная война

Они заглянули в Минск всего на пару-тройку дней: пора было становиться на лед, и маленький белорусский коллектив, практически не перепаковывая сумок, готовился к перелету за океан.

Рассказ об упомянутом заседании глава семьи воспринял сначала с присущим юмором: “Раз сказали, что дело известное, значит, о чем рассказывать? Все и без того все знают. Да и коллегия собиралась давно, те самые “обстоятельства”, наверное, уже выяснены. Впрочем, перед отъездом в Канаду я встречался с министром, мы закрыли оставшиеся вопросы”. Благодушие слетело, стоило мне обронить слово “допинг”. Игорь ПОГОРЕЛОВ вскипел:

— Допинг сейчас один из тех вариантов, когда можно убрать спортсмена, который никаким боком к этому делу отношения не имел и не имеет. Накануне Олимпиады в мире спорта идет обыкновенная война. В ней страдают те, кто слабее, кого некому защитить. Находятся отдельные личности, которые хотят устранить основных соперников своих спортсменов. После того как Анжела в прошлом сезоне выиграла на этапах Кубка мира и чемпионате мира 16 медалей из 25 возможных, она попала в мясорубку. В сей войне главное — не секунды и места. Тех людей не трогают рекорды. Им важно, чтобы олимпийские награды достались именно их стране. А Анжела — одна из самых ярых претенденток на медали Олимпийских игр, причем на двух дистанциях: “пятисотке” и “тысяче”. На обеих она была призером чемпионата мира, на обеих закончила сезон на второй позиции общего зачета.

Поэтому, мягко выражаясь, это подстава. Спортсменка не имеет к допингу никакого отношения. И я ни грамма не сомневаюсь в профессионализме врача команды Людмилы Анатольевны Лукьянской.

В странах с развитыми конькобежными традициями очень сильны федерации, которые имеют огромные опыт, возможности, команды, влияние на Международный союз конькобежцев. Все огромное. А у нас — маленькая страна, маленькая федерация и… Анжела, которая увозит медали к себе домой.

Грубая работа, которая повелась против белоруски, началась по весне. Цель — если не достать, не убрать спортсменку совсем, то хотя бы выбить ее из колеи на четыре-пять месяцев. Но благодаря усилиям всех, всех, всех, в том числе министерства и национальной федерации, все делается для того, чтобы эту войну выиграть. Да и по всему миру у Котюги очень много союзников, которые переживают за нее и не солидарны с ведущейся вне льда борьбой. Надеюсь, что никаких проблем у нас не будет, а Анжела, назло всем врагам, планомерно готовится к Олимпийским играм. Мы будем ставить перед собой хор-рошие задачи, которые “им” не понравятся, но зато придутся по сердцу нашим болельщикам. В этой войне мы все равно победим!

Без допинга и спарринга

Дав взрывному собеседнику время немного остыть, автор этих строк завела разговор о более мирных, но от того не менее высоких материях. Тем паче что выяснилось: тренер Погорелов повсюду возит с собой известную книгу Ренальда Кныша “Как делать олимпийских чемпионов”. В ней, он считает, можно найти ответы на любые вопросы.

Наше общение несколько раз прерывалось. Игорь Владимирович метался по комнате, искал какую-то очень важную визитку, которую следовало обнаружить еще до отъезда на ледовую подготовку. Он не успокоился, пока наконец не возвестил — нашел! — и вновь уселся рядом. Выяснилось, что нужен был адрес фирмы, поставляющей станки для обработки конькобежных лезвий. Это сразу вызвало мой вопрос.

— Что, интересно, вы все колдуете перед выходом на лед?

— Коньки — это основное, от чего зависит результат, кроме самого спортсмена, разумеется. И даже более того: человек может быть и очень здорово готов, но если не в порядке коньки, то результата не будет. Важны в коньках и ботинки, и лезвия. У спринтеров ботинки более легкие и жесткие, чем у многоборцев: у них и скорости другие, и техника чуть-чуть разная. В плане лезвий вообще много вариантов. В спринте, например, многие любят делать их в форме дуг, причем разных для обеих ног. Во-первых, это важно для прохождения виража, а во-вторых, для жесткого отталкивания в момент толчка. Здесь много нюансов, которые известны далеко не всем специалистам. Как-нибудь надо сделать отдельный очерк по конькам. Это будет очень необычно и интересно даже для тех людей, которые работают в нашем виде спорта.

— Знаю, что уже несколько лет вы одержимы идеей передать накопленный опыт другим. В частности, “ПБ” писал о вашем предложении по резерву (см. “ПБ” N 110 от 3 октября 2003 года “Сказка о Насреддине, или Не могу молчать”). Как обстоят дела в этом плане нынче?

— Опять все похоронили. Ай, да что говорить… Не хотят — не надо. Вон я взял девочку-фигуристку, ни разу в жизни не стоявшую на беговых коньках. И через два сезона Анна Бадаева в семнадцать лет — член национальной команды и готовится к Олимпийским играм.

— У нее есть шанс выполнить норматив?

— Девяносто девять процентов. Хотя он и очень высок.

Возможность перехода фигуристов в конькобежный спорт, считаю, это не только нормальное явление, а подарок судьбы. Люди там не просто занимаются спортом с четырех лет, а пашут. И надо находить тех, кто разочаровался в собственных результатах, но способен проявить себя уже в коньках. Да, на новом поприще будет тяжело, не так все красиво и зрелищно. Но целеустремленные смогут в конце концов реализовать себя. У нас, правда, пока не хотят заниматься этим поиском и последующей переквалификацией, хотя вариант, как видите, очень перспективный. Анжела ведь тоже пришла из фигурного катания.

— А я только хотела повести речь об уникальности Котюги. Тем более что она, несмотря на зрелый возраст, все прогрессирует и прогрессирует.

— Уникальности никакой в принципе нет, потому что в таком скоростно-силовом виде спорта, как коньки, бегают девушки и значительно старше Анжелы, причем очень быстро. Да и на высоком уровне держатся долго: немка Гарбрехт, к примеру, была чемпионкой мира и в 1991-м, и в 2004-м. Котюга вошла в элиту в январе 2002 года, когда на чемпионате мира взяла три медали. Чтобы чего-то достичь, во всем нужно время. В коньках, чтобы выйти на скорости, близкие к рекордам мира и позволяющие занимать призовые места, — это три-пять-семь лет. Как говорит Анжела, надо выстоять в очереди.

— Сколько стояли вы?

— Первый раз на этапе Кубка мира мы выступили в 1995-м. Получается ровно семь лет. Это как ребенок развивается: постепенно учится ходить, говорить, потом бегать. Так и в спорте. Есть, конечно, уникумы, но они так же быстро исчезают, как и появились.

— И на какой же сейчас стадии, пользуясь этой терминологией, ваша подопечная?

— Уже хорошо ходит и разговаривает. Когда побежит? Будем ждать. Темпом роста ее результатов удовлетворен: как она планировала, так все и идет. Вот как рассчитывали выйти перед Олимпиадой в Солт-Лейк-Сити на определенный уровень результатов, так и вышли — с разницей всего в 3-4 сотых. Немножко выбился в этом плане послеолимпийский сезон, здесь у меня опыта не хватило. Не прочувствовал, что он будет тяжелым — даже больше морально, чем физически. Я же предполагал, что последует дальнейший рост. Да, Анжела завоевывала медали на чемпионате мира и на кубковых этапах неплохо выступала, но планируемых скоростей не достигла. Впрочем, точно так же, как учится Анжела, учусь и я.

Зато на следующий год прирост результатов оказался значительным. Если на Олимпиаде на самом пике формы она бежала “тысячу” за 1.15,02, то через зиму уже 1.14,70.

На “пятисотке”, правда, личный рекорд (37,66), установленный на очень быстром олимпийском льду, превысить не удалось. (Тогда, напомню, Анжела установила и национальный рекорд, а по сумме двух дистанций заняла пятое место). Она лишь в прошедшем сезоне подошла к нему вплотную — 37,70. Тысячу же метров пробежала в этом году очень сильно — 1.14,44 — и выиграла серебряную медаль на чемпионате мира. В принципе прогрессом я доволен, все нормально.

Но где вы видели хоть одного довольного тренера? Они же все жадные. Если очень жадные, то ничего не получится. Если средне, то тогда можно ждать результата. Поэтому скажу, что были моменты, когда можно было выйти на более высокий результат, но… На таком уровне многое зависит и от психологии. Ведь борьба на дистанциях (результат на чемпионате мира складывается из времени на четырех из них), тактика бега в парах — это вам не сухие, пусть и быстрые секунды. Приведу пример. В первый день мирового форума в Солт-Лейк-Сити Анжела на 500 метрах вторая (проиграла одну сотую), на 1000 — чуть хуже. По сумме двух дистанций идет на второй позиции, уступая американке. Но на следующий день “пятисотку” она бежит просто плохо. Не получилось: тут и психологическое давление да и много других факторов было. Сразу “улетает” на четвертое место, причем с приличным отрывом от шедшей третьей немки Сабины Фелькер. Вот здесь уже пошло давление на тех, кто обогнал белоруску. И они, начав разглядывать себя на пьедестале, точно так же перегорели. А Анжеле я сказал: “Все, капут. Не соберешься — значит, до свидания, мимо медалей, свободна”. Но, слава богу, она такая спортсменка, что сама прекрасно все понимает. И “тысячу” “загвоздила” просто идеально. Обошла сразу нескольких соперниц и в итоге завоевала серебро.

— А суть тактики-то в чем?

— Сильнейшая пара стартует последней. Неправильно выбрав тактику, ни лидер, ни ее оппонент могут не попасть в тройку на этой дистанции. Потому что начинают — как это по-русски? — “рубиться” между собой. Что приводит к грубейшим ошибкам. В итоге прибегают на гораздо худший результат, чем были способны. К примеру, если на “тысяче” после максимального разгона круг пробежать тоже максимально, то до финиша некоторые еле доезжают. Такое случается и с самыми именитыми.

— За последние четыре года список основных конкуренток не изменился?

— Ушла только канадка Лемэй Доун. Остальные те же. Это в первую очередь китаянка Ван Маньли. Японок можно вообще назвать человека четыре, потому что они по две, а то и по три “выстреливают” постоянно. Как минимум две немки: Фелькер и Гарбрехт, а также Вольф, которая выигрывала этапы Кубка мира. Прошлогодняя чемпионка мира голландка Тиммер. Очень сильна молодая кореянка. Пару американок, одна из них стала чемпионкой мира этой зимой. В общем, наберется под десяток человек, которые уложатся на “пятисотке” в три-четыре десятые секунды. На “тысяче” будет еще тяжелее, там подключатся многоборки, которые пусть слабее разгоняются, зато здорово держат финишный круг. Если не очень быстрый лед, то вклиниваются они в ряды чистых спринтеров очень сильно. Плюс надо учесть тот факт, что в олимпийский год появляются новые люди, как после хорошего дождика грибы.

— В кулуарах часто можно услышать, что, дескать, основные претенденты, не в пример нашим атлетам, между Олимпиадами себя берегут, не высовываются.

— Если мне эти чиновники назовут хотя бы одну фамилию спортсменки, которая “тихарилась”, то я с этим готов согласиться. Им, конечно, виднее. Но в коньках это не практикуется. У нас кто выступал семь лет назад, когда мы пришли, так те сейчас и продолжают бегать быстро. Нельзя сказать, что кто-то на время снижает нагрузки. Был, дескать, постоянно в первой пятерке мира, потом решил передохнуть, сбавил обороты и скатился во вторую десятку. И что, думаете, через год, если он увеличит нагрузку, то опять вернется на прежние позиции? Не-ет, у нас такого не бывает. Случается, конечно, когда пропускают по нескольку стартов, но у каждого свои контракты, свои обязательства.

— Известно ли, как готовятся нынче ваши соперники?

— Очень сильно. О подробностях мне сказать нечего, но знаю, что Фелькер уже показала в Берлине довольно неплохой результат на 1000 метров (1.17,9). Можно даже никого не спрашивать: все готовятся по максимуму.

— А с какими командами вы вообще контактируете? Раньше, помнится, вы тесно сотрудничали с россиянами…

— Но в 1997 году мы приняли решение от них уйти. Политика обычная: кому понравится, что тут же в команде работают соперники. Хотя не было никаких проблем ни с тренерами, ни со спортсменами. Но нам следовало расти и думать самим, а не ждать, когда что-то выйдет рядом с другими… Сейчас у нас своя команда: в группе уже три спортсменки. Единственное, пытались найти спарринг-партнера — не получилось.

— Но вроде весь мир использует спарринг в подготовке…

— Большая его часть. Для того чтобы выйти на максимальные скорости, конькобежки работают с ребятами, потому что, имея личный рекорд на круге 26,5, со спаррингом можешь показать 26,0. Полусекундная разница! Мышечные ощущения закрепляются в голове. Их потом легче воспроизвести на соревнованиях. Практикуется это достаточно давно, и так работают основные Анжелины соперницы. Пару лет назад нам было полегче, потому что мы тогда больше десяти тренировок провели со сборной Южной Кореи, с которой наладили дружеские отношения. Но в прошлом сезоне не было такой возможности, а как сложится в предстоящем, не знаю, ибо тренеры там поменялись.

— Спарринга нет. Вы что же тогда, больше всех тренируетесь?

— Так не скажу, но халявы нет. Дело в том, что когда тянешься за лидером, значит, тренировка проходит на скорости, спортсмен получает меньшую нагрузку. А Анжеле приходится работать и за себя, и за того парня.

— Сколько часов в день трудитесь?

— Немного, не больше шести. Но они очень интенсивные. В спринте нет монотонной, долгой работы. Направленность преимущественно силовая. Одна из основных средств подготовки — штанга. Весной с легкими весами, после втягивания добавляем. Со средними весами выполняем много специальных упражнений. Большие веса используем для развития силы и параллельно с работой спринтерского характера. Вариантов здесь масса, и надо следить, как реагируют мышцы спортсмена. Тогда потом будешь четко знать, как в соревновательный период посредством штанги помочь подойти к более высокой форме. Очень много также включаем велоподготовки. Конечно, зимой на шоссе не поедешь, используем велостанок. Вкупе это все дает очень неплохой результат.

— Давно набрели на свою систему?

— Достаточно. Но система — это не исполнение “от” и “до”. В чем-то совершенствуемся, меняются упражнения. В олимпийском четырехлетии каждый год имеет определенную направленность, и мы стараемся выполнить то, что запланировано.

Допустим, первый-второй год у нас базовые для выхода в последующем на более высокий уровень. Третий посвящаем выведению именно в нужный момент на максимально быстрые скорости. (Так, кстати, у нас и получилось на чемпионате мира в этом году.) На четвертый год убираем все лишнее, в том числе и то, что могло бы дать эффект в послеолимпийский сезон. То есть работаем над силой и скоростью, которые и должны дать результат.

— Можете ли предсказать, на какие скорости выйдет Анжела в ноябре, декабре и так далее вплоть до главного старта?

— Я должен не предсказывать, а говорить, какие результаты она должна показывать и в какой период. В принципе Котюга знает это и сама. Если спортсмен загружен, и достаточно конкретно, то он не сможет выйти на очень высокие секунды. Это нереально. Тем не менее в ноябре человек должен приблизиться к лучшему результату прошлого сезона и с той лишь корректировкой, где тот был показан — на равнине или в высокогорье. А вот когда ты подходишь к искомому результату и при этом не форсировал подготовку, то знаешь: после восстановления подведешь себя к пику формы именно тогда, когда тебе этого захочется! Я бы не сказал, что это легко. Но в принципе регулируемо — после десяти лет совместной работы. Главное — чтобы не было травм и никаких непредсказуемых ситуаций по вирусным заболеваниям.

— Как нынче проходит ваша подготовка?

— Вот провели во Франции на высокогорье 1850 метров сбор по общефизической подготовке. Сейчас на 18 дней летим в Канаду на лед, затем возвращаемся в Минск. Первый этап Кубка мира в середине ноября, но он многоборский, не знаю еще, побежим ли мы “полуторку”. А 18-20 ноября предстоит этап в Солт-Лейк-Сити, где будут представлены и спринтерские дистанции. Возможно, сезон откроем там.

— Буквально накануне нашего разговора вы были у министра…

— Речь шла об обеспечении подготовки. Большей частью это касалось формы и инвентаря. И те вопросы, которые ранее немножко “зависали”, думаю, быстро решатся. Встречей очень доволен. Когда мы работали с Анжелой перед Олимпиадой в Солт-Лейк-Сити, Александр Владимирович был замминистра…

— …и тогда вам пришлось дать нечто вроде расписки, что если не выполните взятые обязательства (5-8-е места на Олимпийских играх), то вернете деньги за подготовку…

— Сейчас уверен: это была необходимость. Вынужденный шаг, чтобы обеспечить нам программу, в которую, думаю, верил и Григоров. Хоть это было на тот момент и жестоко, но ни у меня, ни у Анжелы претензий нет.

— В этом году пришлось писать подобное?

— Нет. Котюга доказала, что имеет право на ту подготовку, которую считает необходимой.

— Кстати, вы в курсе, что конькам в официальной программе спрогнозирована медаль на Олимпиаде?

— Да, мы читали в Интернете. Но я и сам записал в плане на этот сезон 3-8-е место. Как повезет. Как карта ляжет. В спринте удача играет максимальную роль.

— Приходилось слышать мнение, что она имеет свойство исчерпываться.

— Но и пополняться тоже. Все зависит от восприятия. Для одного удача — это всего и побольше. Поэтому она и исчерпывается. Следует подходить к ней бережно, нежно. Но и ловить за хвост! Надо дела добрые делать, чтобы она к тебе возвращалась… Все дело в том, что нужно работать, иметь цель и стараться ее достичь. А если параллельно поставишь себе еще и задачи, чтобы тебе тепло и уютно было, чтобы сверху не капало и окружающие улыбались, то тогда главная цель все удаляется и удаляется. Спорт тяжел, и, живя в нем, надо уметь себе отказывать — если не во всем, то во многом. Когда к этому приходишь, когда поднимаешься на высокий уровень, то стараешься не просто удержаться, а совершенствоваться дальше. Конечно, многие великие спортсмены кажутся с виду вальяжными, ведут более спокойный образ жизни. Но это лишь внешне. Когда нужно работать, внутренне они точно так же напряжены.

Самое главное — цель. Когда к ней идешь, тогда будет и удача. Да, бывают полосы черные и белые. Но толщина их зависит от того, как человек сам их рисует. Когда ходит и плачет — это плохо и то, — никогда не выползет из черной полосы.

— Ваша цель оформлена в секунды?

— Не буду говорить за Анжелу, ее цель я знаю, и это секрет. Однако моя — это чтобы спортсмен получал удовлетворение от сделанной работы и достигнутого результата.

— Какие качества вашей подопечной позволяют ей двигаться вперед?

— В первую очередь целеустремленность. Если она хочет чего-то добиться, то добивается. При этом у нее очень приличные талант и работоспособность. Но все эти качества могут быть бесполезны в момент, когда начинаешь “повисать”, когда ничего не хочется и не можется: да пошел этот тренер и все остальные вместе с ним. Зато когда есть, как у Анжелы, чувство ответственности, то буквально через полчаса человек встает, одевается и идет на тренировку. И это, думаю, самое главное в ней.