Формула-1. Виталий Петров: в России за руль не сажусь

— В британскую столицу я прибыл в рамках кампании по популяризации самбо, которому в этом году исполнилось 75 лет. Все было сделано с безупречным вкусом, даже спортсменов одели в соответствии с деловым этикетом. Было забавно наблюдать, как джентльмены в смокингах и бабочках нещадно бросали друг друга на зеленой лужайке, демонстрируя богатый арсенал приемов.
Затем состоялся торжественный ужин — там можно было обменяться мнениями по поводу увиденного. Скажу сразу, динамизм и энергетика самбо произвели сильное впечатление на гостей, среди которых были члены королевской семьи, серьезные бизнесмены и даже правнук знаменитого Пьера де Кубертена — основателя олимпийского движения.

— Стратегия продвижения исконно русского вида впечатляет и одновременно заставляет задаться вопросом: отчего же ваши соотечественники куда меньше внимания уделяют Формуле-1, которая в пиар-акцих давно уже не нуждается?
— Формула слишком затратна: одной самбистской курткой здесь не обойдешься. А много ли найдется российских семей, согласных платить 50 тысяч евро в год за картинг, на котором будет ездить их сын?

— Как раз Виталий Петров считается счастливым исключением из правил. Его отец мог позволить выделить продолжателю рода стартовый капитал для начала карьеры гонщика.
— На самом деле этим капиталом была обычная “восьмерка” производства Волжского автозавода, которую мы разобрали и собрали снова, насколько можно переделав ее на спортивный манер. Потом я ездил на ней по родному Выборгу и искал спонсоров для участия в гонках — скажем, в Питере. Денег особенно не было, прицеп купить не мог и потому тащил авто на жесткой сцепке. Согласитесь, это мало похоже на историю жизни сына миллионера, которому все преподносилось на тарелочке с голубой каемочкой.

— Однако в команду “Рено” и Формулу-1 российский гонщик Виталий Петров пришел с 15 миллионами долларов, выделение которых происходило на государственном уровне, с непосредственным участием Владимира Путина.
— После двух лет успешного сотрудничества французы были готовы его продолжать, причем на беззатратной для меня основе. Следует полагать, внушил им доверие своими результатами и перспективами. Но мир больших гонок подразумевает нюансы, которые скрыты от глаз болельщика, и поэтому…

— …вы имеете в виду интервью, в котором покритиковали стратегию вашей команды?
— Оно не явилось определяющим фактором, а стало лишь поводом, к которому можно было апеллировать. Хотя обе стороны знали, что дело заключается совсем в другом. Потом мы нашли других спонсоров — в частности, холдинг “Вертолеты России”, обеспечивший мое участие в команде “Катерхэм” на сезон-2012.

— Но в этом году Петров остался без спонсоров, что довольно удивительно, учитывая амбиции вашей страны, всегда подкрепляемые существенным финансовым сопровождением.
— Этот вопрос стоит переадресовать моему бывшему менеджеру Оксане Косаченко. Она занималась всеми контрактами и переговорами с потенциальными спонсорами. Но теперь буду работать с другой командой и надеюсь, что нам удастся обойтись без старых ошибок.

— Что можно сказать о тех трех годах, которые вы провели в мире Формулы? Какая она изнутри?
— Хочется провести параллель со Звездным городком, но, наверное, это будет круче. Когда попадаешь внутрь, в эту кухню, в которой крутятся сотни людей — ярких профессионалов из разных стран мира, объединенных духом борьбы, то испытываешь гамму самых разнообразных эмоций.
Меня часто спрашивают, как складываются взаимоотношения гонщиков — особенно тех, которые едут в одной команде. Между нами нет вражды, мы отлично общаемся, вместе проводим время, пьем кофе и тому подобное, но, понятно, все имеют амбиции, и каждый хочет доказать, что он умеет ездить быстрее.

— Правду говорят, что гонщики — немного безбашенные люди?
— Нет, мы не будем нажимать на газ и проходить поворот на скорости 350 километров в час. Конечно, к этому стоит стремиться, но ведь есть грань, которую лучше не переходить. Если подумаешь: ай, будь что будет, — то ничего хорошего из этого не получится. Надо все время прислушиваться к себе, самому оценивать, готов ты к этому или нет. Ведь как идут тренировки? Вначале едешь поворот на скорости 250 километров в час, потом чуть быстрее, на пятой передаче, 260 — следишь за тем, как ведет себя машина. Когда же нащупываешь грань, то ставишь на ней стену — все, дальше нельзя.

— Побеждает тот, кто умеет рисковать?
— Кто умеет чувствовать. Иногда доли секунды есть, чтобы уйти влево или вправо, принять то или иное решение. Только у победителя все решения правильные.

— Ну да, в вашем виде спорта неправильный выбор чреват еще и аварией, последствия коей даже трудно предугадать…
— Слава богу, крупных катастроф у меня не было — только перегрузки в 22 G. Когда врезался в стену — мой вес увеличился в 22 раза. Вообще-то это запредельная цифра, потому что на уровне 5-7 G можно запросто потерять сознание.

— На какой же скорости вы врезались?
— 280 кэмэ — и ничего, нормально. Когда специалисты говорят, что в Формуле-1 участвуют самые безопасные автомобили в мире, это чистая правда. У нас все меряется своим аршином. Скажем, скорость 100 километров в час существует только для того, чтобы прогреть шины.

— Но все равно ведь бывает страшно.
— Если у гонщика есть страх, то ему лучше закончить. Раньше вообще считалось: если ты женат, то в критический момент можешь дать слабину — что естественно. Думая о семье и детях, человек неосознанно начинает беречь себя и опускает порог возможного риска.

— Кстати, вы еще не окольцованы…
— Судьба меня закрутила, унесла в Европу, а там было столько дел, что на личную жизнь времени как раз и не хватало. Популярность, конечно, чувствую, но до той же “Барселоны” и Лионеля Месси, конечно, далеко. Ему, наверное, вообще нельзя спокойно по улице пройти. Я по родному Выборгу могу гулять часами, на каждом шагу наталкиваясь на знакомых и друзей, но это меня отнюдь не напрягает. Никто не бежит фотографироваться или брать автограф — в отличие от той же Европы, где иногда невозможно спокойно пообедать.
И поэтому мне нравится проводить время в России. Если и узнают, то, скорее всего, обсудят между собой типа: “Смотри-ка, Петров!” — “Это тот, который в Формуле?” — “Ага…” На этом все и заканчивается.

— Обидно. Внимание к человеку имеет несомненную зависимость от достигнутых им результатов. Одно дело быть просто участником, а другое — чемпионом мира.
— Пока меня называют первым русским, оказавшимся в Формуле-1. Скажу честно, это немного бесит. Теперь что, корону на голову повесить? Понятно, чтобы побеждать на чемпионате мира, для начала туда нужно попасть, что, впрочем, само по себе не так уж и просто. Знаю только, если в 2014 году вновь окажусь в какой-нибудь команде (чего, естественно, очень хочу), буду вести себя совсем по-другому, с учетом полученного опыта.

— Это как?
— Сразу расставлю точки над “I”. Надо вначале выстроить основание пирамиды, а затем подобрать людей и работать в одном направлении. Только тогда придет результат. Вообще, я за скрупулезность и внимание к мелочам. На самом деле веду дневник, куда записываю впечатления о прошедших гонках, чтобы в следующий раз не повторить уже совершенных ошибок.

— Жаль, нынче дневник останется нетронутым. Наверное, простой сильно ударит по вашей форме?
— Нет. Тесты запрещены для всех, да и в следующем году у болидов будут новые турбированные моторы, так что гонщики окажутся в равных условиях.

— Но вы-то наверняка тренируетесь в окрестностях Выборга. В какое время землякам лучше не выезжать на тамошние трассы?
— Сравнивать дорожную машину и болид Формулы — все равно что проводить скоростной тест между “Запорожцем” и “Мерседесом”. Но я стараюсь в России за руль не садиться. Придурков по-прежнему хватает, и мне не хотелось бы нарваться на одного из них. В меня врежутся, и я в любом случае окажусь виноватым, вне зависимости от того, соблюдал правила вождения или нет. У нас обыватель как рассуждает? Варианта два: интересно, с какой скоростью ехал пилот Формулы Петров? Ну, наверное же, не 100 и не 150 километров, а как минимум 200. Второе — если он такой ловкий, то почему попал в аварию, а не смог ее избежать?

— Да вы психолог.
— Реакция людей чаще всего предсказуема. И это нормально. Если человек популярен, ему приходится мириться с тем, что все произошедшее сразу же окажется в интернете. Впрочем, журналисты тоже есть разные: одни пишут правду, а другие, уж не знаю почему, всякие гадости.

— На самом деле все зависит от степени отношений с журналистами. Если они близкие и теплые, проблем не возникает.
— Всегда прошу ваших коллег, чтобы они прислали готовый материал, перед тем как отправят его в печать.

— А оно вам надо?
— Не люблю, когда врут и пишут заведомую ложь. Бывает еще, что корреспондент что-то не понял или не совсем правильно выразил мою мысль. Короче, небольшая профилактика не повредит. Вот сейчас, например, судимся с одним финским изданием, поместившем статью про меня и папу, где нас назвали бандитами. Мы требуем публичного опровержения и материальной компенсации за ложь. Процесс идет уже полгода и, думаю, завершится нашей победой.

— Русских на Западе почему-то всегда представляют бандитами.
— Этого у них не отнять. Как-то приехал на вертолетный завод и попросил там сфотографироваться с самоходным минометом ОКА, у которого только длина ствола 20 метров, а сам он весит больше 50 тонн. Разместил фото в “твиттере” и написал, что теперь на каждый этап Формулы буду возить его с собой. То есть полностью вписался в существующую до сих пор в Европе и Штатах концепцию уроженца СССР, который обязательно хранит на антресолях автомат Калашникова или пулемет “максим”.

— Какой на самом деле русский человек Виталий Петров?
— Могу быть вспыльчивым практически в любой ситуации, но только не на трассе. В это время я самый спокойный человек на земле. У меня есть план на каждый заезд, и стараюсь претворить его в жизнь. Все — больше для меня ничего вокруг не существует. А если держать в голове уйму всего другого, обязательно сделаешь что-то не так.
Но вообще знать много — это полезно. Мне интересно все, а не только то, что происходит в гонках. Люблю читать интервью со звездами спорта. Очень симпатичен своей жизненной позицией Федор Емельяненко. Он никогда не суетится. Если его конкурент перед боем заходится в истерике, мол, порву его, как Тузик шапку, то Федя спокоен: “Как бог даст, так и будет”. Еще мне нравится открывать для себя новое, о котором раньше не догадывался.

— Например…
— Как-то прочитал статью о полезном тренажере, улучшающем реакцию. Стоишь в темноте, и один за другим загораются 10-12 фонариков, по которым надо ударить. Он стоил немало — около 10 тысяч долларов, но с его помощью я существенно повысил свои показатели. Так что рекомендую всем спортсменам.

— Как относитесь к тому, что нынешнее поколение заменило активные занятия спортом на компьютерные чемпионаты?
— И я раньше таким был. Сидел целыми днями и убивал уйму времени. Слава богу, постепенно от этого отошел. Единственное, в компьютере есть игра “Формула-1”, и я наловчился использовать ее в процессе подготовки к гонкам. Включал подогрев полов, ставил кондиционер на положение “жара”, закрывал двери, надевал спортивный костюм, ездил часа два и потел — для Гран-при Малайзии было самое то.
Но вообще-то это частность. Думаю, молодому организму гораздо полезнее выйти во двор и поиграть в реальный, а не виртуальный футбол. И еще хорошо бы пораньше выбрать дело или цель, к которой будешь стремиться. Каждый человек приходит к этому сам, но все же хочется начать пораньше, потому что иногда не хватает времени, чтобы осуществить задуманное.

— Это вы себя имеете в виду?
— Отнюдь. У меня как раз самый хороший возраст для Формулы. 28 лет — период расцвета. Меня постоянно зовут в другие классы, предлагают хорошие деньги, но я думаю только о гонках. Если ты побывал там хоть раз, то все остальное становится просто неинтересным…