Николай АНАНЬЕВ: оптимизм против клана

Сначала он отказался обсуждать свое возвращение в спортивную отрасль, затем никак не афишировал очевидные с логической точки зрения претензии к высокопоставленным коллегам-недругам, наконец, дипломатично ушел от интервью по итогам XIX зимних Олимпийских игр, мотивировав собственное «вето» необходимостью глубокого анализа. Однако после недавней коллегии Минспорта и скандальных событий в НОКе молчать стало бессмысленно. Прогнозируемый «ПБ» антагонизм в отношениях между руководителями Минспорта и Николаем АНАНЬЕВЫМ стал очевиден всем…

— Николай Константинович, большинство тренеров, специалистов и спортивных чиновников так или иначе высказались по поводу выступления белорусов в Солт-Лейк-Сити, а министр Евгений Ворсин еще в США дал интервью «ПБ». Ваше молчание в свете последних событий кажется по меньшей мере странным. В конце концов, хотелось бы узнать, какую оценку национальной команде на Олимпиаде выставил вице-президент НОКа?

— Я не хотел давать интервью по ряду причин. Во-первых, всячески пытался начать собственное возвращение в отрасль с чистого листа, не будоражить былое, не сводить счеты, а любой публичный упрек, как известно, ранит, обостряет ситуацию. Большинство людей не готовы говорить и воспринимать правду, противоположную точку зрения, но лукавить я не умею — уж лучше было молчать. Во-вторых, слово помощника главы государства налагает громадную ответственность — оно должно быть максимально взвешенным и точным, для чего также необходимо время. В-третьих, что касается непосредственно Олимпиады, хотелось еще раз, мысленно, пережить все мгновения Игр, взвесить все «плюсы» и «минусы», держать ответ перед президентом, а уж потом выносить свое мнение на суд общественности. И «разбор полетов», на котором у Александра Лукашенко мы присутствовали вместе с министром, меня обнадежил, придал уверенности — все было по-деловому и конструктивно. Более того, у нас с министром, оказывается, совпали взгляды по поводу необходимости реформирования отрасли. Единственное, я сказал, что начинать реорганизацию нужно было еще четыре года назад, сразу после Игр в Нагано.

Но каково же было мое удивление, когда затем на совместной коллегии Минспорта и исполкома НОКа все вернулось на круги своя — острота проблемы оказалась размытой, доклад замминистра Александра Григорова напомнил скорее бухгалтерский отчет, нежели стратегический план действий, а выступления специалистов свелись к благодарностям и пустословию. У меня сложилось впечатление, будто я попал не на коллегию, а на какую-то балансовую комиссию в лучшем случае, в худшем — на формальные посиделки в коллективе физкультуры.

Мало того, ни на одной из коллегий Минспорта, на которых присутствовал, я ни разу не получил на руки окончательного постановления. Всегда в конце заседания вставал министр, говорил, что плохо сработали те, другие, пятые, а документ в соответствии с регламентом отправляется на доработку. Все! После чего я лично ни разу не видел документа в завершенном варианте, и больше чем уверен: эти постановления никогда не доходили до городского или районного звена. Спрашивается: в чем смысл и логика этих посиделок?..

Сейчас аналогичная ситуация. Акценты куда смещаются? Например, записано, что замминистра должен провести аттестацию. Кто ею руководит? Опять же замминистра. Значит, он с группой тех же действующих лиц дает оценку, вносит предложения, кого из спортсменов аттестовать и на сколько лет. Получается, один человек и раздает, и контролирует — замкнул на себе все! Где, в каком министерстве увидишь, чтобы оно — министерство — и производило, и продавало, и, самое главное, контролировало? Вот и выходит, что не с кого спросить за неудачное выступление команды в Солт-Лейк-Сити… Нет, я не снимаю доли вины с Национального олимпийского комитета. Допустим за то, что на каком-то этапе НОК не проявил достаточной принципиальности в вопросе, кто должен был поехать на Игры за государственный счет, а кто только имел на это право. Честно, порой поражаюсь изобретательности министра. Когда я высказал эту позицию, Ворсин отреагировал моментально: «Спонсоры и меценаты не будут комплектовать команду. Это прерогатива министерства. А спонсоры, если хотят, пускай приносят деньги, мы найдем им применение». А теперь оказывается, что проблему Лысковца, Павлович и других позорных явлений Олимпиады Минспорту навязал НОК.

— И все-таки, Николай Константинович, ответьте на вопрос, от которого вы вольно или невольно уходите: лично вы удовлетворены выступлением команды на Олимпиаде?

— Разумеется, нет.

— Его можно назвать провальным?

— Скажем так: ниже среднего. Не выполнено большинство плановых заданий, общие пасмурные впечатления раскрасил хоккей, чудесная победа над Швецией, но если бы ее не было, белорусская общественность оценивала бы события в Солт-Лейк-Сити совсем по-другому. Но мы ведь не болельщики, мы профессионалы, и должны подходить к оценке с профессиональными критериями. Поэтому, когда я слышу на коллегии призывы не посыпать голову пеплом, мол, все хорошо и давайте двигаться дальше в том же направлении, это меня просто шокирует. Давайте вообще засунем эту голову в песок, тогда и про пепел вспоминать не надо?

— Так в чем, на ваш взгляд, проблема — в людях или в системе?

— Вопрос и простой, и сложный одновременно. Существуют два варианта: когда создается схема под людей, и наоборот — когда под определенную систему подбираются исполнители. Считаю, первый вариант ошибочен.

— Хорошо, поставим вопрос более конкретно: с кого нужно снимать голову за выступление «ниже среднего» — с НОКа, министерства? Кто-нибудь ответит за наши скандалы и позоры на Играх?

— В том-то и дело, что спросить не с кого. Легко подводить итоги, когда перед конкретным человеком поставлены конкретные задачи…

Кстати, вскоре после назначения меня помощником президента на одной из пресс-конференций прозвучали слова несостоявшегося шефа миссии Григорова, чтобы Ананьев не вмешивался в якобы налаженный процесс на завершающем этапе подготовки к Олимпиаде. А я и не вмешивался, лишь хотел выяснить для себя некоторые вопросы. Только и всего. Когда я пригласил в НОК президентов федераций и государственных тренеров и попросил их предоставить для ознакомления и анализа копии планов подготовки, то, во-первых, часть людей просто не пришла, а во-вторых, со стороны Григорова прозвучала команда, категорически запрещающая предъявлять Ананьеву какие бы то ни было материалы. Только федерации биатлона и фристайла предоставили мне бумаги. Однако это были, мягко говоря, далеко не те документы, которые я желал увидеть.

По-моему, должна существовать разработанная тренерами конкретная концепция подготовки к соревнованиям, четкая целевая программа, утвержденная одновременно в федерациях, Минспорта и НОКе, в которой указано, кто и за что несет ответственность. Тогда в случае неудачного выступления и можно будет сделать выводы: кто и где недоработал.

— Как вам показалась работа руководства делегации в Солт- Лейк-Сити? Там ведь возникало много проблем. Например, до сих пор неясно, куда подевался факс, пришедший на имя шефа миссии за подписью президента МОКа Жака Рогге, приглашавший Ярослава Баричко на рассмотрение «дела Павлович»?..

— Я сам до сих пор ищу ответ на этот вопрос. Всегда выступал за единоначалие, а руководителем делегации в Солт-Лейк-Сити был Ворсин. Я не вмешивался в процесс организации работы штаба делегации и думаю, что поступал правильно, потому что Евгений Николаевич в целом справился со своими обязанностями. Если, конечно, исключить эти случаи с Павлович, Лысковцом и отправкой делегации. Например, в интервью «Прессболу» Ворсин заявил, что как капитан корабля покинет олимпийский штаб последним, когда уедет последний спортсмен. На деле же Евгений Николаевич покинул Солт-Лейк-Сити первым, причем в компании с человеком из «Белспортобеспечения», непосредственно отвечавшим за авиабилеты.

Что же касается факса по «делу Павлович», то мне известно, что его принимал помощник министра Николай Воробьев. Не могу утверждать, что Ярославу Баричко не показали это приглашение — с некоторых пор словам верю мало, — но на исполком МОКа шеф белорусской миссии не явился. Это, безусловно, громадный просчет, детонировавший потом весь скандал. Все говорят, мол, Баричко оказался крайним. Верно. Но и Ярославу Михайловичу нужно хоть иногда проявлять принципиальность, иначе однажды его не только депортируют, но и посадят, о чем он узнает, как водится, из газет.

— Мы плавно перешли к криминальной теме СОКа «Олимпийский». Как показало последнее заседание исполкома Национального олимпийского комитета, те немалые активы, которыми располагает НОК, использовались в последние два года, скажем так, не по назначению. Хотелось бы услышать вашу точку зрения по этому поводу.

— Если в двух словах, то произошла дискридитация идеи создания этого комплекса. Будущий спортивный храм превратили в кормушку, из которой, не стесняясь, хлебали нужные обнаглевшему директору СОКа люди. Под высокой олимпийской крышей они не боялись ничего, дескать, все схвачено. Но безнаказанность, как известно, не вечна.

— Откуда взялся этот «хозяин бани» с окладом царя? Понятно, что Сергея Демкова на работу принимал отнюдь не Баричко, хотя в контракте стоит именно его подпись…

— Знаете, кадровая ошибка — не самое страшное, от нее никто не застрахован. Страшно другое. Та непонятная вседозволенность, которая была дана Демкову двумя руководителями НОКа — исполнительным директором Ярославом Баричко и вице-президентом Геннадием Алексеенко — заставляет меня думать о том, что это была не просто халатность. Только эти двое имели право влиять и контролировать со стороны НОКа работу «Олимпийского». Представьте ситуацию, в которую я угодил, когда на днях отправился в СОК, чтобы назначить исполняющего обязанности директора. Находясь там, я, понятно, не мог не задать вопрос руководству предприятия, как они допустили все эти нарушения. И услышал в ответ: «Неужели в НОКе были не в курсе?» Вернувшись в Национальный олимпийский комитет, поинтересовался, почему, зная о безобразиях, творимых в СОКе, никто не вмешался. Мне ответили, что сотрудникам аппарата НОКа туда дорога была заказана. Им было сказано Баричко и Алексеенко, что они курируют это направление, а другим там делать нечего.

Мало того, как выяснилось, у Демкова на все есть охранные грамоты, подписанные руководством Национального олимпийского комитета.

— Говорят, когда вы серьезно взялись за СОК, против вас были снова предприняты какие-то силовые действия — по старой схеме с громким, как пустое ведро, уголовным делом директора олимпийского фонда?

— Да, была попытка скомпрометировать меня, чтобы потом, видимо, обвинить в вымогательстве. И не одна. Но я очень дорожу оказанным мне президентом и спортивной общественностью доверием, чтобы дать даже малейший повод нечистоплотным людям усомниться в моей порядочности.

— Нельзя ли подробнее?

— Еще до Олимпиады по рекомендации одного из ответственных работников Администрации президента принял человека, который с болью в сердце говорил о необходимости помогать спорту и заработать деньги для олимпийского движения. Я ответил, что любой разумный проект в НОКе найдет поддержку, главное, чтобы деятельность была законной и максимально прозрачной. Затем я уехал на Олимпиаду, а человека к себе в кабинет пригласил Демков, где, по словам этого предпринимателя, состоялась попытка инспирировать дачу взятки. Когда гость выходил из кабинета, там его уже поджидали сотрудники милиции. Но несмотря на то, что карманы клиента оказались пусты, его все равно отвезли в райотдел и тщетно пытались отыскать доказательства криминала.

— Какой смысл было давать этому человеку взятку? Что он мог решить?

— Он, как и в свое время Филиппович, был не в состоянии ничего решать. Более того, я и сейчас с трудом вспомню фамилию того человека. Просто заказчики этого фарса далеко не изобретательные, примитивные люди, они действовали по однажды отработанной ими схеме, которая раз принесла им успех, а теперь провалилась.

— Николай Константинович, если в кадровой политике вы не стали предпринимать каких-то активных действий — спешить, скажем, с интервью, чтобы это не выглядело банальным сведением счетов, что, к слову, делает вам честь, — то молчать, видя, какие безобразия творятся в СОКе — позиция достаточно странная. Особенно как вице-президента НОКа по организационной работе.

— С высокой трибуны Олимпийского собрания, на котором я был избран вице-президентом, прозвучали слова, что в работе НОКа вообще и СОКа в частности не все благополучно. Я в принципе владел достаточной информацией об этом, но хотел лично убедиться и разобраться, что в «Олимпийском» происходит — не желал рубить сплеча. А для этого, согласитесь, нужно время. После избрания меня вице-президентом НОКа собрал все подведомственные организации (УП «СОК «Олимпийский» — одно из подразделений) и сказал, что до нового года у них есть время, дабы устранить недоработки и закрыть нерешенные вопросы. Поскольку исходя из тех требований, что ставит президент перед отраслью и перед олимпийским движением, спрос будет самым высоким. Это всеми воспринялось нормально. Вместе с тем я поручил составить график проведения собраний в трудовых коллективах, на которых должны побывать вице-президенты — руководящие работники НОКа. Я принял решение побывать на собрании трудового коллектива СОКа «Олимпийский», поскольку создание этого комплекса было моей идеей. Подготовкой же собрания занимались работники аппарата НОКа. И когда они начали запрашивать данные о финансово-хозяйственной деятельности, сразу возникло противостояние… Говорю совершенно искренне: когда до меня дошло, что зарплата директора перевалила за миллион рублей — не поверил, потребовал сделать выписку лицевых счетов всех руководящих работников СОКа — ноль эмоций.

В результате я вынужден был в корректной, но жесткой форме сказать: «Как помощник президента и вице-президент НОКа имею право видеть эти документы». Ответ: «Экономические вопросы курирует лично вице-президент Алексеенко». Но я все же заставил Баричко предоставить мне эти выписки, и когда своими глазами увидел цифры — при том бедственном положении олимпийской инфраструктуры — пришел в ужас.

— Зарплата может быть любой, если она честно заработана…

— Все верно. Но для того чтобы получать положенные по контракту деньги, предприятие обязано нормально функционировать, и как минимум должна быть прибыль. А когда нет средств, источников? Оказалось, что основной ручей поступления денег — сдача в аренду помещений, то, что, по сути, недополучает бюджет государства. Кто эти 70 арендаторов, доведших здание по Якуба Коласа, 49 до такого плачевного состояния? Одни, оказывается, вообще ничего не платят, другие — по каким-то льготным тарифам, в здании пахнет туалетом, стены черные, а директор весь в белом. В связи с этим еще вопрос, на который я пока не могу ответить: каковы же «черные» доходы этой «бани»?

Когда ситуация с СОКом «Олимпийский» стала понятной, я вынужден был отправиться в Солт-Лейк-Сити. Я не хотел ехать на Олимпиаду, но президент принял решение, а оно для меня — закон. Но прежде заставил Баричко приостановить действие контракта с Демковым. И хотя понимал, что это юридически неверно, полагал, что у людей хватит совести хотя бы прекратить грабить. Увы, пока мы находились в Америке, жесткая позиция Алексеенко привела к тому, что был отменен приказ Баричко о приостановлении действия контракта между НОКом и генеральным директором СОКа «Олимпийский».

Пока же наша комиссия разбиралась в деятельности СОКа, где ей чинились всяческие препятствия, Демков за январь получил 1 миллион 763 тысячи 991 рубль, за февраль — 1 миллион 402 тысячи 882 рубля. А после того как с генеральным директором было расторгнуто соглашение, Демков, в соответствии с контрактом, получил из кассы СОКа расчет — 14 миллионов 779 тысяч 206 рублей.

— Сколько-сколько?!! Это же порядка восьми с половиной тысяч долларов!..

— Предвидя эту ситуацию, я на бюро исполкома НОКа предлагал за допущенные нарушения освободить генерального директора СОКа от занимаемой должности по статье — поводов и причин, как вы понимаете, было выше крыши. Но меня не поддержали, поскольку Евгений Николаевич Ворсин сказал, что здесь нет нарушений со стороны Демкова; что контракт подписал Баричко; что нужно поручить компетентным органам разобраться в ситуации, сложившейся вокруг СОКа «Олимпийский», дабы они дали соответствующую оценку. Более того, министр высоко оценил работу Демкова и выразил готовность забрать его в свое министерство… А по большому счету, здесь все очевидно: два человека — Алексеенко и Баричко — превысили собственные полномочия, определенные им уставом общественной организации.

— Вокруг фигуры Алексеенко вообще происходят странные вещи. Геннадий Павлович не стесняется откровенных вызовов цивилизованной логике, по его действиям и поступкам складывается впечатление, что человека просто не интересует общественное мнение, что он свято верует в непоколебимость некой сильной руки за его спиной. Круговая порука?

— Алексеенко курирует в НОКе экономическое направление, а события наглядно показывают, что в пяти принадлежащих НОКу предприятиях — море финансовых проблем. Например, поданы документы на ликвидацию «Олимп-Стиля», хотя в закупку оборудования для этого предприятия были вложены несколько десятков тысяч долларов, отдачи — никакой. Затем, 70 тысяч долларов, помещенных в «Белорусский биржевой банк», зависли мертвым капиталом. И никто не занимается их возвратом. Далее. Сдали в эксплуатацию дома, взяв из резервного фонда президента 270 миллионов рублей, думали, что их спишут, но президент дал понять, что нужно выполнять собственные обязательства. Теперь НОК выплачивает эти деньги. Не понимаю, как можно было построить жилье в убыток себе, если программа должна приносить прибыль?.. Нет и отдачи от нового, назовем его так, «Спортлото». Спрашивается, зачем было зарублено на корню старое, в которое швейцарская фирма инвестировала миллион долларов? Я не знаю, кому тогда было выгодно загубить это дело, но сейчас в «Спортлото» НОК вложил много средств, требуются еще и еще.

— Может, отдача идет в другие карманы?

— Не берусь утверждать… Однако продолжим. В этом ряду можно также назвать базирующееся в Лепеле предприятие «Беламкан», где НОКу принадлежит почти 50 процентов… убытков. Но самое интересная ситуация с белорусско-испанским предприятием «БелКельме» в Белоозерске, одним из учредителей которого также является НОК, а здание фабрики принадлежит Минспорту. Министерство передало помещение в оперативное управление «Белспортобеспечению», которому предприятие не платит за аренду. И недавно Мин- спорта в лице «Белспортобеспечения» выиграло суд у «БелКельме». По сути получается, что замминистра Алексеенко судится с вице-президентом НОКа Алексеенко. «БелКельме» готово рассчитаться обувью, однако в «Белспортобеспечении» говорят, что нам, дескать, такая обувь не нужна. Заколдованный круг. Вот к чему приводит, когда один человек сидит на двух стульях. Кроме того, половина арендаторов СОКа «Олимпийский», которые не платят за аренду и коммунальные услуги, тоже подчинены Министерству спорта…

— Похоже, ситуацию могут исправить лишь кардинальные меры. Сотрудничать с Геннадием Павловичем, тем более на столь «криминальном» фоне, вам явно не удастся да и вряд ли стоит?

— Вице-президентов избирает Олимпийское собрание, и ни я, ни кто другой не могут лишить его этого поста. Только форум общественности. И Геннадию Павловичу, равно как и мне, рано или поздно придется отчитываться перед собранием. Но говорить о том, что мы вместе что-то делали, нельзя. Правда, я не думаю, что стоит ждать очередного собрания, — следует поднимать вопросы уже сегодня.

— То есть можно говорить, что противоречия, наметившиеся в руководстве НОКа, носят ярковыраженный антагонистический характер. Получается, вы с Алексеенко почти всегда голосуете за противоположные решения, как, например, при расторжении контракта с директором СОКа «Олимпийский». Похоже, Николай Константинович, дела ваши плохи, никакого просвета, оптимизма?

— Свою позицию я выразил предельно ясно, и для меня очень важно, что абсолютное большинство членов исполкома НОКа поверили выводам комиссии, поддержали мое предложение (и это, считаю, не было, как сказал Алексеенко в одном из интервью, прикрытием Ананьева коллегиальными органами). А также приняли на заседании два других не менее важных и смелых решения. И в тот же день президент страны был проинформирован обо всем. Мы оказались способны без привлечения посторонних сил навести порядок в собственном доме. И в этом, я считаю, огромная заслуга последнего олимпийского собрания и его главы, сформировавшего совершенно новые, свободные от старых догм и круговой поруки рабочие органы. Совершенно независимые, но в то же время уважаемые, авторитетные в белорусском спорте люди, болеющие за дело, приняли взвешенное, логичное, понятное общественности решение, которое теперь не способен отменить ни один чиновничий клан. В этом мой оптимизм. Раньше такое было невозможно.