Юбиляр. Игорь Лапшин: время свекольного сока

Он согласен играть в волейбол, плыть и делать еще бог знает что, но только не нестись с оглушительной скоростью по столичному проспекту Независимости в составе команды даже своего имени.
А зря. В отличие от многих прославленных коллег в свои стукнувшие сегодня 50 Лапшин сохранил спортивную фигуру и вполне мог бы стать бегущей рекламой здорового образа жизни. Однако переубедить его в чем-то чрезвычайно сложно.
Впрочем, такие люди всегда интересны журналистам. Помнится, лет 15 назад Игорь дал “ПБ” интервью с интригующе-длинным заголовком: “Допинга у нас нет. Вчера съели последний”, предсказуемо взбудоражив федерацию легкой атлетики вкупе с министерством. И я представляю, с каким выражением лица он принимал звонки от чиновников, чья нелегкая участь была отягощена еще и телефонным разговором с не в пример другим откровенным собеседником.
Скорее всего, он их послал. Культурно: мол, когда у вас будут брать интервью, вы всем расскажете о нашей белоснежности и пушистости, а уж я, простите, за себя сам отвечу.
Он до сих пор не лезет в карман за ответом. Разве что с возрастом стал терпимее относиться к людям, что, согласимся, естественно для руководителя большого коллектива, который, по собственному признанию Лапшина, ничем не отличается от спортивной команды.
— Знаешь, в пятьдесят лет принято подводить какие-то итоги, и я, пожалуй, могу сказать, что доволен собой. Чего-то достиг в спорте, после него не затерялся — уже не первый год работаю директором Центра олимпийской подготовки БелТИЗа. По сути, это бизнес, который успешен и с годами расширяется.

— Ты часто возвращаешься мыслями в тот знойный сентябрьский вечер 1988 года, когда на Олимпиаде в Сеуле уступил лишь девять сантиметров чемпиону Игр болгарину Христо Маркову?
— Да. И, конечно, гложет мысль: а ведь мог и победить. А с другой стороны, ничего уже не исправить, да и из всей тройки советских прыгунов на меня рассчитывали меньше всего: я ведь последним отобрался в команду. По существу, это был первый крупный международный старт в моей жизни. И показать на нем 17,52 — наверное, это все-таки достижение, которым стоит гордиться.

— Стоя на второй ступеньке, думали о реванше через четыре года в Барселоне?
— Нет. Просто радовался — за себя и за тех, кто помог мне выиграть медаль. Предвкушал, как встретимся и отпразднуем этот успех.
Статус сборной СССР тогда был настолько высок, что уже попадание в ее состав можно было считать серьезным жизненным достижением. Отношение общества к тебе менялось кардинально.

— Говорят, человек в мастерке с надписью “СССР” мог без проблем миновать очередь у любого ресторана и никому даже в голову не приходило сказать, что есть заведения, куда в спортивной форме ходить неприлично.
— Главным же была не мастерка, а четыре большие буквы на спине. Я не завсегдатай злачных заведений, но могу сказать, что при решении каких-то важных вопросов форма помогала. Уважение к членам сборной было одинаковым во всех слоях общества.
Простой пример: последний сбор перед Сеулом национальная команда по легкой атлетике проводила во Владивостоке. Так вот трибуны местного стадиона — пусть даже и небольшие, на пару тысяч человек — на наших тренировках были заполнены до отказа. На Игры провожали, будто отправляли в космос. С главной площади повели по центральной улице, которая с обеих сторон была заполнена народом — абсолютно добровольно, следует отметить. Чувство праздника было таким, что запомнил его на всю жизнь.

— Тебя не удивил столь стремительный карьерный рост товарища по сборной СССР-88 Сергея Бубки?
— Я для себя уже давно решил, что он может стать президентом МОКа. Сергей неординарный человек в области спорта. Во всяком случае, его достижения в легкой атлетике не скоро сможет кто-то повторить — хотя бы исходя из количества установленных мировых рекордов.
Бубка смог перейти в обычную жизнь, сохранив чемпионский темп. Это удается чрезвычайно малому количеству атлетов. Тем большего уважения он достоин.

— А чем ты собирался заниматься после завершения карьеры?
— Скажу честно: даже не задумывался над этим вопросом. Уверен, этим я не отличался от примерно 99 процентов спортсменов. Единственное, был уверен, что хватит желания и работоспособности, чтобы не свалиться на дно общества.

— Сегодня в твоем подчинении два отеля, ресторан, спортивно- восстановительный комплекс. Неплохо для бывшего спортсмена.
— Возглавляю Центр олимпийской подготовки Белорусского товарищества инвалидов по зрению уже одиннадцатый год и, считаю, чему-то научился.

— А ведь мог бы и по тренерской стезе пойти, тем более получалось…
— Положим, выдающимся тренером я не был, хотя моя девочка была призером Универсиады и рекордсменкой Беларуси, а паралимпийцы вообще принесли стране с десяток медалей.
Какое-то время удавалось совмещать руководство ЦОПом и тренерскую работу, но это ни к чему хорошему не приводило — на двух стульях все равно не усидишь.
Руководство отелем, рестораном было для меня вообще абсолютно новым родом деятельности, о котором раньше не имел ни малейшего представления. Это все равно как прийти в школу в первый класс. Процесс обучения продолжается по сегодняшний день, и я получаю от него большое удовольствие. Бизнес не стоит на месте, нужно соответствовать времени, так что речь о рутине вообще не идет.
Здешний коллектив необходимо тренировать и воспитывать ничуть не меньше, чем ту же спортивную группу или команду.
Мне и спорт всегда нравился тем, что приходилось работать с живыми людьми. Как-то, будучи студентом политехнического техникума, четыре дня проработал на практике на витебском телевизионном заводе. За это время закрутил 1260 винтов — и отупел от этого занятия так, что дал себе слово никогда не работать на конвейере, иначе просто деградирую. Не мое это.

— Такое понятие, как “совок”, наиболее характерное для людей из сферы обслуживания, у твоих подчиненных исчезает?
— Мы стараемся над этим работать. Хотя, следует понимать, отношение к жизни, которое вбивалось 70 лет, трудно поменять по мановению волшебной палочки. Где-то на это реагируешь болезненно, где-то просто закрываешь глаза, потому что изменить ничего не можешь. Но в основном, конечно, это касается старшего поколения, потому что молодежь уже другая — с ней проще, у нее нет канонов, которым привыкли следовать.

— Ты сам меняешься?
— Я стал более терпимым. Раньше вспыхивал при любом случае, когда, как мне казалось, надо было наказать провинившегося. Но потом понял, что взрыв эмоций ничего не даст, человека за один раз все равно не изменишь. Еще будучи тренером, почувствовал: если не можешь убедить спортсмена на словах, надо либо уйти от разговора, либо создать такие условия, чтобы он не мог поступить иначе.

— Если бы тебе предложили стать главным тренером сборной страны по легкой атлетике не в 45, а лет на 10 раньше…
— …принял бы предложение не задумываясь. А в 45 понимаешь, что от тебя сразу потребуют результата — иначе зачем ты там нужен? Но процесс создания команды отнюдь не быстрый, тем более я знал всех, с кем довелось бы работать в федерации. Мне пришлось бы искать других исполнителей — тех, кто думал бы так же, как и я. Я не был уверен, что найду их довольно быстро. Поэтому не стал рисковать.
А в 35 ты не видишь глобальную картину, все затмевают задор и оптимизм, под их ободряющим влиянием абсолютно не задумываешься о последствиях сделанного шага. Больше всего человек смешон тогда, когда все его многомесячные сотрясения воздуха по поводу и без дают нулевой выхлоп.

— Сегодня твоя любимая легкая атлетика лежит просто в руинах.
— Это не настолько большая трагедия, как всем кажется. Жизнь двигается по синусоиде. Да, сегодня мы внизу, а завтра — кто знает… Когда-то я очень пристально наблюдал за прыжками с трамплина. Так вот одно время финны практически не имели конкуренции ни в личном, ни в командном первенстве, а потом оказались на задворках. Это нормально: сменятся поколения, и они снова восстановят свои традиции.
Наверное, и нам нужна такая встряска, чтобы подросли молодые ребята и, главное, перестроились сами тренеры — потому что работать в новых условиях тоже нужно по-новому. Не знаю, как в других видах, но в легкой атлетике изменились многие позиции в методике подготовки атлетов.

— Читал недавно статью Александра Рудских, он в тренде новых методик. Сказал, что в легкой атлетике можно обойтись и без допинга, принимая, скажем, свекольный сок, увеличивающий выносливость до 16 процентов.
— Меня поражает, что подобное говорит человек, который десять лет назад расписывал курсы другим спортсменам. Может, сегодня что-то изменилось, но почему тогда никто не советовал пить свекольный сок, или его удивительные целебные свойства стали достоянием общественности только сейчас?
Допинг у нас использовался всегда — давайте же наконец это признаем. Да и вообще далеко ходить не надо: этим оружием пользовался и пользуется весь мир, чему свидетельством скандалы, которые потрясают международное информационное пространство едва ли не каждую неделю. Надо к этому относиться философски — таковы правила игры.
Можно ли обойтись без допинга? Наверное, да. Но реально ли без него бить мировые рекорды? У меня нет ответа на этот вопрос.
Сегодня вообще не знаешь, какому результату можно верить, а какому нет. Через восемь-десять лет вдруг выяснится, что чемпион ненастоящий, а его медаль надо отдать призеру. В свою очередь призера тоже могут поймать на запрещенных препаратах — еще через пару лет, хотя сегодня он клянется, что пьет только свекольный или морковный сок. Сложился замкнутый круг, который вистов современному спорту не добавляет.

— Мне всегда жалко новую команду, которая приходит к руководству белорусским спортом. Передаваемое им предшественниками хозяйство чахнет год от года…
— Ни один руководитель, каким бы гениальным он ни был, не сделает результат, потому что его определяет цепочка, в которой министр — лишь одно из звеньев. Впрочем, анализировать всю систему не возьмусь. Это футбольному болельщику хорошо: он всегда знает, из-за чего или кого проигрывает его любимая команда.
Но, с другой стороны, мы годами талдычим о том, что возрождение надо начинать с детского спорта, а, получается, сейчас его судьбу вверяем Министерству образования, которое может быть помощником, но никак не хедлайнером этого процесса, потому что его основная миссия — образование, а не физическое воспитание с прицелом на спорт высоких достижений.
Мы хотим сделать как лучше, а получается как всегда — бардак и неразбериха. Не сговариваясь, об этом твердят знакомые мне тренеры.

— За 11 лет в бизнесе тебе стало работать легче или тяжелее? Я имею в виду налоги и визиты проверяющих.
— Проверяющих ходит меньше, хотя они тоже никуда не делись. Что же касается бухгалтерии, то она усложнилась в разы. С одной стороны, ее пытаются упростить, а с другой — иногда читаешь отчеты, которые надо предоставить всякого рода организациям, и думаешь: ну зачем им все это нужно? Считаю, это отголоски еще советской системы всеобщего учета и контроля, хотя спустя двадцать лет после кончины Союза, наверное, можно было бы двинуться вперед.
Мы строили вторую гостиницу за счет собственных средств, но отчетами по этой стройке нас задолбали до такой степени, что сил нет. Понятно, стране нужны гостиницы к чемпионату мира 2014 года. Мы сразу сказали, что к началу чемпионата она будет в строю, даже раньше.
По срокам намеревались сделать это в начале года, однако получилось чуть позже — летом, но все равно примерно за год до старта чемпионата. Тем не менее мои замы каждые две недели ходили на совещания, где им постоянно повторяли, какие мы плохие, что затянули сроки. Если бы мы осваивали государственные средства — здесь вопросов не было бы, но почему с нас требуют люди, которые не имеют на это права?

— Прям хоть в заголовок ставь — фраза десятилетия.
— Ха! Да вы в “Прессболе” все равно такой заголовок пришпандорите, что в любом случае сухим из воды не выйдешь.

— Следишь сейчас за белорусским спортом?
— Выписываю вашу газету — как ни крути, она дает объективную информацию о происходящем в нашем спорте. Витя Герасименя, товарищ по сборной СССР, работает вместе со мной в ЦОПе, так что я в курсе всех новостей, связанных с его дочкой Александрой. Конечно, наблюдаю за легкой атлетикой, биатлоном, хожу на хоккей и гандбол — и на матчи сборной, и на игры минского СКА. Выбираю эти виды как болельщик — мне они интересны накалом борьбы и атмосферой. Думаю, этим же руководствуются и болельщики, которые заполняют трибуны. Другим видам спорта в этом плане следовало бы поучиться у хоккеистов и гандболистов.

— Как считаешь, среди звезд белорусского спорта есть те, кто может повторить путь Сергея Бубки — пусть даже не во вселенском масштабе?
— Приятно, что в белорусском парламенте появился Вадим Девятовский — хотя бы потому, что он не потерялся после всех этих грустных историй, а пошел дальше. Наверное, белорусскому спорту от этого станет только лучше. Всегда нужен человек, который будет лоббировать спорт на уровне парламента.
К сожалению, у нас катастрофически не хватает менеджеров, которые могли бы построить систему подготовки спортсменов, зная все проблемы не понаслышке. Для решения этих задач нужны люди из спорта — умные, обученные, авторитетные, способные увлечь и повести за собой массы.
Отрадно, что уже сегодня такую личность можно заметить невооруженным глазом. Я часто общаюсь с Витей на этот счет, но он тоже не знает, как Саше удается совмещать тренировки и активное участие в общественных и социальных проектах. Она — уникальный человек, и мне интересно, как дальше сложится ее судьба. Но, думаю, Александра Герасименя — очень хороший объект для подражания не только для спортсменов, зрелых и совсем юных, но и для любого человека, который хочет полностью реализоваться в жизни.

— Тогда дай совет спортсменам: стоит ли заниматься гостиничным бизнесом, например, после завершения карьеры.
— Любой бизнес перспективен, если подойти к нему с умом. Знаю случаи, когда у людей все шло как по маслу, а потом их ждал грандиозный облом. Можно попасть в волну, но надо понимать, что без знаний, опыта и очень сильного хотения все потуги, скорее всего, закончатся ничем.
Помню свои первые месяцы в директорском кресле. Было столько вопросов, требующих немедленного решения, что я не спал сутками. Ни черта не понимал, но вокруг находились люди, которые мне помогали, и в этом был грандиозный плюс.
Думаю, у спортсменов хватает друзей и товарищей, которые могут поддержать на первых порах. А дальше все будет зависеть только от них. Главное — не бояться вступить в реку. Всему можно научиться и всего можно достичь.
И, кстати, спортсмены знают об этом лучше других. Мы же все приходили в секции никем — кого-то даже брать не хотели, сразу записывая в бесперспективные, тем не менее люди не сдавались и доказывали другим, что могут больше, чем о них думают.
В бизнесе, по сути, работают те же правила…