Наш полк

Никто из участников того злополучного пикника толком и не помнит, как он вошел тогда в воду, рано потеплевшую тем летом. Приятели и впрямь сначала приняли его исчезновение за розыгрыш. Думали, назавтра он просунется в дверь и скажет: что, небось, заждались моего Клюйверта? Интервью с восходившим тогда голландцем Серый записал в тот день на диктофон с утра…
В его столе обнаружили тетрадь со стихами и оглушающей мистической надписью на заглавной странице — “6.06”. Отец, Николай Михалыч, объяснил: это дата рождения Пушкина, которого сын боготворил. В тетради были строки, от которых меня бросает в восторженную дрожь: “Я уйду. Переменится ветер. Сгинет вьюга. Останется стих. Пьяный дворник сметет на рассвете очертанья движений моих…”
В ином мире, если он есть, Левшин непременно пересекся с тезкой Олехновичем. Эти два остроумца-резонера наверняка уже воссоздали там прессболовский “Лео-клуб”. И по очереди в нем дежурят…
…Сегодня на планерке мы поздравим с днем рождения Сергея Малышко. Номинально он зачислен в редакционные хоккеисты. Хотя за немногословной обстоятельностью скрывается эрудит, готовый подхватить любую пропащую тему. И по совокупности последних сезонов достойный символичного кубка прогресса.
Не надо удивляться тому, как завязана в узлы на прессболовских Серегах наши печаль и радость. Уж не знаю, какой кармой предначертано газете держаться на обладателях этого обычного имени, разгромно побивающих числом всех вместе взятых Александров, Андреев и Владимиров.
Забрасываем конкурсный невод в интернет в надежде пополнить штат бойкими “клавами” — оттуда на пару с Малышко отзывается Южик. Секретарь Ирина Дмитриевна, уже не изумляясь, добавляет очередных Сергеев в штатное расписание.
Там уже старожилит Дашкевич — редакционный эталон точности и верности слову. Когда-то Николаич обогнал время и привез из Барановичей уникальную на ту пору компьютерную программу для спортивной статистики. Ошеломленные ее возможностями, мы сманили с производства и замечательного разработчика-инженера.
Потом в наши стены гордо принес себя с парой заявочных интервью неотразимый Щурко. Затем мы решили, что негоже пропадать в едва дышавшем белорусском “Спорт-экспрессе” универсалу Версоцкому. Примерно тогда же по объявлению явился на тест-собеседование инязовский выходец Николаев. Будущий обладатель редакционного ника Сэнсей застенчиво краснел, однако с порога впечатлил навыками полиглота, а заодно наповал сразил аксакалов неспешно-уверенным перечислением составов “бундестим” из различных футбольных эпох.
А потом мы разыскали на страницах у конкурентов загадочного Кайко. И даже в сотой доле не подозревали, какое сокровище цепляем как бы невзначай. Читаю Серегины заметки для этого номера из Хельсинки. Завидую и понимаю: этот могучий пласт и поныне разведан и распробован нами только чуть-чуть.
Отвлекает мобильник. “Можно завтра не приду на планерку? С утра у меня экзамен”. — “Что сдаешь?” — “Историю зарубежной журналистики”. — “Готов?” — “Нет пока. Но время еще есть…”
Мордасевич. Сережка. Нашего полку…