Олимпийская квалификация. Понять, простить, проститься

Александр КИТАРОВ

— Победа над датчанами — слабое утешение?
— Да уж. Задача не выполнена, так что радоваться нечему.

— Ваше звено использовалось в роли ведущего вплоть до стартового. Как ощущения?
— С одной стороны, в каждом матче забивали. С другой — опять же команда осталась без олимпийской путевки. Значит, мало забивали, нужно было больше.

— Надо думать, никто не предполагал, что все закончится так, как закончилось?
— Точно. Всякое можно было предполагать, любые заковырки. Но чтобы уже в пятницу все было решено — такое вряд ли кто-то просчитывал. Значит, следующие четыре года нужно работать еще усерднее. За нас путевку никто не завоюет.

— Интересно, как повлияет олимпийское разочарование на динамовцев перед решающими турами “регулярки”? Опустошит или, напротив, разозлит?
— Думаю, скорее все-таки второе. Не хватало еще одно разочарование усилить другим — невыходом в плей-офф КХЛ. Иначе болельщики нас вообще не поймут.

Андрей СТЕПАНОВ

— Поздравление лучшему бомбардиру сборной.
— Спасибо, но за этим вообще не следил. Мы едем домой без путевки в Сочи — это самое главное и неприятное. Остальное неважно. Старался делать все что мог, но, видимо, этого оказалось мало.

— Тогда закономерны вопросы: кто виноват и что делать?
— Лучше это определять спокойно, а не по горячим следам. Все было в наших руках, но первый матч сложился как-то… непонятно. Мы были готовы ко всем играм, но хоккей часто преподносит неприятные сюрпризы.

— А вот Константин Кольцов после игры со словенцами заметил, что вы к ней были не вполне готовы.
— Может, только в том смысле, что груз ответственности на нас больше давил. Когда ты не фаворит, играть проще: одержал верх — герой, нет — ну что ж, не срослось. Мы же ехали сюда только с одной целью, миллионы болельщиков ждали от нас завоевания путевки в Сочи. Все это понимали, но не все ребята привыкли играть под таким прессом. Для кого-то это вообще было впервые.

— Как полагаешь, проходи турнир на “Минск-Арене”, было бы проще?
— Конечно, дома и стены помогают.

— Как сказать: тот самый пресс возрастал бы многократно, да и датчанам стены Войенса не очень-то помогли.
— По крайней мере организация была бы на другом уровне. Посмотрите, какая здесь обстановка: такое чувство, что проводится турнир 14-летних команд: три с половиной человека персонала, лед непонятно какого качества. Но в Западной Европе так принято…

— Настрой на ближайший чемпионат мира остался?
— Давайте переведем дух, успокоимся. И найдем, никуда мы не денемся.

Виталий КОВАЛЬ

— Не могу не заметить, что ты начисто побрился. То есть в бороде все-таки был какой-то символизм?
— Ох, если честно, сейчас не до шуток. Так что — без комментариев.

— Тогда о серьезном, прости за соль на раны. Что пошло не так в матче со Словенией? Взгляд с линии ворот, не говорю, что в ней проблема...
— А зря, в том числе и в ней. Мы почему-то оказались не готовы к этой игре. Причем все. Но в первую очередь виню, конечно, себя. Добавить нечего.

— Не может быть, чтобы во всех четырех голах.
— А это уже не важно. Просто к турниру, где “или пан, или пропал” мы не подошли так, как нужно.

— Неверный расчет решающего матча?
— И это тоже. Это только подтверждает слова о неготовности уже к стартовому поединку.

— Когда по его ходу ты понял, что дело пахнет керосином?
— Даже не задумывался. Просто старался делать свое дело, пусть не все получалось, и верил в лучшее до последнего.

— Может, персональное отчаяние не так велико, как у некоторых партнеров. У тебя-то Олимпиада уже была.
— Так как раз наоборот: я острее других ощущаю, что мы упустили. Это личная маленькая трагедия. И, уверен, каждый из уже участвовавших в Играх ощущает то же самое.

Алексей КАЛЮЖНЫЙ

— Что пошло не так, кроме общеизвестного факта, что мы проиграли Словении?
— Ощущение, что у нас слишком много говорили о решающем матче с датчанами. И они, похоже, допустили ту же ошибку. В итоге оба проморгали то, чего никто не ожидал. Уже после проигрыша словенцам из-за опоздания автобуса посмотрели их раскатку. И не понимали, как мы могли им уступить: качество паса, катания… Но это ни в коем случае не оправдание. Нужно было реализовывать свои шансы.

— Нет ощущения, что разминулся с последней в карьере Олимпиадой?
— Абсолютное, время не обманешь. С возрастом меняются и жизненные приоритеты. Настало время, когда нужно больше быть с семьей. Дети долго меня не видят, я многое теряю. Так что об Олимпиаде мне осталось мечтать в каком-то другом качестве, но не игрока.

— Выходит, в ближайшие сезон-два есть намерение закончить игровую карьеру?
— Скорее всего, так и будет. Конечно, многое будет зависеть от состояния и желания. Нужно понять, действительно ли как игрок еще чего-то хочу, есть ли мотивация, остались ли эмоции.

— А они уходят?
— Никогда не было легко, но когда, как сейчас, рушатся ожидания… Все-таки с 2014 годом было связано многое: и Олимпиада, и чемпионат мира в Беларуси. Это придавало сил. Сейчас чувствуется опустошение. Может, пройдет время, эмоции улягутся, посмотрю на ситуацию по-другому.

— Уместен ли сейчас вопрос: увидим мы Калюжного в Минске в мае 2014-го?
— С одной стороны, это, наверное, был бы красивый финальный аккорд карьеры. По крайней мере — в сборной. Но опять же приезжать только ради своего красивого прощания — это, наверное, не то, что нужно от меня национальной команде.

— То есть пятничный матч против Украины может быть для Калюжного последним в форме сборной?
— Не делал бы таких категорических заявлений, все-таки с ней у меня слишком много связано, и для нее я всегда открыт. Но сейчас очень сильно разочарован…