В гостях у ЮНЕСКО. Герои на время

Любая борьба требует затрат, и Международная конференция министров, ответственных за физическое воспитание и спорт, которая в конце мая проходила в Берлине на моих глазах, призвала свои государства-члены продолжать поддерживать ВАДА. Напомню, ежегодные взносы для стран в целом составляют 13 миллионов долларов (в частности, Беларусь в 2012-м внесла в общую копилку 25 тысяч 262 доллара). Еще на 13 миллионов раскошеливается олимпийское движение.
При этом 4-6 миллионов ВАДА каждый год пускает на научные исследования. Их результаты обнародуются регулярно. В начале июня объявлено, что создан новый тест на эритропоетин. ЭПО, будучи белком, цепочкой аминокислот, быстро распадается, и анализ, проведенный через сутки после приема препарата, может ничего не выявить. Однако эксперименты датских специалистов показали: разработанный ими тест чувствителен для микродоз и позволяет поймать нарушителя даже через 72 часа! Ученые обещают, что через год-другой их методом можно будет профильтровать старые пробы мочи и крови. О сколько нам “открытий чудных”, то бишь пересмотров результатов Олимпиад, готовит просвещенья дух!
К слову, на упомянутой конференции в Берлине по этому поводу не смолчал министр Замбии: “Можно ли сделать так, чтобы результаты допинг-контроля были окончательными спустя хотя бы три месяца после Игр?” Словно глас вопиющего в пустыне. В зале присутствовали представители ВАДА — нет ответа. Придется смириться с выводом: так спорт становится еще непредсказуемее!
Пока же мир всколыхнула новость о поимке трехкратной олимпийской чемпионки из Ямайки — бегуньи Кэмпбелл-Браун. И здесь словно дедушка Фрейд поучаствовал: буквально накануне, на конференции ЮНЕСКО, ямайский министр Натали Нейта-Хедли, сдобная женщина в голубом, похвасталась: “Наши спортсмены — самые быстроногие в мире!” И попутно заверила в их чистоте: “В 2007 году создана целевая межведомственная группа по борьбе с допингом. Она работает очень эффективно!” Между тем агентство “Рейтер” со ссылкой на источник, близкий к Кэмпбелл-Браун, ретранслирует просто невероятное: запрещенный диуретик попал в организм через крем, которым самая титулованная спортсменка Ямайки обработала травмированную ногу. Диуретик в креме? Фармакологи разводят руками: “Ну разве только в самодельном”. Может, его и сварганила названная “целевая группа”?
За последние пять лет на допинге попались двенадцать атлетов из Ямайки. Тренер Усэйна Болта, работающий в том же клубе, где тренируется и Кэмпбелл-Браун, заявил, что на острове надо открыть собственную антидопинговую лабораторию, чтобы тестировать лекарства перед тем, как их применять: дескать, ребята не знают, что употребляют. Но, по-моему, эту рекламацию стоит рассматривать скорее как опосредованное давление на правительство Ямайки, чем как констатацию реального положения дел. Опыт Беларуси показывает, что одна только лаборатория, на содержание которой тратится около миллиона долларов в год, не является гарантом чистоты отечественных спортсменов. Поелику присовокупить к ней нужно еще немало.
В некоторых развитых странах по две лаборатории. Например, в Германии: одна в Кельне, другая в Крайше (при Дрезденском институте допингового анализа и спортивной биохимии). Причем, поговаривают, где-то есть еще и третья, засекреченная, для внутренних нужд. И очень обидно, что наш визит в знаменитую Кельнскую лабораторию, которая всегда идет в фарватере новейших исследований и является крупнейшим институтом такого рода в Европе, не состоялся: в программу для иностранных журналистов были внесены изменения. Однако отдельные детали немецкого антидопинга все-таки не остались за кадром.
Так, Кельнская лаборатория работает при институте биохимии, который в свою очередь является составной частью крупнейшего спортивного университета мира, Высшей школы физической культуры и спорта. Без преувеличения этот комплекс — уникальный сгусток научной мысли и молодой энергии. Университет сам по себе необычен. Ежедневная студенческая рутинная жизнь здесь напоминает непрерывную фитнесс-программу, вдобавок сочетаемую с высоко амбициозной гимнастикой ума. Утренние заплыв или пробежка сменяются лекцией по спортивной медицине, семинаром по спортивной же экономике и так далее, а завершается день тренировочными занятиями по футболу, теннису и другим видам. Причем студенты обязаны успешно освоить девятнадцать из двадцати спортивных дисциплин.
Однако физические кондиции — не единственная ценность, имеющая значение в Высшей школе. Цель обучения — обеспечить студентов лучшими условиями для их подготовки к дальнейшей профессиональной карьере: в спортивных маркетинге, менеджменте, коммуникациях, технологиях. Атмосфера во время учебы, как утверждают очевидцы, невероятно неформальная, и потому процесс познания не превращается в занудную зубрежку. И тем не менее отличное профильное образование — не единственный фактор, влекущий молодежь в Кельн. Другой, может быть, более важный, — научные исследования, которые охватывают едва ли не весь возможный спектр проблем в спорте. И ими занимаются девятнадцать (!) институтов Кельнского университета.
На этой же территории расположен Немецкий исследовательский центр для спорта высших достижений: здесь тесно сотрудничают пять (!) институтов. (Сравните хотя бы с возможностями нашего профильного НИИ, ютящегося в одном крыле пятого этажа БГУФКа.) Исследовательский центр взаимодействует с олимпийскими тренировочными центрами по всей стране, а также напрямую — со спортсменами, тренерами и врачами. Кроме достижения своих чисто научных целей, он стремится обеспечить топ-атлетов интенсивной поддержкой и руководством к действию. Примерно три тысячи параметров оцениваются здесь при стандартном обследовании каждого спортсмена. Они суммируются за все годы наблюдений и накапливаются в персональных файлах, которые можно активизировать, находясь на учебно-тренировочных сборах или соревнованиях в любой точке мира. Причем ученые Кельнского университета предоставляют в распоряжение атлетов и их профессионального окружения не только “голую” информацию, но и аналитические прогнозы, фактически намечая пути для оптимизации подготовки. И представьте: рядом ходят и учатся вчерашние спортсмены, а ныне студенты, которые своими свежими идеями и наблюдениями способны подстегнуть к новым исследованиям столпов ученой мысли из Кельнской антидопинговой лаборатории. Насколько же далеки мы от этого…
На научные исследования в области допинга Германия тратит до половины суммы, которую пускает на эти цели ВАДА в целом: 2 миллиона евро ежегодно! При этом бюджет немецкого НАДА, обосновавшегося в Бонне, составляет 4,9 миллиона евро (думаю, здесь сотрудники нашего НАДА, получающие копейки и располагающие скудными возможностями, в свою очередь с сокрушением покачают головами). Как подчеркивается на всех уровнях, НАДА в Германии — финансово независимая организация (в Беларуси — подчиненная Минспорта). Средства на существование немецкое НАДА получает напрямую от правительства, а также от политического и бизнес-сообществ. Недавно министр внутренних дел Ханс-Петер Фридрих (именно его ведомство курирует в стране спорт) безапелляционно заявил: “Раз мы ратуем за целостность и честность спорта, то каждый, кто зарабатывает деньги посредством бизнеса, и каждый, кто является игроком на политическом поле, должен оказывать поддержку борьбе с допингом”.
Учитывая, что список запрещенных ВАДА препаратов постоянно расширяется, а атлетов сегодня невозможно оставить вовсе без фармакологической поддержки, не лишним будет знать, что медицинский департамент немецкого НАДА тесно взаимодействует с отечественной Конфедерацией фармакологических ассоциаций. То есть, попросту говоря, отнимая у спортсмена одно, взамен предлагают другое. Причем точно знаю: представители этой конфедерации привлекались для работы непосредственно на Олимпийских и Паралимпийских играх в Лондоне.
Вдобавок каждый год НАДА выпускает краткое руководство по антидопингу размером с карманный календарик, умещающийся на ладони. С одной стороны красным цветом пропечатаны основные группы запрещенных веществ. С другой синим цветом — примеры разрешенных медикаментов на случай аллергии, ангины, бронхита, гриппа, гормональных сбоев, нарушений сна, отравления, тошноты, травм и так далее. Весьма полезная штучка!
А с 2011-го НАДА запустило обучающую онлайн-платформу. Уже спустя год процессом были охвачены около трех тысяч подключенных к интернету спортсменов, которые по окончании курса получили специальные сертификаты.
В ноябре 2012-го в Германии появился свой омбудсмен по вопросам борьбы с допингом, с ним спортсмены могут конфиденциально обсудить любую проблему. Найти общий язык будет просто. 48-летний Роланд Баар — призер Олимпиады- 92 и -96, пятикратный чемпион мира по гребле, член комиссии МОКа “Спорт и окружающая среда”. Получив в 1991-м диплом машиностроителя, теперь он профессор Берлинского технического университета. Его координаты — во всеобщем доступе всемирной паутины.
К слову, немецкое НАДА позиционирует себя как максимально открытая организация. С 2011 года она активно общается через социальную сеть Facebook, а с 2012-го — задействует YouTube, на котором размещает видео допинг-контроля и официальных заявлений руководящих органов. На интернет-сайте НАДА ежемесячно появляется отчет о текущих событиях. Постоянно ведется диалог с представителями СМИ, этим в НАДА занимаются специалисты по коммуникациям и маркетингу. Как минимум раз в год проводится глобальная пресс-конференция, собирающая около сотни журналистов.
С 2008-го в Германии действует суд спортивного арбитража (DIS), независимый в вынесении санкций. Этот институт — национальный аналог Суда спортивного арбитража в Лозанне. Споры с участием атлетов, теряющих за время допинговой дисквалификации доход в сумме до 25 тысяч евро, рассматриваются одним арбитром. Если “цена” отстранения от любимого занятия выше этого предела, то подключаются уже три арбитра. Разовая комиссия составляет 350 евро, а каждый час работы суда оценивается в 150 евро. В 2012 году через эту инстанцию прошли шестнадцать дел.
Кстати, старое известное дело от 1996 года, рассмотренное еще окружным судом Мюнхена, в достаточной мере характеризует отношение немецкой Фемиды к своим спортсменам. Двукратную чемпионку мира-91 в беге на 100 и 200 метров Катрин Краббе родные допинг-офицеры поймали в 1992-м во время сборов в ЮАР — на подмене мочи. Национальная федерация дисквалифицировала легкоатлетку на год, однако ИААФ продлила запрет до трех лет. Краббе подала апелляцию в местный суд, и тот пришел к выводу, что дисквалификация более чем на два года затрагивает фундаментальное право на выбор рода занятий. И удовлетворил исковое требование спринтера к ИААФ о возмещении ущерба в размере 1,2 миллиона марок. Немаленькая сумма сложилась из неполученных вознаграждений и премий за соревнования, в которых Краббе не смогла участвовать на третьем году дисквалификации, а также из несостоявшихся спонсорских отчислений. Что означает это решение суда сегодня, спустя семнадцать лет? “В нашей Конституции ничего не изменилось”, — утверждает доктор Михаэль Ленер, входящий в панель арбитров DIS и защитивший права не одного атлета.
В связи с этим интересно следующее: в ноябре на конгрессе ВАДА должна быть принята новая редакция Всемирного антидопингового кодекса, которая вступит в силу в 2015 году. Там прописана четырехлетняя стандартная дисквалификация. А чуть ранее, в сентябре, пройдут выборы на пост президента МОКа, и один из претендентов — глава НОКа Германии Томас Бах. Не исключено, что именно он наберет большинство голосов при тайном голосовании. Разрешится ли в этом случае правовая коллизия, связанная с длительными дисквалификациями?..
Пока же вернемся к Ульриху, Армстронгу и иже с ними. На мой взгляд, это напоминает какое-то сумасшествие: зарубежные спортсмены экстра-класса картинно каются в применении запрещенных веществ и методов один за другим. И однажды появляется мысль, что кто-то задался целью свести борьбу с допингом к абсурду. Мол, после лавины шокирующих признаний новые факты поимки будут восприниматься социумом все более скептично. Может быть…
Продолжение следует.