Одна большая ложь. ЭПО и Опра

Интервью, состоящее из двух частей, посмотрели 28 миллионов человек, оно вызвало бурю обсуждений во всем мире. Знакомим вас с наиболее интересными фрагментами.

— Лэнс, 13 лет вы не просто отрицали то, в чем признались сейчас, но делали это дерзко и вызывающе. Почему же теперь сознались в использовании допинга?
— Это хороший вопрос, самый логичный. У меня нет такого же замечательного ответа. Да, уже слишком поздно, и здесь моя вина. Вижу всю ситуацию как одну большую ложь, которую я повторял много раз.

— Вы сказали, что вряд ли реально было победить без помощи допинга…
— Из моего поколения никто не мог. Однако не хочу говорить о других. Не я изобрел эту культуру, но я не попытался ее остановить. В этом моя ошибка, о чем сожалею. Теперь расплачивается спорт. У меня же не было доступа к чему-то, что не использовали другие.

— УСАДА опубликовала 164-страничный отчет. Трэвис Тайгарт сказал, что допинговая программа “ЮС Постал” стала самой профессиональной и успешной в истории спорта. Это так?
— Нет. Она и правда была профессиональной и умной, если так можно выразиться. Но в то же время консервативной и рискованной. Для меня имела значение одна гонка. Однако сказать, что наша программа была масштабнее, чем в ГДР в 70-е и 80-е? Нет.

— Все ли принимали допинг?
— Я не знал всех. Не жил и не тренировался со всеми. Не гонялся со всеми. Поэтому не могу сказать. Кто-то действительно так считает. А другие говорят: “В туре 200 гонщиков, мы назовем пятерых героев, не делавших этого”. И они правы.

— Как это все работало?
— Очень просто. Есть вещества, повышающие уровень кислорода, что приносит пользу в велоспорте. В мой коктейль входили ЭПО (но немного), переливания крови и тестостерон. Я думал, у меня мало тестостерона после борьбы с раком. Хотя это не оправдание.

— Не боялись быть пойманным? В 1999-м не существовало даже анализа на ЭПО…
— Нет. Тогда никто не являлся к тебе домой, было мало внесоревновательных тестов. Поэтому если ты очищал организм перед гонками, то тебя не ловили. Это вопрос расписания. Я не фанат УСИ, но введение биологического паспорта в 2008-м сработало. А теперь наступил час расплаты — заслуженной. Но последний раз я перешел черту в 2005-м. После этого допинг не употреблял.

— Вы хотели побеждать любой ценой?
— Когда у меня обнаружили рак, готов был на все, чтобы выжить. И перенес такое отношение на спорт. Это плохо. Но я не чувствовал, что неправ. Скорее, было страшно. Меня называли обманщиком, а мне казалось, что это не так. Сейчас вижу, что люди злятся, чувствуют себя преданными. Те, кто верил в меня, поддерживал — имеют на это право. Я виноват и потрачу всю оставшуюся жизнь на то, чтобы вернуть доверие и извиниться перед людьми.

— Много раз вы говорили в интервью, что у вас ни разу не обнаружили допинг…
— Попался лишь однажды, задним числом. А так сдавал сотни тестов — и успешно. Что касается “Тура Швейцарии” в 2001-м, то это неправда. Там не было положительного анализа. И никто не платил лаборатории. Я делал пожертвования в адрес УСИ, но не в обмен на помощь. Просто они попросили, сказав, что у них не так много денег.

— Жалеете, что вернулись в велоспорт?
— Да. Иначе мы сейчас не вели бы этот разговор. Сошло бы мне все с рук? Невозможно сказать, но шансов было бы больше.

— Вы ведь не верили, что можно побеждать без допинга. На что же рассчитывали при возвращении?
— Я думал и сейчас полагаю, что спорт очистился. В середине 2000-х с введением биологических паспортов произошли серьезные сдвиги. Не ставил задачей занимать третьи места — хотел, как всегда, побеждать. Меня же опередили два парня, которые оказались лучше.

— Чувствуете себя опозоренным?
— Конечно. В то же время ощущаю стыд и унижение. И ничего хорошего в этом нет…

— Как вообще весь этот скандал ударил по вам?
— Я предполагал, что дело может дойти до такого. История выходила из-под контроля — это было моим худшим кошмаром. Допускал, что от меня могут отвернуться все, только не фонд “Livestrong”. И вот его реакция стала для меня самым унизительным моментом. Меня попросили уйти. А ведь этот фонд — словно мой шестой ребенок. Было очень больно… Один за другим стали звонить спонсоры и отказываться от сотрудничества. Буквально в течение нескольких дней. Невеселое время. Я потерял весь будущий доход. За день лишился 75 миллионов долларов.

— Это болезненно?
— Было время, когда не знал, проживу ли месяц, полгода, год… Те испытания помогли мне сейчас. Нынче не лучшая для меня пора, но и не самая плохая. Это нельзя сравнить с тем страшным диагнозом. Так что я оптимист и стараюсь смотреть вперед. Мы в этом схожи с моей матерью — не любим возвращаться к прошлому. Например, никогда не говорили с ней о моем биологическом отце…

— Были люди, которые знали обо всем и хотели, чтобы вы покончили с ложью и допингом?
— Да. Но они не могли ничего сделать. Например, моя первая супруга Кристина — умная, возвышенная женщина. Она верит в честность, в то, что правда делает человека свободным. Но мы на многое смотрим по-разному. И Кристина не была очень уж любопытной. Возможно, я просто немного защищал ее от всего этого. Но когда собирался вернуться в спорт, именно у нее попросил совета. Нуждался в благословении. И она сказала — возвращайся, но не переходи черту. Я дал Кристине слово и не хотел ее предавать.

— А что вы говорите детям?
— Они знают многое. Школа, одноклассники их очень поддерживали. Когда все это началось, сын Люк меня защищал, говорил, что все это неправда. И я понял, что должен ему все рассказать. Люк воспринял все очень спокойно, зрело. Он сказал, что по-прежнему любит меня.

— Хотели бы вернуться в спорт?
— Конечно, я ведь борец. Всю жизнь только и делал, что сражался. Люблю тренироваться, участвовать в гонках. Есть ли у меня желание пробежать Чикагский марафон в 50 лет? Было бы здорово, но не могу. Мне запрещено участвовать в любых соревнованиях. Я хотел бы, чтобы дисквалификацию сняли. Но если смотреть на вещи реально, вряд ли это случится. Заслужил наказание, но не уверен, что оно должно быть максимальным. Это как смертная казнь.

— Вы ходите к психотерапевту?
— Да. Я такой человек, что периодически в этом нуждаюсь. У меня была беспорядочная жизнь, но это не оправдание.

— Раскаиваетесь в случившемся?
— Конечно. И это чувство будет только расти.

— Люди любят, когда за взлетом знаменитостей следует падение. Подниметесь ли вы вновь?
— Не знаю. Пытаюсь жить с тем, что есть. В прошлом эта ситуация свела бы меня с ума. Я очень жалею о том, что сделал. Способен повторить это тысячи раз. Но этого может оказаться недостаточно для того, чтобы вернуться.

— В чем мораль произошедшего?
— У меня нет подходящего ответа. Чем я занимался? Выигрывал гонки обманом, лгал, запугивал людей. Делать это нельзя — так мы учим детей. Это самое простое. Но самое главное преступление — я предал людей, которые в меня верили.

Кризис веры

В некоторых моментах интервью Армстронг с трудом сдерживал слезы. Однако это не помогло ему вернуть симпатии мировой прессы. В частности, то, что Лэнс сравнил пожизненную дисквалификацию со смертной казнью, показалось журналистам бестактным, учитывая борьбу американца с раком.
Английская газета “The Guardian” написала, что “зрители, которые хотели увидеть, как трескается гранитный фасад, остались довольны”. С ней согласилась французская “Le Monde”: “Армстронг показал немного эмоций и хрупкости, и это отличалось от холодного признания днем ранее”. А немецкая “Bild” поставила вопрос просто: “Насколько искренни слезы Армстронга?”
Это интересует многих комментаторов, спрашивающих, можно ли верить человеку, лгавшему так уверенно и так долго. По мнению “Washington Post”, осталось неясным, о чем же Лэнс сожалеет больше всего: “о том, что он семь раз победил на “Тур де Франс” при помощи обмана, лгал и чернил своих обличителей, либо же о том, что его поймали”. А некоторым обозревателям неверным показался тон, взятый в интервью самой Опрой Уинфри. На взгляд “New York Post”, “ведущая предсказуемо не стала задавать уточняющих вопросов, которые затрагивали бы самые неприятные аспекты обмана Армстронга”. Интервью, по мнению этой газеты, “напоминало скорее терапевтический сеанс, а не расследование”. Так же считают журналисты “Sueedeutsche Zeitung”, назвавшие Лэнса “акулой, успешно прятавшей зубы” во время беседы. При этом “ужасный монстр”, как полагает немецкое СМИ, еще может проявить себя, если его заставят отвечать на более тщательные вопросы в ходе следствия.
Что же касается фразы американца о “смертной казни”, то “The Telegraph” комментирует ее так: “Как может человек, который болел раком и победил его, а также активно участвовал в благотворительных акциях против онкологии, произносить такие слова и не начать ненавидеть самого себя?” А “The Herald Sun” назвала Армстронга “самым хладнокровным и расчетливым обманщиком в истории спорта, — и добавила: — Величайшим прогрессом велоспорта стал окончательный, неизбежный и абсолютный позор его величайшего афериста. Его собственные слова придали всему процессу законченность”.
Остались недовольны рассказом Лэнса его бывшие знакомые. Так, Бетси Эндрю, “прославившаяся” благодаря тому, что Армстронг называл ее “лживой сукой”, так и не услышала достаточных извинений. Она рассчитывала, что Лэнс подтвердит, что в 1996-м, когда у него обнаружили рак, он признавался доктору в использовании допинга. К слову, есть версия, что именно злоупотребления ЭПО стали причиной возникновения смертельной болезни. Разочарован и Тайлер Хэмилтон: “Почему Лэнс поведал не всю правду?”