Не говорим "прощай". Василий Спиридонов: проиграли, но не проср..ли

Дождавшись решения суда, который постановил расторгнуть контракт по соглашению сторон, чего изначально не хотел клуб, Спиридонов во вторник отчалил вечерним железнодорожным рейсом в Москву. А уже оттуда в спокойной обстановке поразмышлял о времени, проведенном в Жлобине, выразил искреннее непонимание произошедшим и поведал о своем будущем.

— С какими эмоциями покинули Беларусь?
— С разными. То, что произошло с командой, просто шокировало. Но когда меня провожали болельщики — растрогался до слез. На вокзале столько народа собралось. Стояли до самого отправления поезда, аплодировали. Состав тронулся — еще бежали следом. Благодарен поклонникам “Металлурга”. Этот жизненный этап (фанаты подсчитали, что длился он 3 года 6 месяцев и 9 дней) стал весьма успешным.

— Только наблюдательный совет в последнем сезоне успеха не увидел…
— Уже много про это говорил: я не понял, что произошло. Три года работали с руководством БМЗ сообща, жили единой целью, ставили общие задачи и понимали друг друга с полуслова. И вдруг в одночасье взять и поменяться… Причем с формулировкой “неудовлетворительное выступление”. Шок! Что значит “неудовлетворительное”? Серебро Кубка Беларуси, серебро Континентального кубка, победа в “регулярке” с отрывом в 13 очков, серебро плей-офф… Нормальный результат. Мы обыграли на евроарене чемпионов пяти стран: Польши, Казахстана, Норвегии, Франции, Италии. Минимально уступили “Донбассу”, и то там был подставной хоккеист. Я бился за белорусский хоккей, говорил во всеуслышание, что нарушен регламент. В принципе первым должен был стать “Металлург”. Причем, заметь, у дончан в составе числились всего-то два украинца, у нас — пять легионеров, а остальные все свои. И вот такая оценка руководства. Потом они вовсе развалили топовую команду, которая давала игроков и для сборной, и для минского “Динамо”. Многие перебрались в “Гомель”, “Юность”… Даже те, кто остался в Беларуси, востребованы в хороших клубах.

— Вы пытались с кем-то говорить на тему резко изменившегося отношения?
— А что уже говорить, если подвели черту: “неуд” — и все. С причинами не ознакомили. Сидеть, что ли, и оправдываться? Говорить, что я хороший? Если такой результат не результат, значит, нам не о чем беседовать, мы движемся в разных направлениях. Возможно, причина в какой-то степени во мне, в том плане, что клуб хотел перемен. Но не таким же способом на них идти. Сейчас все говорят об обновленном “Металлурге”. Какой же он обновленный? Если только в кавычках. Эту команду развалили, а надо было сделать два-три точечных усиления — получился бы коллектив очень добротного уровня.

— “Неуд” — это вы мягко интерпретировали оценку совета. Насколько известно, звучала она как “проср..ли”.
— Да, проср..ли. Меня вот что тревожит: “Металлург” ведь не частная контора, а государственная команда. Взять просто да распустить — ну как так? И никому нет дела. Причем команда была на виду. Все время твердят: “Надо зарабатывать деньги!” Так мы своей игрой и результатами привлекли не только белорусских спонсоров, но и заграничных. Принцип зарабатывания сработал. И БМЗ не нищий завод. Откуда такие долги — непонятно. Теперь идут суды. Мой недавно закончился, еще многие хоккеисты дожидаются решений.

— Заграничные спонсоры — имеете в виду инвесторов для завода?
— Нет, доноры непосредственно для команды. И пошли уже поступления, неплохие. Помнишь, осенью играли товарищеский матч с австрийским “Линцем”? Наладили связи, теперь имеем взаимовыгодное сотрудничество. Конечно, они связаны с БМЗ, но деньги перечисляли непосредственно в клуб. Команда была на правильном пути.

— Однако средства перестали выделять еще в феврале. Кто-то объяснял, чем вызваны финансовые проблемы?
— Нет. Это так и осталось загадкой. По мнению некоторых специалистов, деньги, которые задолжал БМЗ, не сыграли бы для завода решающей роли.

— Могло ли быть так, что неудовлетворительная оценка дана из-за нежелания рассчитываться с хоккеистами? Мол, не заслужили.
— Открою маленький секрет полишинеля: в моей команде деньги не получали, а зарабатывали. В “Металлурге” не самые высокие ставки — усредненные. Но заложенная система премирования действительно была хорошей. И вкупе получалось нормально. Нам платили за результат, а проигрывали мы мало. Причем премирование одобрял наблюдательный совет. Он подтверждал, сколько выделять, как, за какое место. И когда коснулось, возникло удивление. Вы ведь все на бумагах утверждали!

— Удалось спокойно переосмыслить, почему не смогли победить в главной серии года — против “Немана”?
— Сражались-то мы достойно, только команда была эмоционально выхолощена. Глаза не горели. Хотя в подготовке все правильно делали. Но в течение сезона мы выходили на пик формы четырежды, начиная с Кубка Салея, где одолели минское “Динамо”. Такой график очень сложен. Много травм. Мне просто не в чем упрекнуть подопечных в данной ситуации. Да, проиграли. Но не проср..ли. Меня второй раз кряду федерация признала лучшим тренером Беларуси. А такими званиями не разбрасываются. Но руководство не приняло во внимание ничего. И сейчас говорят, что Спиридонов покинул команду из-за денег. Нет, не из-за денег. Из-за непонимания целей и задач руководством.

— А вы вообще с директором завода общались?
— Как только в апреле прошло заседание наблюдательного совета, связь прекратилась. На протяжении почти трех месяцев надеялся на звонок. Надо же встретиться, обговорить бюджет, куда дальше двигаться. Меня никто не набрал, ни одного звонка! Когда вернулся из отпуска, понял, насколько все сложно.

— Клуб ведь взял кредит, чтобы спастись.
— Об этом говорил руководству еще после наблюдательного совета. И напоминал на протяжении двух с половиной месяцев. Но дело так и не сдвинулось с мертвой точки. А когда команды не стало, когда ушли девятнадцать человек, только тогда взяли кредит и начали понемногу гасить задолженности. Так зачем было тянуть? Ждали, пока все разбегутся?

— Какие объяснения?
— Ну, директор Цыкунов каждую неделю ездил на завод, обсуждал, а его отправляли то туда, то сюда. Гоняли по замкнутому кругу. Сказали: “Хочешь брать — бери. Но чем отдавать будешь?” И на самом деле, что есть у клуба? Автобус. Пять компьютеров. Дворец не наш. То есть гарантом мог стать только БМЗ, но он не хотел на тот момент. Сейчас по каким-то причинам пересмотрел свою позицию. Когда уже команда “обновилась”.

— А почему БМЗ просто не выделил деньги?
— Вот на этот вопрос не могу дать ответ. Тебе надо поехать на БМЗ, записаться на прием и, если тебя примут, поговорить с руководителем.

— Давайте вернемся на три с половиной года назад. Помните январь 2010-го?
— В тот сезон команда не попала в плей-офф. И после его окончания в моем распоряжении остались четыре-пять хоккеистов. Начали по крупицам собирать. Первый год вышел самым трудным, ведь не был укомплектован и тренерский штаб. Благо нашли местного специалиста по физической подготовке. Нам сопутствовал успех, удалось выжить. И потом уже, когда наработали тактику, точечно укрепили состав, появились приличные легионеры, работа стала интересной и продуктивной. Хотя и в тот первый полноценный сезон дошли до финала кубка и взяли бронзу в чемпионате.

— И какие задачи в ту пору ставило перед вами руководство?
— Три года мы жили душа в душу, прекрасно понимали друг друга. Приходишь, надо команде то — ради бога, это — давай, это — давай… Например, новый добротный автобус “Мерседес”. Поэтому неоднократно повторял, что благодарен руководству завода. Во всем шли навстречу. Соответственно и я с команды спрашивал по полной. Что было нормальным явлением — команда развивалась. Когда-то все настраивались на “Юность”, а потом стали на нас — только бы не проиграть “Металлургу”. И увеличение конкуренции позволило появляться в чемпионате местным звездочкам. Вот он главный результат.

— Какое у вас самое яркое воспоминание за время работы в Жлобине?
— “Минск-Арена” и выигрыш Кубка Беларуси. Там я пережил столько приятных эмоций… Их можно сравнить только с теми чувствами, что испытал, завоевав со “Спартаком” золото чемпионата СССР. Это очень круто. А потом уже победы пошли, пошли, пошли… Чувства немного притупились, хотя каждый успех отнял немало сил и здоровья.

— Как прощались с игроками?
— О-о-о, если бы ты видел… Пацаны в последний день пришли в тренерскую, стали вокруг, вспомнили все, что пережили, каждый что-то пожелал… Благодарили за работу. И те, кто ушел, звонят, говорят спасибо, признаются, что научил уму-разуму. Всегда старался добиться от них профессионального отношения к хоккею. Не просто пришел, потренировался и ушел. Хотел донести, что это часть жизни. Такой подход и приносил результат.

— Команду вслед за вами принимает Павел Зубов. Расскажите, на кого оставляете хозяйство.
— Когда приехал в Жлобин, Паша работал в “фарме”. Тогда дело в клубе было завалено, возник цейт- нот. А помощник требовался. Вот и присмотрелся, кто занимается с молодежью. Пригласил к себе — бок о бок трудились три года. Поэтому вся метода не будет для него в диковинку. Хоккей мы понимаем одинаково.

— Вы были очень требовательным специалистом. Зубов — такой же?
— Авторитета ему пока недостает, но это дело наживное. Всем нелегко. И мне на первых порах приходилось туго. Но он начинает не с нуля, хотя состав надо еще катать, катать и катать. Многие игроки, которыми команда сейчас по остаточному принципу комплектовалась, шли в Жлобин под Спиридонова. Но я честно предупреждал, что не знаю, как дальше сложится.

— Не страшно было Павлу Владимировичу принимать команду?
— Как я понял, он сразу дал согласие. Значит, понимает меру ответственности.

— А вы чем займетесь?
— Сложный вопрос. Подлечусь немного. Нынче езжу по больницам: язвочку надо подправить, нервишки успокоить. Но поступит предложение — конечно, рассмотрю. Только время такое, что команды уже укомплектованы: и состав, и тренерский штаб. Профессия тренера предполагает ожидания. Поэтому нахожусь дома в Москве. Правда, не знаю, насколько хватит терпения. Кочевой образ жизни присущ мне уже около пятидесяти лет.

— Есть вероятность снова увидеть вас в Беларуси?
— А что в этом необычного? У меня со страной самые светлые воспоминания. Возникнут варианты — разумеется, подумаю. Конечно, могилевские предложения не годятся.

— Но они уже и не поступят.
— Вот поэтому у них нет шансов. (Смеется.)

— А пока работали в “Металлурге”, кто-то выходил на связь?
— Звала одна команда из ВХЛ. Но поскольку затянул с ответом из-за судебной тяжбы, там не стали ждать. У меня еще значился год контракта — не мог все просто бросить и уехать. А когда уже расторг соглашение, потенциальный работодатель взял другого специалиста. Хочу заметить, совершенно справедливо.

— Что за команда?
— Невысокого уровня, но с базисом, на котором можно строить работу. А ты ждешь, что меня звали в КХЛ?

— Как вариант.
— Таких предложений не было.

— В предыдущие годы в “Металлурге” кто-нибудь интересовался вашими услугами?
— Бывало. У меня никогда не было агента, а недавно человек позвонил, говорит: “Давай буду представлять твои интересы”. В мои годы слово “агент” звучит как-то странновато, но решил попробовать. Дал добро. Найдет что-то — будет хорошо. Хотя в России с этими расстояниями… Беларусь чем хороша? На автобус сел — ты в Могилеве. Отыграл — дома. Времени для работы уйма.