Ольга Панарина: трудности срывают маски

После того как спортсменка не смогла предоставить никакого медицинского заключения о своей болезни, Панарину заодно с тренером Станиславом Соловьевым обвинили в саботаже.
Но возникает вопрос: что дальше? Значит ли это, что Панарина больше не будет выступать за Беларусь? А если так, то сможет ли кто ее заменить и хотя бы в перспективе претендовать на сравнимые результаты? Или же это лишь воспитательная мера, призванная укротить бойкий нрав велосипедистки?
Ситуация вокруг группы, работавшей под началом Станислава Соловьева, действительно очень запутана. И существуют разные мнения, порой полярные. Мы пытались рассмотреть вопрос со всех сторон, в частности, взять комментарии у Натальи Цилинской и Татьяны Шараковой. Но они не пожелали публично высказать свою точку зрения. Пока же представляем версию самой Ольги Панариной по поводу событий, которые привели к расторжению с ней контракта.

— Из уст высокого спортивного сановника в ваш адрес прозвучало громкое слово “саботаж”. Выходит, после долгих тренировок вы с наставником ни с того ни с сего стали на скользкий путь…
— В велоспорте есть две важные составляющие, сильно отличающие его от других, менее затратных видов. Во-первых, инвентарь, цена которого для спортсменов высокого класса превышает сотню тысяч долларов — у представителей сильнейших команд он есть в наличии, ежегодно совершенствуется и обновляется. Во-вторых, круглогодичная подготовка на шоссе, необходимая для достижения результатов мирового уровня. На шоссе закладывается основная база, а на трек мы выходим “раскатиться” за две-три недели до старта. Ввиду погодных условий шоссейная подготовка внутри Беларуси ограничивается шестью-семью месяцами за год, и понятно, что это время выпадает не на декабрь и январь. На последние три месяца перед чемпионатом мира наш тренер планировал 70 дней шоссейной работы и 20 — на раскатку на треке. Вместо 70 дней на шоссе мы имели возможность тренироваться лишь 17, потому что для выезда на сборы не нашлось денег.
Кроме того, меня почему-то лишили премий после победы на октябрьском чемпионате Европы-2012 и на ноябрьском этапе Кубка мира. Получая их, мы вкладывали деньги в дальнейший результат, докупали инвентарь, питание. Если и был саботаж, то со стороны ли спортсменов? Если нет средств на развитие вида, может, лучше сразу прямо заявить об этом, дабы потом не приходилось искать виноватых?

— А у соперников из других стран эти средства есть?
— Самые прогрессирующие трековые команды Великобритании и Австралии совершили скачок не на голом энтузиазме, а на надежной материальной платформе. И прежде чем шуметь, что скоро в Беларуси будет много чемпионов, стоит решить, кто станет обеспечивать условия для их подготовки: родители, налогоплательщики? Или спонсоры, которых не нашлось даже для подготовки титулованных спортсменов к домашнему ЧМ?
…Хотя мы созерцали великое множество различных логотипов. Но на подготовке гонщиков обилие рекламных наклеек не отразилось. При этом мы были поставлены перед фактом, что не имеем права сотрудничать с личным спонсором без посредничества федерации.

— Вице-президент НОКа поминал лихом температуру в манеже. Якобы вы просили для тренировок 26 градусов, а было 21. Вам действительно нужен был теплый воздух?
— Соловьев требовал не ниже 24. На треке обычно было на 3-4 градуса меньше. Это, может, и незаметно, когда приходишь туда поиграть в бадминтон, но на скорости свыше 80 километров разница значительна. Температура влияет на плотность воздуха, соответственно другая скорость и по-другому центробежная сила действует на поворотах… Мелочи? Так в нашем виде и решают все тысячные доли секунды. Впрочем, в любом случае температура — одна из нескольких десятков второстепенных проблем. Если основные вопросы, о которых шла речь в начале, не решены, об остальном без толку говорить.

— И все-таки как получилось, что с травмой Ольга Панарина выступала на Олимпиаде, а затем на чемпионате Европы, Кубке мира? И вдруг перед чемпионатом мира, много месяцев спустя, произошло обострение? Если проблемы со здоровьем были столь серьезны, то почему не взяли паузу после Лондона? Зачем было убиваться на второстепенных соревнованиях?
— На чемпионате Европы и Кубке мира можно было заработать рейтинговые очки, необходимые для допуска на чемпионат мира. Пауза для зализывания ран действительно требовалась, но старалась перенести ее на март. Несмотря на сильные головные боли, выходила на старты и тренировки, глотая обезболивающее и рискуя окончательно добить свое здоровье. Но когда лишили возможности показать медальный результат, то и жертвовать собой стало бессмысленно. Зачем эти мучения, если они никому не принесут пользы?!
Доктор команды семь месяцев “лечила” меня обезболивающими таблетками, а последний месяц перед стартом кидалась в крайности: то я, по ее словам, полностью здорова и боль надумана, то через час говорит, дескать, я настолько больна, что пора бросать спорт… Собственно, эта сомнительная ситуация вынудила меня на одну из таких бесед взять с собой диктофон: на аудиозаписи представитель белорусской медицины подробно излагает причины, по которым с моими травмами лучше уйти. Надо сказать, предыдущие четыре года у нас с врачом были хорошие доверительные отношения, поэтому показалось, что Министерство спорта имеет сильное влияние на диспансер. А может, это только показалось.
И тогда в диспансере, например, мне выписали антидепрессанты как лекарство от головных болей. Я три дня принимала их, и состояние после этих таблеток было ужасное. Когда обратилась к независимому специалисту, он предположил, что у меня уже интоксикация от этих препаратов — как-никак на протяжении семи месяцев пила по полпачки спазмолгона и по 3-4 таблетки кетанова ежедневно.
Вообще стоило бы заострить внимание на спортивной медицине в Беларуси. Зачастую жалобы атлетов игнорируются, предпринимаются попытки спрятать или заглушить проблему. Взять недавние события: сначала подросток-баскетболист, потом штангист…

— Понятно, что никакие справки не заменили бы чиновникам медали, речь ведь не о студенте, который принес бумажку — и все счастливы. Но последний аргумент скептиков именно такой: а где справка? В Институте нейрохирургии ведь обязаны были дать какое-то заключение…
— В Институт нейрохирургии меня направляли из Центра спортивной медицины на консультацию. Как выразилась врач нашей команды, “для того чтобы если и появилось у тебя освобождение, то не руками нашего диспансера”… На обследовании сказали, что патологий не выявлено. Это и так было ясно, а направление выдавалось исключительно в целях создать видимость каких-то действий. Были ли идеи отправить меня на обследование за границу? Нет, этого никто не предлагал.

— Из откровений Екатерины Баразны: “Мои проблемы начались с отношений с Панариной. Как будто у нее было какое-то странное влияние на тренера”. Это так?
— Я мало общалась с Катей, разве что несколько лет назад мы с ней какое-то время жили на квартире у Соловьева, так как денег на сборы в министерстве не было, а тренироваться в Минске на треке надо было. Общение с ней сводилось к ежедневному выслушиванию, какие все вокруг плохие и какая она несчастная. Сначала я пыталась ее поддержать, думала, у человека период сложный в жизни, коль все в сером цвете видит… Только период как-то затянулся, и уже мало осталось людей, которых не коснулись резкие, неприязненные высказывания Баразны и ее мамы-тренера.

— Вновь цитирую Игоря Рачковского: “Девочек просто жаль, они оказались зомбированы”…
— Я вообще удивляюсь, как важное лицо использует термины типа “зомби”. Дает пищу для размышлений и высказывание гостренера по велоспорту, что условия для подготовки не важны, нужно только сесть и настроиться! Такие оценки и суждения, признаться, сильно смущают. Чего доброго, вслед за зомби у нас еще и аватары в спорте появятся! Вообще слышать приходится всякое… Будто бы я на связь не выходила с 22 по 28 февраля, а ведь телефон я только 28-го после обеда отключила, перед вылетом. И никто из руководства мне не звонил. Причем в середине февраля отдала заявление на отпуск с 1 марта, и гостренер его принял. Перед чемпионатом мира общалась и с министром, и с его замом, и с Ладутько, и с гостренером. На все их вопросы подробно отвечала, много чего услышала сама.

— Сформулируем вопрос иначе: тренер сильно влиял?
— Влиял — тем, что за 12 лет работы в Беларуси Соловьев с его воспитанниками привезли 16 медалей с чемпионатов мира. Вот таких наставников увольняют, давая повод молодым специалистам задуматься, не лучше ли искать местечко поспокойнее. Внутри коллектива мы так или иначе влияем друг на друга действиями, словами, поступками… И, кстати, очень здорово, что иногда возникают трудности — они-то и срывают маски с людей, позволяя увидеть истинное лицо.

— Какие планы на будущее?
— Восстанавливаться. Четыре года не была в отпуске! Напоследок хотелось бы пожелать белорусским болельщикам приятных зрелищ, а спортсменам и тренерам — чтобы их труд ценили.

Шок и трепет для Шараковой
Исполнительный директор Белорусской федерации велосипедного спорта Алексей Иванов сообщил вчера нерадостную новость: УСИ постановил дисквалифицировать Татьяну ШАРАКОВУ на 18 месяцев. Напомним, после победы Татьяны на чемпионате Европы-2012 в ее организме был обнаружен туаниногептан — запрещенный препарат, входящий в состав спрея для носа “ринофлуимуцилин”. Шаракова не оспаривала вердикт и не отрицала, что использовала средство от насморка. Но настаивала на отсутствии злого умысла. В БФВС спортсменке поверили и предложили ограничиться выговором, а вот в УСИ — нет. И вместо минимального для этого препарата отстранения на три месяца наказали спортсменку по максимуму. Срок полуторагодичной дисквалификации берет отсчет с 15 февраля.