О героях

Юбилей Спартака Мироновича вышел красивым. На 75-летии гандбольного маэстро неустанно аплодировали, много вспоминали, немного грустили и часто шутили. Тональность теплого семейного торжества вечеру талантливо задала внучка Петровича Даня. Малышка бойко представила публике замечательного деда, сама пригласила его на подиум, исполнила задушевные стихи и только после этого передала полномочия взрослым ведущим церемониала. А через полтора часа его символично вершило громовое “ура!” других внуков юбиляра, заполонивших зал. То были ученики армейской гандбольной школы, которая отныне будет официально носить имя легендарного тренера.
Такие дни рождения схожи сценарным течением — с чередованием художественных номеров, сокровенных благодарностей, признаний в любви, протокольных славословий. В них всегда есть та доля интимности, которую невозможно передать словами, как их ни подбирай. Признаться, писать заметки о празднике в мои намерения не входило.
Решительно изменить планы заставил мобильник, непривычно рано заработавший наутро. Не спалось… Эдуарду Васильевичу Малофееву. Так уж вышло, что мы не общались по телефону добрый десяток лет. Услышав голос с проникновенной хрипотцой, было нетрудно смекнуть, о чем зайдет речь: “Сергей, ты, наверное, будешь писать о вчерашнем?” Стало ясно: буду.
…Так уж вышло, что вне постановочных планов в праздничном гандбольном зале обнаружились и футбольные знаменитости: Малофеев и Гончаренко. Разумеется, с подарками от “Динамо” и БАТЭ. Но они по чьему-то злополучному недосмотру так и не получили слова.
Виктор Михалыч принял конфуз с юмором и исполнил миссию сразу по окончании официоза. А ЭВМ обид предсказуемо и справедливо не таил. Гася пожар, глава гандбольной федерации Владимир Коноплев заботливо проводил его в банкетный зал и уже там, остроумно извинившись, предоставил право первого тоста.
Прочувственные выступления Малофеева довелось слушать десятки раз. Но это было определенно лучшим! Тончайшими фибрами души Васильич чутко уловил то недоумение, что разбавило настроение публики еще в разгар торжества. Его привнесли чиновники разных рангов и ведомств, по списку поднимавшиеся на сцену. Они, словно близнецы, безнадежно выбивались из юбилейной лирики ложным пафосом приветственных адресов и дарением взятых в рамки унылых почетных грамот.
“Ну и скажите: зачем все это ему?! Человеку, которому столько лет и который такого достиг! — жаль, что большинство торопливо разъехавшихся дарителей так и не услышали этот искривший эмоциями малофеевский монолог. — Неужели у нашей страны нет орденов?! Да вы посмотрите: ведь перед нами настоящий герой!”
Легенды улыбнулись друг другу уголками глаз. Мы дружно отставили бокалы, чтобы освободить ладони для овации. Вечер удался, теперь бесповоротно.
“Наверное, я резковато сказал вчера… — засомневался Малофеев в нашем утреннем разговоре. — Все-таки давай корректнее. У тебя хорошо получалось, когда мы начинали. Все вместе. И, знаешь, добавь немного. Я же так готовился! И так обидно про кое-что важное забыл…”
Эта “добавка” — сверху, эпиграфом.