ЧЕЛОВЕК ГОДА. О пользе нулевых циклов и осознании того, что в жизни каждого должно быть свое хозяйст

Честно скажу, ни одно из этих напутствий душу мне не греет. Во-первых, не сомневаюсь, Чиж теперь не дотронется до булгаковского шедевра из принципа (хотя и не исключено, что наведет справки о канве романа). Во-вторых, я всегда был уверен в том, что даже самые талантливые ремиксы неизменно получаются хуже оригинала, да и вряд ли Юрий Александрович захочет превзойти самого себя в откровенности — он не трибун, не рвется в депутаты и действительно меньше всего в жизни любит внешние эффекты. Ну а в-третьих, Владимир Петрович, ты, как никто другой, знаешь, что газетный очерк — это как раз та разновидность рассказа, которая непременно предполагает наличие героя практически со всех сторон положительного…

Чиж — Forever, лучший из лучших, честь нации, не продался, не купил, завоевал чемпионство честно и по праву. Скверная привычка Капского звонить по дороге на работу напомнит о себе телефонной трелью в полвосьмого утра: “Продался?” Я люблю Толю, но ему надо как минимум 20 минут для того чтобы расстрелять все заряды и вернуться к началу разговора уже на спокойных тонах. Нет ничего хуже утренних скандалов на сонную голову.

Ни за что и никогда, Толя. Хотя, по большому счету, еще не предлагали ничего путного… Вот и в этот раз Чиж выставил со своей стороны сыровяленую колбасу, мясо, чай и конфеты системы “Трюфель”. Да и то по моей просьбе — от пагубной привычки откровенно делиться своими желаниями нужно избавляться. Ты же знаешь, Толя, я слабовольный, особенно насчет сладкого…

Впрочем, в свое оправдание признаюсь: Чиж не кажется оппонентом, хотя, конечно, и подозревает меня в скрытом желании поставить его под чьи-нибудь знамена. Я давно приметил в себе организаторские способности, но ребята уже куда-то ушли, захватив с собой на какого-то черта даже пионерский горн. Петлюровский синдром: все хотят, однако никак не могут собраться в одном месте в одно и то же время. Чиж не разделяет моей очарованности “оранжевой” революцией и предрекает нашим соседям долгий путь в поиске самих себя.

И все равно он мне симпатичен. Я нарочно спросил его о сцене. Медведь? Свидригайлов? Городничий? Чиж равнодушно качает головой, отрицая наличие в себе хоть малейшего актерского тщеславия. Он мало заботится о своем имидже, и вытащить на презентацию книги Васи Сарычева основного его спонсора было нелегкой задачей (куда более тяжелой, чем предложить главному динамовцу идею организации самой презентации). Чиж сказал тогда, что особенно растрогала его история белорусской девчонки, так и не ставшей звездой мирового помоста у Дерюгиной. Не сомневаюсь, что он даже всплакнул, как это сделал бы на его месте каждый нормальный человек. И подумал: какая же это чертовски несправедливая штука — жизнь…

Больше всего с данной мыслью согласятся оскорбленные в лучших чувствах отечественные тренеры, по которым в прошлогоднем прессболовском интервью прошелся один местный “олигарх” (возьмем это слово в кавычки, учитывая специфику нашего государственного устройства). Ну в самом деле, распоясался тут… Обвиняет уважаемых людей, мол, их основная заслуга состоит в том, что они всего лишь лучшие из худших. И знает ведь, гад, что никто ему не ответит…

Я обязательно спрошу Чижа, кто же ему позвонил после того приснопамятного материала, и обнаружу в компании с непременным Капским еще и Яшу Шапиро. Яков Михайлович, земля ему пухом, остался верен себе, уточнив, что на самом деле в стране существуют не два, а три (с жодинским, разумеется, “Торпедо”) частных клуба. И осторожно заметил: на месте Юрия Александровича не стал бы прилюдно критиковать отечественных футбольных специалистов.

Чиж парировал тем, что очень хотел дождаться подобных звонков от таких обиженных, чтобы убедиться в ошибочности выданных характеристик. Как вы думаете, со сколькими ему пришлось пообщаться? Я приветствую неустанных критиков “памяркоўнага” белорусского менталитета, на головах отдельных представителей которого можно смело вытесать не один десяток колов. Вы снова победили с “сухим” счетом…

Каюсь, я тоже из критиков и дотошно подпиливаю монотонными вопросами ножки стула, на котором восседает мой собеседник. И наконец-то тот заводится своим фирменным гневом, вгонявшим в краску не одно поколение динамовских бойцов: “Если ты такой скептичный, то отчего пишешь о спорте? Почему не уходишь из “Прессбола”?..” И еще кое-что.

Однако потом так же быстро возвращается в обычное и слегка расслабленное расположение духа. “Хорошо, я согласен, создание команды — крепкого европейского середнячка, — возможно, не тянет на мечту, ради которой нужно ставить на кон всю свою жизнь, но надо же с чего-то начинать, верно? А если мне все надоест и я уйду, то кому от этого будет лучше? Или ты думаешь, что сегодня есть много желающих поднять белорусский клубный футбол до сияющих мировых высот?”

Про желающих я знаю и, сдается, уже раскрыл для себя казавшуюся мне раньше жутко интригующей тайну, отчего все белорусские чемпионы, имеющие не частную прописку, тащат за своим чемпионством сонм странных слухов. И на следующий год благополучно загибаются в европейских кубковых турнирах. Чиж уверяет, что при желании “Динамо” могло взойти на высшую ступень пьедестала уже на первом году его правления.

Собственно, за это мы его и выбрали человеком года — Чиж стал чемпионом только в пятый свой сезон, но зато по-честному. Нарушив все принятые правила игры за пределами футбольного поля — это только наивные болельщики думают, что команды выходят на газон ради их щенячьего восторга при каждом мяче, забитом в чужие ворота. А ведь 49 процентов, согласно данным прессболовского опроса, все еще верят…

Чижу легко — он не ищет доказательств и может выставить на трансфер футболиста лишь за то, что тот всуе, в кулуарах, укорит руководство клуба в нежелании работать с судьями. А в этом сезоне он убрал из состава вратаря по подозрению в игре на тотализаторе, ставкой в котором было поражение родного “Динамо”. И последним процентом, склонившим чашу его сомнений к уверенности в собственной правоте, стало то, что за начинающего предпринимателя не пришел просить ни один товарищ по команде…

Вообще-то в этом году главный праздник у него вовсе не золотые медали — глупо радоваться победе в чемпионате не самой выдающейся в футбольном плане европейской страны. Это лишь моя версия, но думаю, что буду недалек от истины. Юра Шуканов — выпускник геофака, оттого и обладающий нетипичными для большинства футболистов мозгами, свалившийся Чижу на голову как подарок судьбы, — перевешивает локальный успех всего предприятия.

Чиж всегда искал своего тренера, на которого мог опереться, как на друга. Теперь он у него есть — умный, сметливый, понятный и игрокам, и журналистам Шук. Ах, как хочется, чтобы этот роман продлился дольше — мы так соскучились по новой волне, владеющей не только амбициями и богатым опытом выступлений, но еще и талантом, без которого в тренерское, да и в любое другое ремесло лучше не соваться. А ведь лезут… Не задавили бы Юру.

Серега Новиков, имеющий в принципе много возможностей подружиться со своим вечным оппонентом Чижом (правда, в основном против кого-то), поинтересовался в разговоре с Шукановым, насколько быстро тот сумеет собрать чемоданы, если вдруг… И, как выяснилось, новый главный готов к отставке всегда. Осознание переменчивости фортуны — качество хорошее не только для молодого тренера.

Я поднял этот вопрос еще раз, уже в беседе с самим Чижом, и услышал ответ, который должен порадовать предыдущих собеседников. Юрий-старший надеется отпустить Юрия-младшего по его же просьбе годика эдак через три-четыре. Да и то лишь потому, что не пожелает мешать его удачно складывающейся карьере. Вряд ли россияне или украинцы оставят без внимания удачи прогрессирующего молодого тренера по фамилии Шуканов. А то, глядишь, и… Юра, как у тебя с английским? Учи…

Может быть, именно Юрию Владимировичу удастся вывести команду на тот самый нулевой цикл, о котором мечтает Чиж-бизнесмен. Когда затраты на “Динамо” будут компенсироваться прибылью. Нам обоим хочется помечтать о скаутах по всему миру, футбольной школе, гремящей не хуже амстердамской, профессиональных детских тренерах. Инфраструктуре, многочисленных спонсорах, спящих и видящих, как им выгоднее вложиться в раскрученный динамовский бренд, каждый год на-гора выдающий старушке-Европе пусть и по одному, но зато страсть какому талантливому футболисту.

Но это сказка, миражи, воплотить в реальность которые не может даже Чиж — богатый по белорусским меркам человек. Жить в стране и быть свободным от условий ее существования нельзя. Почему мне опять хочется все свести к скепсису? Даю себе слово задать собеседнику последний вопрос о белорусском футболе. Кого, какую его фигуру он уважает более всего?

Ответ нетороплив. Когда мне кажется, что пауза окончательно затянулась, слышу фамилию Шунтова — представителя еще советской школы, сумевшего сделать правильные выводы из изменившейся ситуации. Как выясняется, Чиж любит людей, умеющих не ломаться. Даже если ради этого им приходится расставаться с иллюзиями. Потом идет Стрельцов. Который Валерий. И… пауза становится совсем нестерпимой.

Впрочем, чтобы выяснить его вкусы и предпочтения, нам следует оторваться от отечественных зеленых газонов — мировая литература дает примеры типажей куда более харизматичных и многогранных. Полагаю, любимейшим героем из почитаемого им Лондона должен быть Мартин Иден — простой моряк, который когда-то точно так же, как и мой герой, сделал себя из ничего. С нулевого цикла.

Хочется поговорить о знаменитом писателе, закончившем самоубийством, подробнее. Тема любимой женщины Идена, ради которой он и построился, тоже кажется мне перспективной. Но, похоже, Чиж не очень-то привечает себя (а именно так он читает произведения — ставя себя на место героя, сопоставляя его поступки и желания со своими) в шкуре писателя.

Хождения по издателям. Тонны исписанной бумаги, выворачивание себя наизнанку и деньги, которые начинает давать этот ненадежный бизнес лишь где-то на пятый-десятый год… Неправильно — раз. И что за нелепая смерть у Мартина? Из-за пресыщения славой, понимания того, что женщина, ради которой он совершал этот каторжный труд, — заурядная дура? Подумаешь…

Нет, умирать надо, сражаясь за жизнь до конца, скрипя зубами и царапаясь, словно дикая кошка. Как Каупервуд — герой драйзеровской трилогии про финансиста. Эта книга нравится Чижу куда больше. Я даже представляю, как он ее читал: жадно, неотрывно, наверняка пытаясь спроецировать деловую жизнь Америки начала двадцатого века на события его конца в разваливавшемся СССР.

Да-да, его герой именно такой — не распыляющийся в спорах философских кружков (хотя, безусловно, имеющий на все происходящее свое мнение), а кропотливо набирающий собственный вес на финансовых биржах. Деньги дают человеку многое, в том числе и свободу. И только ради этого вечный стяжательский инстинкт нам стоит простить. Другое дело, иные так сосредоточены на спортивной составляющей этого увлекательного соревнования, что пропускают в жизни самое главное — счастье собственное.

А счастье есть. Чиж не хочет говорить о личном, о семье. Но она перед нами в полном составе: красивая жена и трое детей. Право, неловко спрашивать в присутствии Светланы о другой, но с журналистским инстинктом ничего поделать нельзя. Мне снова хочется отправить его на век назад, уже в Россию. В любимое Юрино кино под названием “Жестокий романс”. Понятно, что устроить владельца минского “Динамо” надо не в шкуру Карандышева (вы сами представляете Чижа в роли жалкого и напыщенного чиновника средней руки?), а в белоснежный сюртук купца Сергея Сергеевича — героя Никиты Михалкова. Я знаю, что владелец “Ласточки” (не путать с актером Михалковым — Чиж уже успел познакомиться с ним) чрезвычайно симпатичен нашему герою. Мне, признаться, тоже. Смутила только концовка, в которой мой тезка впервые за две серии повел себя не по-мужски. Помните: “Вам надо бы ехать домой, Лариса…”

А как бы поступил Чиж? Он отпускает мне загадочный взгляд: “Постарался бы до стрельбы не довести…” Туманно и думай как хочешь. Пользуясь свободой воображения, предполагаю: прежде всего белорус ни за что не довел бы “Ласточку” до разорения…

Кряжистый и могучий, словно вытесанный из дуба, ему, как никому другому, больше всего подходит это слово. Хозяин. Было бы логичнее всего, если бы свою предпринимательскую карьеру Чиж начал с родного колхоза, но судьба, благополучно выписавшая совсем другой зигзаг, на пятом десятке дала ему шанс почувствовать себя председателем.

Я не совсем понимаю, зачем это вдруг убыточные хозяйства у нас решили раздать преуспевающим бизнесменам, подозреваю, не в качестве рождественского подарка. И Чижа, который постоянно на виду, подобная инициатива никак не могла миновать.

Коллективные хозяйства для нашей страны — тема больная. То ли коллективы эти не везде дружные, то ли, наоборот, слишком спаянные и подверженные одной общей и довольно пагубной привычке, однако не получается при разговоре о них избежать ироничного тона. Мы опять заводим речь о нулевом цикле.

“Легче всего мне было бы закрывать им ведомость по зарплате и все, тем более что деньги там небольшие. Но ведь хочется, чтобы этот колхоз стал нормальным, эффективно работающим предприятием”. Я смотрю на нарезанную передо мной французскую колбаску, которую полагается есть с кожурой, и прикидываю, сколько циклов должно пройти, чтобы в чижовском колхозе научились делать точно такую же.

Мало что понимаю в сельском хозяйстве, но ход мыслей Чижа мне очень нравится. “Кому интересно, сколько молока или мяса будет добываться в нашем хозяйстве? Какой смысл в рекордных урожаях, если их себестоимость окажется дороже отпускной цены?”

Да, Юрий Александрович, здесь надо менять целую систему. Логичнее всего на место старой команды было бы привезти новую. Из какой-нибудь Франции. Но, как всегда, денег на все не хватило. Обошлись тамошними бычками и тракторами. Что само по себе уже неплохо. Элегантные французские осеменители отменно заменили неизвестно почему отлынивавших от исполнения своих непосредственных обязанностей отечественных собратьев, а тракторы “Рено” одним махом закрыли весь автопарк “Беларусов”. Вместе с механическими белорусами отправились на заслуженный отдых восемь трактористов. Выяснилось, что держать на французской технике выгоднее всего двоих, разумеется, лучших.

С доярками была другая беда. Получив в первый раз резко увеличившуюся зарплату, они грубо попрали экономические законы стимулирования, доселе безукоризненно работавшие во всем цивилизованном мире. Если раньше работницы пропивали зарплату в течение двух дней, то теперь им приходится тратить на это беспробудное занятие целых пять. Кстати, решите задачку: какая у них зарплата? “Теперь — никакая”, — говорит Чиж, и я читаю в его глазах тоску о том, что найти сегодня добросовестную и непьющую доярку вкупе с таким же трактористом даже труднее, чем вырастить футболиста для “Динамо”.

Ну ладно с динамовцами — в крайнем случае их можно будет потом передать в солигорский “Шахтер”. А что делать с тружениками села, которые при теперешнем положении дел даже украсть ничего из родного хозяйства не могут (новая власть предусмотрительно поставила охранников везде, где можно чем-то поживиться)? Чистой воды вредительство получается и явное нарушение незыблемого со времен еще дедушки Ленина закона о том, что в нашей стране социальная защита лучшая в мире. Кто не работает, тот всегда ест, и зачастую даже поболе остальных.

На это у Чижа, похоже, имеется свой закон, дарвиновский. Естественного отбора и обратного перехода из качества в количество. Возможно, неудавшимся трактористам он еще предоставит шанс на работу в окрестностях родного хозяйства.

Новый бизнес-проект Юрия Чижа называется гольф-клуб. 60 гектаров, 18 лунок. Явление для нашей страны пока невиданное, и потому он снова рискует. Но не очень — подобные проекты в Москве и Риге отменно себя оправдывают. Единственное, что годовой взнос в минский клуб надо будет делать меньше раз в 25, чем в столице государства российского. Реалии…

Сам он играл в гольф до этого только раз. Говорит, сразу пошло: почти без репетиции организовал ударчик метров на 120 — в этой удаче повинны, несомненно, тренировки в одной знаменитой хоккейной команде. Я, наверное, подослан Бережковым специально и потому обойти этот общеизвестный факт сочувственным молчанием не могу. Не к месту, явно не к месту (хорошо ведь сидим, с трюфелями) вспоминая народную мудрость, что барская любовь чревата не только ласками.

Так же, наверное, и Шуканов отвечал моему коллеге на аналогичный вопрос о своем боссе. Хозяин же этого дома помолчал и сказал, что в жизни надо быть готовым ко всему. Мне, правда, интересно, что станет с моим героем через год или два. Я уверен, что Чиж не пропадет ни при каком раскладе и найдет полезное применение своим многочисленным способностям, даже если вся его маленькая империя вдруг разом рухнет. Эй, где тут дерево?

Кажется, я понял в нем уже почти все. Кроме того, почему дома он ходит в мастерке с гербом несуществующего государства и большими буквами СССР на спине. Вряд ли это ностальгия по бывшей империи. Мне кажется, это его любовь к своей сегодняшней стране, которой так не хватает четкого и внушительного “Я”, коим когда-то славился великий и грозный Советский Союз.

Его “Динамо” никогда не выиграет Кубок чемпионов, но он будет счастлив, если Беларусь перешагнет собственный нулевой цикл и начнет работать в реальную прибыль. Он не знает, когда это будет, и наверняка подозрительно прищурится, читая эту фразу, — уж не втягиваю ли я его в очередную политическую провокацию. Красные флажки тихо колосятся на ветру, а косой дождь дает мало возможностей для маневра между струй. Юра, мы просто разговариваем…

“Знаешь, я отсюда никуда не спрыгну. Даже если за рубежом предложат перспективный проект и самые комфортные условия для жизни. И дети мои здесь будут жить, а не в Англии или Америке”. Таким откровением принято заканчивать очерк о положительных героях нашего времени. Я бы так и поступил, не будь у нас завтрашнего дня. С колхозом и центром горнолыжного отдыха, в интерьерах которых мы решили сделать фотосессию человека года.

Даю Чижу почитать первую часть нашей общей заметки, и он обрадованно подлавливает на заголовке, который отчего-то мне захотелось сделать длинным, как в раннем “Прессболе”. “Серый, ты где в Европе видел колхозы? Давай меняй…”

Придрался к слову… А мне, может быть, больше других хочется, чтобы они навсегда исчезли с лица нашей земли. Во всяком случае, в том общепринятом виде, который ассоциируется со словосочетанием “коллективное хозяйство”.

Чиж в компании молодого председателя Максима (разумеется, специально выписанного из другого района) водит меня по хоздвору. Техники много, и имеет она явно рабочий вид.

Чиж даже позирует на фоне молодого “Белоруса”, который издалека я принял за разрекламированный “Рено”. “Ты как-нибудь потеплее о наших тракторах скажи. На самом деле последняя модель очень приличная, даже по дизайну от европейских не отличишь. Одна беда — движок не самый мощный, но у нас это всегда было ахиллесовой пятой…”

За спиной моего героя виднеется полуразрушенное строение, судя по всему, когда-то пострадавшее от налета партизан. Народные мстители загадочным образом уничтожили и всю документацию на сельхозинвентарь (злые языки судачат, что прежнее руководство пропило его самым банальным образом — но это ж сколько надо было выпить?!). Славный памятник разгильдяйства Чиж, скорее всего, разрушит, однако не все сразу…

Мы еще пройдемся по новому коровнику, куда уже начали привозить экскурсии со всей страны. Посмотрим на французских бычков, а те — на нас. Эти ребята, равнодушные на вид, в кое-каких делах весьма предприимчивы и по прогнозам генных инженеров должны существенно улучшить производимое нашими телками потомство.

Эта линия — step by step — красной нитью проходит через наше путешествие из прошлого в будущее. Герой все уже давно придумал и не сомневается в том, что спустя несколько лет убитый совдеповский колхоз превратится в отлично организованное предприятие, с огромным количеством собственных производств. От молочных продуктов и маринадов до гусиной печенки.

Постоянно следующие за нами на почтительном отдалении представители местного трудового звена смотрят на Чижа как на человека, только совершившего непилотируемый космический полет, но непостижимым образом успевшего сменить скафандр на цивильный костюм. Свой я всю ночь буду проветривать на балконе — Чиж предупреждал о подобной перспективе, открывая широким жестом двери коровника. Даже в европейских декорациях дерьмо продолжает оставаться самим собой. Впрочем, не удивлюсь, если мой предприимчивый собеседник сумеет и из него сделать коммерческий проект средней рентабельности. Какой, наверное, это безумный драйв, когда у тебя все получается…

Эту мысль, не новую в общем-то по сути, я, помимо воли, озвучиваю вслух на следующей точке приложения его усилий — горнолыжной базе “Логойск”. “Да, неплохо, — откликается Чиж. — Но главное — не стать рабом своих желаний. А на самом деле хочется, чтобы всего у нас было больше: в Беларуси для умных мозгов очень много точек полезного приложения”. Здесь уже год как существует кусочек Европы. Мне даже кажется, что проект этого центра заимствован у немцев. Ан нет, работали свои. Хотя сегодня Чиж кое-что сделал бы немного по-другому.

И сделает — построит в возвышающемся над плато леске еще один отель. Хотя мне больше всего нравятся охотничьи домики, куда очень здорово заныривать небольшой, но дружной компанией. А еще баня, где, несмотря на симпатичные лежачки, заниматься сексом строго воспрещается. Следует полагать, чтобы не было бардака, с которого у нас все и начинается…

Жить — хорошо, а хорошо жить — еще лучше? Чиж странно смотрит на меня и начинает что-то искать на экране мобильного телефона. “Вот, обычно сообщения я стираю, но…”

“Желаю вам честной борьбы. Шапиро”. Эту SMSку главный тренер “Торпедо” прислал президенту “Динамо” аккурат накануне чемпионата. Чиж зачем-то сохранил ее, и теперь, похоже, она обречена на вечную жизнь в его телефоне.

Ушедший от нас в самый разгар чемпионата Яков Михалыч написал своему конкуренту в борьбе за медали очень простую, но вместе с тем чрезвычайно понятную фразу. Я подпишусь под ней и добавлю уже из Чижа. Спорт, хоть и чрезвычайно заманчивое коммерческое предприятие по сути своей, все же должен оставаться спортом…