МЫ О ВАС ДАВНЕНЬКО НЕ СЛЫХАЛИ. Леонид Бондарь: в большом плавильном котле

Шахматная горячка

— Почему у американцев начался шахматный бум? Это можно определить даже по вторичным признакам. “Гимнастику для ума” то и дело включают в эпизоды кассовых кинофильмов, чего раньше и представить себе было нельзя.

— Приведу такой пример. У нас в прокат вышла картина “По следам Бобби Фишера”. О самом одиннадцатом чемпионе мира в ней ничего не рассказывается — повествование идет о мальчике, который очень увлекался шахматами, стал международным мастером. Фильм художественный, но на документальной основе: прототип главного героя — реальный человек. Все, особенно шахматисты, с удовольствием его смотрят.

Еще недавно древнейшая игра в США была на сотом месте, а теперь она входит если не в десятку ведущих видов спорта (в отдельных городах), то в двадцатку точно. Американцы поняли: это очень дешевый вид. Нужны доска с фигурами, иногда еще и часы — шахматы требуют минимальных вложений. Они развивают ум и повышают успеваемость, кроме того, служат альтернативой вредным влияниям. Там же наркотики, бандитские группировки, игры нехорошего порядка. Коль скоро шахматы могут отвлечь от всех соблазнов, родители всячески поощряют это занятие.

— Если говорить о шахматных центрах, какой из них является главным?

— Конечно, Нью-Йорк, где очень много гроссмейстеров. К тому же в городе небоскребов введено интересное обучение — шахматы в школе.

— То, к чему когда-то стремились в Беларуси… Что, на ваш взгляд, помешало организовать у нас шахматный всеобуч — косность чиновников от образования, бумажные препоны, недостаточно мобильная система?

— Ко всему, что вы перечислили, могу добавить лишь одно: все-таки Штаты — богатая страна. В Нью-Йорке отцы города уяснили для себя, что на развитие детских шахмат надо выделить, по их понятиям, гроши. И с удовольствием принялись перечислять деньги. Начинание ввели при итальянце Рудольфо Джулиани — очень умный попался мэр. Была разработана специальная программа, и до сих пор преподавание ведется на высоком уровне. Когда колледж экс- белоруса Геннадия Сагальчика выиграл тамошнее первенство США среди вузов, Джулиани почел за честь сфотографироваться рядом с командой-победительницей.

В Америке есть профилированные университеты, поступая в которые шахматисты получают стипендии. Принимается решение, что в том или ином учебном учреждении шахматы будут привилегированным видом спорта — и талантливым ребятам делают финансовые послабления. Представьте, до 13-го класса дети постигают шахматные азы. Покидают школьную скамью они уже взрослыми, сформировавшимися людьми. Если и не станут профессионалами, любовь к этому делу пронесут через всю жизнь. И вообще, я считаю, шахматы — это необходимый жизненный багаж культурного человека.

— Как для рыцарей в древности — умение фехтовать, играть на музыкальных инструментах, сочинять стихи и так далее?

— Вроде того — джентльменский набор.

— В странах бывшего Союза выросло уже целое поколение, которое ни сном ни духом не знает о шахматах. Для них е2-е4 — темный лес, абракадабра. А ведь когда-то демонстрационные доски стояли на площадях, сообщения о матчах на первенство мира открывали главную общественно-политическую программу “Время”. Почему все сошло на нет? Рухнул железный занавес, появились другие поприща для применения способностей?

— Главную болевую точку вы назвали. Если мало возможностей, люди прорываются там, где могут. Раньше было как: раз ты успешно играешь в шахматы, будешь не только уважаемым, но в какой-то мере обеспеченным человеком. Сумеешь побывать во многих странах…

— … то есть станешь выездным?

— И это тоже. А сейчас границы открыты для всех: поезжай — не хочу. И вторая причина, тоже очень важная: в разряд выездных, а точнее, “отъездных”, перешли люди, которые несут шахматные знания в другие страны. Артур Юсупов в Германии, завкафедрой ГЦОЛИФКа Борис Злотник в Испании, куча народу в Штатах. В одном только Чикаго пять тренеров из Минска. Мне недавно пришло на ум такое сравнение: Америка — это большой плавильный котел. Эмигранты приобщаются к культуре США и создают новую страну. Привносят нечто свое, вливают свежую кровь, густо подмешивая в сплав добавки, которые облагораживают металл. За океаном сейчас очень много переселенцев из Китая, Индии. И именно те, кто приезжает из других государств, больше тяготеют к шахматам. Потому что в Индии они стали чуть ли не национальной игрой, в Китае тоже получили широкое развитие. Вот почему среди юных шахматистов много индусов, китайцев, корейцев.

— Вы, часом, не пробовали повысить свою шахматную квалификацию?

— Я по-прежнему кандидат в мастера. Дважды выигрывал турниры в своей группе, один раз занял чистое первое место, другой — поделил его с афро-американцем. И после этого мне “заморозили” рейтинг, сказали: “Ты переходишь в группу рангом выше, с коэффициентом 2200”. В Америке совсем другое отношение к шахматным разрядам. Там вообще очень много новаций и непонятных для нас положений регламента. Например, ты можешь “взять” ничью без игры — так называемый bye. Получаешь пол-очка ни за что и неизвестно от кого. Такие “половинки” не идут в обсчет рейтинга, однако учитываются в борьбе за приз.

— Для чего это делается?

— Чтобы привлечь к соревнованиям больше народу. Если человек по каким-то причинам не может играть — к примеру, занят по работе, куда-то торопится, уезжает, — то вправе “расписать” ничью. Но она не считается “гроссмейстерской” и никакого порицания, тем более наказания, за собой не влечет. Правда, bye нельзя брать в последних турах. Иначе можно так подгадать, чтобы, выиграв только первые партии и минуя сильных противников, доехать до конца турнира на “половинках” и взять первый приз в 20 тысяч долларов.

— Раз на кону стоят большие деньги, по части уловок и хитростей американцы также шагают в авангарде?

— Как-то один из моих учеников встречался с мальчиком, пользовавшимся компьютером. Внешне это ни в чем не проявлялось. Ловкач делал ход, после чего сразу вставал из-за доски и уходил. Тем не менее удалось выяснить, что он прибегает к услугам электронного помощника. И судьи, не дав ему доиграть, засчитали поражение. Вот еще один способ схитрить: маскируешься под какого-нибудь правоверного араба, под головным убором прячешь наушники…

— …и дальше, как в фильме “Операция “Ы”: “Мефисто” при нем, а судья — лопух?

— Примерно так. В журнале “64” я читал об одном шахматисте, который делал все ходы, как компьютер “Fritz”, и вышел на первое место. Когда его рассекретили, он скатился на последнее. Конечно, это прямая подсказка, однако и завуалированные пресекаются на корню. Стоило мне однажды появиться в игровом зале и поздороваться с приятелем, игравшим партию, как тотчас же подошел арбитр и сделал замечание: “Я вас знаю, но вы, пожалуйста, не разговаривайте между собой”. Впрочем, хранить обет молчания — это уже вопрос шахматной этики.

Тот самый Монте-Кристо

— Перечень причин, благодаря которым американцы пришли к шахматам, был бы неполным, если бы я не назвал еще одну — большую работу в деле их популяризации проделал Каспаров, по сей день приезжающий в Америку. Последний разговор с Гарри у нас состоялся меньше месяца назад. Несмотря на то что он отошел от больших шахмат, удалось подключить его к логическим играм.

— Не каждый может похвастать знакомством с чемпионом мира. В автобиографической книге “Безлимитный поединок” Каспаров упоминает об одном любопытном эпизоде: как однажды “Граф Монте-Кристо” помешал ему выиграть партию. По слухам, пару томов Дюма изъяли из вашей домашней библиотеки.

— С Гариком мы знакомы с 75-го года — тогда ему было 12 лет. На турнире в Санкт-Петербурге мой протеже Олег Тиличкин выиграл у него личную встречу. На другой день за завтраком подошел какой-то мальчик, поставил блюдо с фруктами. Оказалось, это был кавказский жест “от нашего стола — вашему столу”. Мы подружились, начали общаться. А в январе 78-го он приехал в Минск, выполнил норму мастера спорта на VIII мемориале Сокольского и решил, что будет профессионально заниматься шахматами. Столица Белоруссии стала для него своеобразным трамплином.

Так вот, про “Монте-Кристо”. Во время турнира Гарри был у нас в гостях, увидел эту книгу и загорелся. Зная, что в гостинице его ждет долгожданное чтение, в какой-то момент он забыл думать о шахматах! Во встрече со Смирновым имел лишнюю пешку (или две), абсолютно выигранную позицию, но меньше всего помышлял о реализации перевеса. И благодаря этому его соперник спасся. На первых порах в Минске Каспаров обходился без тренера (его наставник Шакаров должен был подъехать позже), каждое утро звонил мне и спрашивал: “Леонид Алексеевич, что там такой-то играет?” Я называл дебют. “Хорошо, будет у нас староиндийская”. Тогда он выиграл почти у всей сборной Беларуси, уступил только Мочалову и Дыдышко. В последнем туре боролся с Лутиковым. Это была его первая в жизни партия с гроссмейстером. Купрейчик, также сражавшийся за главный приз, как коршун, кружил над их доской. Это не помешало Гарику одержать победу: он создал печатную партию, занял первое место и перевыполнил норму мастера.

Нашу первую встречу шахматный король вспоминал в деталях, когда приехал в Чикаго давать сеанс одновременной игры. Мой лучший ученик Сэм Эдельштейн попросил у него автограф. Подписывая книжку, Гарри полюбопытствовал: “А кто твой тренер?” — “Вот, Леонид Алексеевич”. Каспаров подошел, обнял меня — и я чуть не заплакал. Мы условились поговорить после всех официальных мероприятий, в его гостиничном номере. Это произошло осенью прошлого года.

— Тогда и привлекли тринадцатого чемпиона мира к новому начинанию?

— Академию интеллектуальных игр решил открыть Сергей, мой сын от первого брака. В ней будут культивироваться шашки, рэндзю, карты (бридж, покер — что угодно), а одно из первых мест займут, конечно же, шахматы. У менеджера Каспарова я узнал дату приезда его подопечного в Нью-Йорк. Тот поинтересовался, по какому поводу состоится беседа, и отнесся к ней весьма скептически: “Ну, вряд ли Каспаров даст вам свое имя”. Однако в итоге 15-минутная аудиенция продлилась два часа. Гарри признался, что тоже вынашивал подобную идею, что всячески ее поддерживает. Он подробно изучил предложенную ему схему. В конце концов сын позвонил из Нью-Йорка, окрыленный успехом, сказал: “Если оценивать нашу встречу по десятибалльной системе, я выставил бы девять с половиной”.

— Насколько мне известно, у вас в приятельницах ходит еще одна звезда, старшая из сестер Полгар?

— Жужа защищала в нашей альма-матер диплом, а ее отец — диссертацию. Я был научным руководителем. Моя жена познакомилась с семьей Полгар в Индии, куда возила на турнир одну из своих воспитанниц. Тогда и зашел разговор о высшем образовании. Они обменялись телефонами, и я, не мешкая, связался с Венгрией. Так Жужа поступила к нам на шахматную специализацию. Помнится, первый раз поехали с Борей Гельфандом встречать ее в аэропорт на “Москвиче”. Машина у меня была не ахти какая, не включалась какая-то скорость. А она только сдала на права и изъявила желание сесть за руль. Стала дергать рычаг и смотрела на нас с изумлением отличницы, у которой теория не сошлась с практикой. Хотя как девочка во всех отношениях дисциплинированная вела машину хорошо. Экзамены Жужа сдавала экстерном: учеба давалась ей легко. Старшая сестра — в семье полиглот номер один: знает языков шесть или семь. Приезжая в Минск, останавливалась у нас. Когда мы предложили на выбор гостиницу или дом, она предпочла дом. Выделили нашей студентке комнату, и она подружилась с моими дочками.

— Дорожит ли Жужа белорусским дипломом?

— Думаю, да. При переезде в Америку “корочка” у нее потерялась, и она попросила выслать копию диплома. Потом, правда, пропажа отыскалась. Но вообще экс- чемпионка мира считает, что физкультурное образование ей в жизни пригодилось. Пять лет назад я приезжал в Нью-Йорк, она приглашала меня к себе в Академию. В США Полгар развивает шахматы среди девушек, проводит ряд турниров под своим патронажем. Теперь на американский лад ее называют Сьюзан…

Когда я собирался в США, мой однофамилец, бывший в то время ректором, сказал: “Ну если ты, Леня, уходишь, зачем мы будем держать специализацию?” Среди последних выпускников был Леша Александров, ныне лидер белорусской сборной. Не столь знамениты, но не менее преданы шахматам другие мои ученики, которые ведут тренерскую работу в разных регионах страны.

Самураи и еврейский вопрос

— С недавних пор надеждой американских шахмат считается Хикару Накамура, которому прочат будущее Фишера. А что говорят о знаменитом изгое?

— Отношение к Бобби двойственное. Как шахматиста его почитают и боготворят, как человека — считают умалишенным, “crazy”. Одно дело, смотреть гениальные партии, восторгаться комбинациями, подходом к игре. И совсем другое — после страшных событий 11 сентября слышать, что, мол, так им и надо, этим янки. В то же время в Америке появляется много книг, фильмов, посвященных Фишеру. Я сам написал о нем большой материал. И хотя, казалось бы, об одиннадцатом чемпионе мира известно все, статью с удовольствием приняли и читали. Надо различать отношение к шахматисту представителей властей и простых людей. Последние по-прежнему считают его кумиром, прославившим свою страну. А если говорить о фишеровских чудачествах, выходках, то их всерьез не воспринимают, по крайней мере, коллеги по ремеслу. Что, кроме улыбки, может вызвать, к примеру, такая история? Когда Бобби узнал, что Спасский в письме к Бушу выразил готовность пойти к нему в тюремную камеру, он воскликнул: “Зачем мне Спасский? Пусть лучше пришлют какую-нибудь девочку”.

— О гроссмейстере с японскими корнями нашим болельщикам впервые довелось услышать, когда он выбил из борьбы на чемпионате мира-2004 нашего Александрова. Чем Накамура напоминает Фишера?

— Пожалуй, тем, что он немного не от мира сего. Юный талант, можно сказать, совершенствовался на моих глазах. Несколько лет назад мы выступали на одном турнире, и Накамура набрал столько же очков, сколько и я. Но сейчас по уровню игры он превосходит всех в Америке.

— Тем не менее в состав “звездно-полосатых” на Всемирную олимпиаду в испанской Кальвии Хикару не попал. Рассказывают, в случае включения в команду шахматисты грозили опротестовать это решение в суде — в таблице чемпионата страны его фамилия стояла ниже.

— Формально участвовать в турнире наций он не мог, хотя фактически был самым сильным. Американцы боялись, что Накамура не впишется в коллектив. На Олимпиаде в Испании играли только выходцы из бывшего Союза, образовался некий особый микроклимат. И сборная прыгнула выше головы, заняв четвертое место и показав лучший за последние годы результат. Хотя изначально по рейтингу шахматисты США уступали другим командам.

— И все же на чемпионате мира в Ливии Накамура попал в число 16 сильнейших — это показатель?

— Турнир в Триполи оказался не самым представительным. Мы шутили, что он поехал в Ливию, даже не зная, кто такие евреи. То есть был далек от проблем, касавшихся буквально всех. Борис Гулько написал в адрес ФИДЕ возмущенное письмо, и его поддержала практически вся сборная Америки. В том числе бывший латвиец Шабалов, экс-украинец Онищук, у которых нет никаких еврейских корней. А Накамура принял приглашение Илюмжинова, потому что у него в голове этого не было.

— Как обстоят дела с пресловутой пятой графой в вашей школе “Короли и королевы”?

— Она создана при еврейской организации JCC, но туда допускаются абсолютно все. У нас очень много выходцев из азиатских стран. Заглядывали в зал и чернокожие ребятишки. Их районы расположены на юге, с 45-й по 90-ю улицу, а мы находимся на севере — довольно далеко, поэтому до нас они не доходят.

— То есть дискриминации по национальному признаку не наблюдается?

— Никакой. Мы всех приветствуем. Главное, чтобы хорошо играли. Сейчас я расскажу почти анекдот. Мой отец белорус, а мама еврейка. Насчет супруги Тамары Головей двух мнений быть не может. Поэтому в советские времена я представлялся, конечно, белорусом. Мою старшую дочь записали тоже белоруской, а младшая решила проявить принципиальность. Жена сокрушалась: что она наделала?! Получилось, что у меня дети разных национальностей. Здесь же это не имеет никакого значения. В расчет принимается скорее вероисповедание, а в паспорт никто не заглядывает.

“Короли и королевы”

— Клубная вывеска “Kings and Queens” говорит сама за себя. Кто эти “венценосные” особы, каких успехов добились?

— Мы организовали клуб, в котором дети обучаются шахматам и играют в турнирах. Проводим два соревнования в год. Одно из них — только для подрастающего поколения, где я выступаю в качестве главного судьи. Другое — для детей и взрослых, разрешено участвовать даже семейным командам.

Иллинойс расположен в центре Америки. Если говорить о Чикаго, скоро у нас вместо одного гроссмейстера станет четыре — это уже целый костяк. Например, собирается осесть белорусский гроссмейстер Юрий Шульман, прибавились два новых “гросса” — один болгарин, другой экс-югослав. Поэтому перспективы самые радужные, развитие шахмат на большом подъеме. А в этом году прошел совершенно потрясающий турнир — впервые в истории США призовой фонд “швейцарки” равнялся полмиллиона долларов. Назывался он, словно первенство вселенной, “Global” — американцы очень любят громкие слова.

— Кто выступил в качестве “глобального” спонсора?

— Их там было очень много — всех не перечислить. А участвовало около двух тысяч шахматистов, разделенных на группы в зависимости от уровня мастерства. Кроме “опена”, где играли 50 гроссмейстеров, съехавшиеся со всего мира, был еще турнир для шахматистов с рейтингом ниже 2200. Самый большой куш сорвал грузин Звиад Изория — 50тысяч долларов. А второе место поделил в том числе бывший белорусский шахматист Илья Смирин. Так у Смирина призовые чуть-чуть выше, чем у моего воспитанника Сэма Эдельштейна. Тот, выступая в побочном турнире, заработал четыре с лишним тысячи. Мальчик очень способный, за пять лет вышел в своем возрасте на первое место не только в штате, но и в стране. Хочу похвастать еще одним личным достижением. Моя ученица четырнадцатилетняя Эллина Черток — к слову, ее родители из Минска — стала чемпионкой штата и попала на первенство США. Девичий турнир впервые был проведен в прошлом году, и покровительствовала ему Жужа Полгар.

— Дорого обходится родителям обучение в вашей школе?

— Назову конкретные цифры. В США люди тоже привыкли считать деньги. Если человек богат, он может выложить за час индивидуальных занятий с обычным тренером 35-40, иногда даже 50 долларов. Люди небольшого достатка платят за обучение в группах, где час стоит 20 и меньше долларов. Раз в неделю приводят детей на три, на пять часов, если это лагерь — то на более длительное время, и тогда это обходится дешевле. А что касается “массовки” — в школах, детских садах, — здесь расценки совсем невелики. Расходы в 10-15 долларов в час может позволить себе каждый. Если родители делают ставку на шахматы, им это вполне по карману. Интересно, что иногда дети сами платят по счетам. Одна моя воспитанница в качестве стартового взноса на “Чикаго-опен” отдала свои кровные 200 долларов. Выиграла, правда, всего 100, однако в итоге оказалась в плюсе: за то, что поедет на чемпионат США, ей выделяют субсидию 500 долларов. И родители, доселе колебавшиеся, заниматься дочери или нет, наконец дали согласие.

— Взрослых часто приходится переубеждать по этому поводу?

— Американцы — народ, подверженный заразительным примерам: если они видят, что чей-то ребенок играет в шахматы, тотчас задаются вопросом — почему не мой?! Например, я приезжаю к ученику, работаю с ним, и сосед ведет своего сына, потом приходит сосед соседа… И так по цепочке. У одного моего родителя двое сыновей — младшему пять лет, старшему восемь. И единственный до недавних пор в Чикаго гроссмейстер Дмитрий Гуревич сказал мне, что пятилетний, который ходит на занятия к Тамаре, — просто гений. Этот мальчик в три с половиной года помнил наизусть партию в сорок с лишним ходов. Я сам был потрясен!

Думаю, Гуревич немного лукавил, когда сказал: “С вашим приездом шахматная жизнь здесь стала совершенно другой”. Тем не менее было приятно услышать такую оценку своего труда.

На Америку не в обиде

— Леонид Алексеевич, если вы посчитаете мой вопрос бестактным, можете не отвечать. Меньше года назад белорусских шахматистов потрясло известие о гибели вашей старшей дочери. Вы не казните себя мыслью: стоило ли ехать в такую даль, чтобы пережить несчастье? Возможно, останься вы здесь — все были бы живы, здоровы?

— Если бы мне сказали: не срывайся с места — и Марина будет жива, я не помышлял бы о переезде. Дай кто такую гарантию — согласился бы стать чернорабочим, влачить любое существование. Но дочь была таким активным человеком, что гораздо больше шансов погибнуть имела где- нибудь в Альпах, на Карпатах, Кавказе. Она ездила в Перу, в Эквадор и жила там в ужасных условиях. Со смехом рассказывала, как однажды ночью на заброшенной дороге лопнуло колесо. То есть столько раз была на волоске от гибели на краю земли — а угодила в аварию на ровной автостраде в цивилизованной стране. За рулем находился ее муж, никакого столкновения не произошло. Машина перевернулась несколько раз, а они не были пристегнуты. Полиция написала совершенную чушь: “Водитель заснул за рулем”. Но, думаю, это не Америка виновата — какой-то рок, карма, мистика…

О Марине напоминает трехлетняя внучка Маша, девочка очень сообразительная. Когда жена бросает мне с порога “Hi”, она тут же поправляет: “Что ты с дедом говоришь по-английски? Он по-русски понимает”.

— Великий и могучий не забываете?

— Как говорит мой зять, кивая в сторону соседей по дому: “Обращайтесь по-русски — не ошибетесь”. Ехал я с опытом многолетнего изучения иностранного языка, который ощутимой пользы не принес. Не исключено, что у меня просто нет способностей. Но я посчитал: штудируя английский лет тринадцать, за первый год пребывания в Штатах почерпнул больше, чем за весь этот период. Правда, я и не стремлюсь, как некоторые, забыть свои корни.

— Как приобщаетесь к родной культуре?

— У нас есть городок Скоки, что-то вроде микрорайона наподобие Зеленого Луга, Серебрянки — всего их насчитывается около пятидесяти. Так вот в Скоках имеется филиал русской библиотеки, который я посещаю. Прихожу туда и беру книги на русском языке. Достоевский в представлении американцев стоит на первом месте — Федор Михайлович намного опережает Толстого. Конечно, очень популярен Пушкин. Войновича и Солженицына немного, есть пару книжек Филатова. Я стараюсь брать аудиокниги, поскольку много времени, до пяти часов в день, провожу в машине. Прослушал “Братьев Карамазовых”, “Преступление и наказание” — эту хрестоматийную вещь в молодости, кажется, вообще не читал. Русскоязычная культура настолько богатая и глубокая, что к ней тянутся многие американцы. У нас есть театр, ставящий пьесы на русском языке. И некоторые “аборигены” приходят посмотреть, скажем, “Женитьбу” Гоголя. К их услугам синхронный переводчик, однако многие им не пользуются — хотят услышать живое русское слово.

— Вы сами занимаетесь литературной деятельностью?

— Да, у нас выходит русскоязычная газета “Реклама”, которая не соответствует своему названию. Ее объем — сто с небольшим страниц. То есть рекламы там много, но публикации на самые разные темы — от политики до искусства. Даже не знаю, на что похоже это издание — на “Аргументы и факты”, что ли? Нынешняя “Комсомольская правда” сравнения не выдерживает: уровень нашей “толстушки” гораздо выше. Да и собственно рекламы в “Комсомолке” теперь больше. Нам с Тамарой дали шахматную страничку, и в течение нескольких лет мы вели ее каждую неделю. С годами это стало сложно, сейчас сбавили обороты до двух раз в месяц. На наших глазах газета наполнилась публицистическим содержанием. Мой знакомый кандидат в мастера из Горького, очень хороший шахматист, всякий раз твердит: “Да в “Рекламе” нечего читать, кроме вашего раздела”. Уверяю, это не так. И чем дальше, тем больше она привлекает разных авторов.

— На творческих вечерах бываете?

— Стараюсь не пропускать выступления Вероники Долиной, Евгения Евтушенко, Владимира Спивакова. Два раза ходил слушать молодого пианиста Кисина, был в восторге. На его концертах присутствовал весь интеллектуальный цвет города. В Чикаго 300000 русскоязычных жителей. Примерно треть — переселенцы из Беларуси. По сравнению с 8-миллионным населением мегаполиса процент маленький, но оторванным от родной среды себя не чувствую. А если почувствую — приезжаю в Минск. Дышу здесь полной грудью, набираю в легкие воздуха, общаюсь с друзьями. И счастлив, когда с собеседником понимаем друг друга с полуслова.