Про слова

Остается утешаться, что невостребованным остался автомат Калашникова. В ложе, откуда смотрит футбол экспансивный глава Чечни, наверняка найдется и пару смазанных стволов.
В реакции российских СМИ на этот инцидент слегка удивляет уклон в этическую мелочевку. Вообще-то здесь самое время всерьез озаботиться проблемой психической вменяемости. Терпеть во главе самого взрывоопасного из кавказских регионов человека, не контролирующего свои душевные порывы, — примерно то же, что затевать экскурсии на ядерный объект для всех желающих.
Нас, впрочем, интересует сугубо вербальная сторона истории. Важнее всего в ней, пожалуй, то, что обвинение арбитра в ангажированности, выплеснутое в чашу стадиона на эмоциях, было фактически подтверждено затем спокойным тоном в социальных сетях — уже в форме византийски раскрашенных сожалений. И уже — для гораздо большего числа слушателей и зрителей, нежели аудитория заштатного матча.
У путинского наместника в Чечне явно срывает крышу. Ораторскими экзерсисами он, похоже, тестирует пределы собственной безнаказанности вне стадионной ложи. И потому за вердиктами дисциплинарных органов РФС наверняка отыщется куда больше смыслов, нежели заключено в скупых словесных формулировках.
Околофутбол стремительно ширится как публичное поле. Случай в Грозном — это, конечно, пиковая аномалия. Хотя и в рутинных новостных сводках каждый день найдется повод поговорить о важности контроля футбольных людей за тем, что они говорят. Взять, к примеру, давешнюю пресс-конференцию Георгия Кондратьева. Обстоятельное и доверительное общение главкома сборной с журналистами оказалось нежданно взорвано сентенцией по поводу отсутствия в составе Александра Глеба: “Саша сейчас, наверное, не в лучших кондициях. Хотя даже если бы он был в хороших кондициях, на эти игры я бы его стопроцентно не позвал. Почему? По-моему, нетрудно догадаться почему”.
Мы догадывались полдня всей редакцией. Но к консенсусу так и не пришли. К буквенному отображению тренерской речи, как ни старайся, не пришьешь интонацию. Читателю остается ее домыслить. И от его воображения будет напрямую зависеть восприятие прочитанного. Согласитесь, здесь возможны варианты — в диапазоне от скрытого почтения к игроку до адресованного ему саркастического попрека в саботаже.
Попросил коллегу, работавшего в Доме футбола, воспроизвести фрагмент в диктофонной записи. Тон тренера на ней ровный и доброжелательный. И потому кондратьевский пассаж хочется воспринимать только так: Глеб — проверенный боец, его возможности и класс давно известны, а потому нет нужды рисковать лидером в ближайших спаррингах.
Полагаю, Георгию Петровичу предстоит еще не раз именно так дешифровать сказанное. Но, право, лучше не допускать подобного рода двусмысленностей. Их главный вред в том, что большей частью маргинальная публика с увлечением отвлекается только на “жареные” неточности. И оставляет без внимания соображения, куда более значимые для понимания тренерских воззрений и намерений.
Выход к любому микрофону требует сегодня от футбольных людей не менее серьезных подготовки и концентрации, нежели важная игра.