ТРУБА ДЕЛО? "А" упала, "Б" пропала, что осталось в деле Котюги?

Бой с тенью

Присланные же ИСУ бумаги о результатах исследования проб вожделенными копиями отнюдь не являются. Они содержат массу неясностей и противоречий, на которые и указали наши отечественные химики-аналитики. Буквально за несколько дней до окончания срока подачи апелляции Анжела и Игорь раскопали номер мобильного телефона одного из важных чинов ВАДА. Сигнал пошел в Монреаль, и — о, чудо! — официальное лицо не отказалось от неофициальной реплики: “ИСУ обязан выслать вам копии”. Но часы тикали, а Международный союз конькобежцев продолжал упорствовать в своем нежелании. В итоге апелляция была все-таки подана, а что лежало в основе ее тезисов, “ПБ” и предоставляет возможность узнать. Сначала слово Анжеле КОТЮГЕ:

— Признаться, я и не подозревала, что у нас в Беларуси имеются классные эксперты. И их квалификация действительно позволяет судить о качестве работы лаборатории, которая вынесла мне убийственный вердикт. Наши ученые скрупулезно ознакомились с моим делом и обнаружили в обвиняющих документах противоречия. И потому хотели бы изучить полные и исчерпывающие протоколы анализов проб “А” и “Б”. Однако за шесть месяцев переписки Международный союз конькобежцев так и не предоставил их белорусской стороне. Мне такая позиция ИСУ совершенно непонятна. Просила и я, и наша федерация, и мой адвокат, с запросом выходил НОК — все безрезультатно.

Вообще, в моем деле существует немало загадок. Также мы не можем допроситься июньского заключения Медицинской комиссии ИСУ, с членами которой (medical advisers) вели переписку в течение двух месяцев. Следующей в цепочке инстанций была Дисциплинарная комиссия. 19 августа та вынесла решение о моей дисквалификации. Естественен вопрос: на основании чего? Однако получили недвусмысленный ответ от ее председателя Беатрис Пфистер: “Никакие материалы Медицинской комиссии по этому делу Дисциплинарной комиссией не рассматривались. Мы их и не имели”. Так, может, заключение Медицинской комиссии было все-таки в мою пользу, и это кого-то не устроило?..

Кроме того, довольно странно, что Международный союз конькобежцев не публиковал информацию о моей дисквалификации в течение месяца — но именно до момента, когда я наняла адвоката. Договор со швейцарским специалистом я подписала 15 сентября. Тот сразу же поставил в известность ИСУ о том, что представляет мои права, и в тот же день сайт международной федерации “ожил”. Но и это не все. День 15 сентября еще не истек, как на мой адрес пришла бумага, подписанная некими двумя то ли консультантами, то ли советниками ИСУ (legal advisers). Она уведомляла, что эти господа не согласны с моими возражениями, будут просить Апелляционную комиссию не принимать их во внимание и вообще предлагают отклонить (!) мою апелляцию. Доводы таковы: дескать, “они”, то есть спортсмены, все так оправдываются. Значит, обвинять меня могут, а я защититься права не имею?..

Но ее случай действительно уникален. Об этом можно судить даже по следующему факту. Медицинская комиссия ИСУ выдала свое заключение, как известно, в июне. Однако что за сомнения загрызли чиновников, если в июле они опять направили к Анжеле офицеров ВАДА? Нагрянули среди ночи (!), потревожив покой спортивной базы во Франции. В чем хотели они удостовериться, чему найти подтверждение?

— Какие действия предпринял ваш адвокат?

— За полмесяца он вник в суть дела. Как мне показалось, поначалу был уверен: придется напирать на то, будто его подзащитная не знала, что именно “ела”. Однако со временем он понял, что столкнулся с чем-то новым в его практике, а именно с фальсификацией со стороны обвинения. Уже подал апелляцию.

Мы представили список людей, которых просим пригласить на заседание Апелляционной комиссии. Он невелик, ибо их пребывание, как и услуги адвоката, я буду оплачивать из своего кармана. В данный список включены мы с Игорем, переводчик, врач, а также государственные медицинские судебные эксперты, которые делали по запросу НОКа свое заключение.

— А что с представителями Белорусского союза конькобежцев?

— Ничего. Вообще, я как-то думала, что в сложившейся ситуации смогу рассчитывать на более существенную помощь нашей федерации. Однако ее руководитель Игорь Николаевич Железовский отказался подать апелляцию от имени БСК: мол, платить кто будет? Он не мог не знать о пункте устава ИСУ, который гласит: если у подателя апелляции денег нет, то международная федерация возьмет расходы на себя. Но Белорусский союз конькобежцев предпочел остаться в стороне…

Я понимаю, что у окружающих могут быть разные мнения насчет меня. Но все же замечу, что и к Погорелову, и ко мне с добрыми словами сейчас часто обращаются совершенно незнакомые люди. Хотелось бы, конечно, чтобы поводы для этого были более приятными. Но что поделаешь, когда приходится бороться непонятно с чем… Сложилось впечатление, что где-то уже распределили, кому и какая медаль на Олимпиаде достанется, а меня из тех списков заблаговременно вычеркнули… Я абсолютно потеряла веру в принципы порядочности и честности. Смотреть на творящееся ужасно и грустно…

Допинг не первой пробы

Она будет бороться до конца, благо не осталась в одиночестве в своем стремлении добиться справедливости. Пусть, создается впечатление, от чемпионки мира Котюги, словно от тяжкого груза, был рад освободиться Белорусский союз конькобежцев. Пусть сейчас Анжела не имеет возможности продолжать подготовку — будем надеяться, временно. Она нашла союзников там, где поначалу, наверное, и не предполагала — в ученом мире. Ей повезло встретить компетентных специалистов, которые готовы поддержать не только словом, но и делом. Телефон одного из них Анжела дала автору этих строк. Мы связались с экспертом Головной судебно-химической лаборатории Государственной службы медицинских судебных экспертиз, и тот вполне доступным языком разложил все по полочкам.

Итак, согласно международным правилам для лабораторий, протоколы анализа проб должны оформляться абсолютно однотипно. Во Всемирном антидопинговом кодексе статья 5.2.6.1 содержит следующие требования: “Запись должна быть такой, чтобы в отсутствие ученого, проводившего анализ, другой специалист смог бы сказать, какие именно тестирования проводились, и проинтерпретировать данные”. Однако присланные из ИСУ документы, которые обвиняют Анжелу Котюгу в применении допинга, составлены с рядом серьезных нарушений.

Во-первых, вместо даты анализа пробы “А” присутствует дата отправки данного документа в Беларусь. Важно ли это? Ответ мы нашли вновь в Антидопинговом кодексе (статья 5.2.4.3.2.1): “В тех случаях, когда требуется подтверждение наличия запрещенной субстанции, или ее метаболита, анализ пробы “Б” должен проводиться как можно скорее и должен быть завершен не позднее, чем через 30 дней после того, как проба “А” даст неблагоприятный результат анализа”.

Во-вторых, не указано, сколько именно было мочи в пробе “А” и сколько в пробе “Б”. На этом можно было бы не заострять внимания, если бы из документа не явствовало, что исследование пробы “А” не смогли довести до конца — из-за нехватки известной жидкости. Однако у нашей конькобежки сохранилась бумага с этого допинг-контроля, где черным по белому написано: всего было сдано 100 мл. Это больше, нежели требуется, на четверть (!) и, по свидетельству специалистов, является более чем достаточным количеством.

В-третьих. Конечно, можно допустить, что сотрудники Кельнской лаборатории действовали по принципу “ищите да обрящете” и потому применили для поиска следов запрещенных веществ все методы, которые только им известны. Тем не менее нашим отечественным экспертам хотелось бы знать, какие именно из них применялись в данном случае. Тогда белорусам легко было бы выполнить перерасчет и сделать вывод, подтверждающий либо опровергающий обвинительное заключение. Но присланный документ содержит лишь фразу “иммунный метод”, а это не что иное как общее название целой группы методов.

Еще есть в-четвертых, в-пятых и в-шестых, указывающие на отсутствие в бумагах обязательных характеристик прибора, графиков и прочая, прочая, прочая, чье описание ничего не скажет несведущему человеку. Однако даже дилетант заметит в присланном итоговом документе, что РЕЗУЛЬТАТ АНАЛИЗА ПРОБЫ “А” НЕ СОВПАДАЕТ С РЕЗУЛЬТАТОМ АНАЛИЗА ПРОБЫ “Б”! И соль здесь даже не в расхождении в цифрах, что действительно имеет место и уже вызывает вопросы. Поражает другое: в пробе “А” нашли одно соединение, а в пробе “Б” — метаболиты (продукты распада) другого. Как тут не заглянуть во Всемирный антидопинговый кодекс и не найти соответствующую статью 5.2.4.3.2.7, гласящую: “Если анализ пробы “Б” не подтверждает результаты анализа пробы “А”, проба считается негативной”.

“Понимаете, — втолковывал мне эксперт, — это как отпечатки пальцев: раз не совпадают, значит, человек невиновен”. Итоги “дактилоскопии” естественным образом подводили автора к крамольной мысли: Анжелины пробы подменили?! “Необязательно, — последовал ответ, — чтобы сфальсифицировать пробу, достаточно, например, капнуть в нее какое-нибудь вещество…”

Гадать на эту тему можно сколько угодно, но консультации между специалистами привели их все же к более сдержанному выводу: скорее всего, виной всему небрежность сотрудников немецкой лаборатории. Была ли здесь замешана немытая пробирка или из-за нехватки пресловутой жидкости не выдержан полный цикл исследования, нам уже не узнать. Но в любом случае упомянутое несовпадение делает выводы Дисциплинарной комиссии ИСУ об употреблении Анжелой Котюгой запрещенных веществ НЕЛЕГИТИМНЫМИ.