НеПРОФИЛЬный актив. Сергей Белоголовцев: Олимпиада в Сочи нам не нужна

Мы встретимся за несколько часов до начала спектакля “Рецепт семейного счастья” по Чехову в актерской гримерке, и я увижу другого Белоголовцева. Очень похожего на того, что порвал аудиторию малаховской программы “Пусть говорят”. Белоголовцев — он разный, но неизменно искренний, за что ему респект в наши и их теперешние времена…

— Я родился непоседливым ребенком, и мне до сих пор все интересно. Мне давно уже безразлично появление на центральных каналах, потому как то, что я хочу делать, покажется там нерейтинговым и дорогим. Если это будет юмор, то уж точно не стечком, когда за 30 секунд надо рассказать анекдот, финал которого известен после первых двух фраз.
Придумывать же что-то невыразительное можно только из-за денег, дабы получить еще одну степень свободы. Для меня деньги — не самоцель, а лишь возможность чаще путешествовать и делать то, что сердцу мило.

— Момент, когда можете сказать: “Ну все, презренные купюры меня больше не волнуют”, еще не наступил?
— Надеюсь, он случится годам к 60, а я смогу заработать на достойную старость, когда нет необходимости ждать этой нищенской пенсии и клянчить деньги у детей. Мне в следующем году исполнится 50, так что можно уже об этом задумываться.
Хочется встретить старость на берегу теплого моря и периодически ездить в Москву к внукам и друзьям.

— Есть ли среди них спортсмены?
— У меня очень хорошие отношения с Сергеем Таракановым и Валерием Тихоненко — олимпийскими чемпионами Сеула-88. Я очень люблю играть в баскетбол, и если бы вырос чуть выше — сантиметров на 15, постарался бы стать профессионалом.
Мне кажется, спортсмены — это люди, которых нельзя придумать. Это актера, проталкивая его из сериала в сериал, можно сделать популярным, хотя он бездарность, тупость и гадость. Любого заурядного певца можно поднять до небес, покупая ему дорогие песни и организовывая вокруг красивую подтанцовку. А вот попробуй проделать аналогичный трюк со спортсменом…
Не получится. На поле или беговой дорожке сразу видно, кто есть кто.

— Как часто обижались атлеты на пародии “Назло рекордам?!”?
— Популярность программы была просто чудовищной, и когда судьба занесла меня на Олимпиаду 1998 года в Нагано, то не было вида спорта, представитель которого не подошел бы с просьбой рассказать о смешных случаях, которые встречаются в их практике. Спортсмены действительно ее обожали, и только Серега Горлукович после одного проигранного матча оказался не в настроении и мы с ним практически схватились за грудки.
Люди, которых партнеры потом годами травили в сборной, ни разу не подходили к нам с претензиями. Хотя, погоди, вспомнил еще Серегу Юрана. Был сюжет не о нем, а о каком-то футболисте, пойманном на наркоте то ли в Германии, то ли в Голландии. И в конце этот персонаж по имени Юра сказал: “Не называй меня Юрой, называй меня Юран. А еще лучше Барсиком”. И Юран, предположивший, что мы его зачем-то вывели наркоманом, что называется, предъявил.
Он сказал примерно так: вы че думаете, если программа идет где-то там на ТВ-6, ее в Европе никто не смотрит? Мне было очень приятно осознать, что для Европы название нашей программы не просто набор слов. Мы с ним объяснились и расстались обнимаясь, целуясь и выпивая. Он мне еще симпатичен и потому, что Серега — один из нас, из упертых и психов.

— Юран — последний из могикан. Сейчас многие сетуют на то, что спортсмены превратились в гламурных персонажей, более озабоченных светской жизнью и состоянием дел в собственных ресторанах.
— Это раньше спортсмены были наследниками викингов, а сейчас жизнь меняется и становится все более безопасной и рафинированной. Я слышал, если бы у Уилта Чембемлена — выдающегося в прошлом американского баскетболиста — были сегодняшние возможности реабилитации, то он играл бы до 60 лет, настолько это был талантливый человек.
Хотя российский футбол этим развращен. Исход людей моего поколения со стадионов просто чудовищен.
Во-первых, они не хотят слушать мат, который сопровождает происходящее на поле все 90 минут. Во-вторых, на самом деле трудно понять, как мальчик может получать за сезон столько, сколько средний россиянин не заработает за всю жизнь. В-третьих, выходки юных звезд и ответная реакция на нашу любовь настолько неадекватны… Ну а в-четвертых, нынешний футбол — это ярмарка тщеславия, соревнование амбиций корпорации и отдельных людей.
Я с удовольствием болел бы за пацанов, выросших в спартаковской школе. Я готов был бы терпеть все поражения. Вышли в Лигу чемпионов, проиграли там все матчи, да и фиг с ним — зато бьются.
Мне непонятно, почему в клубах выбрасываются на воздух огромные деньги, а здесь же, через дорогу, сидят бездомные дети, а через квартал разваливается больница.

— Ваше знаменитое выступление на программе Малахова, по сути на этот же счет, порвало эфир.
— Я себя за это потом ругал: вышел из студии с пылающим лицом и екающим сердцем. Меня пригласили выступить как отца больного ребенка. Казалось бы, приди, пообщайся, как все нормальные люди, оставь хорошее впечатление…
Но меня в очередной раз прибили эти разговоры о милосердии и открытой русской душе. Ну хватит уже обманывать друг друга.
У нас любят говорить об американцах: мол, они вам улыбаются, а на самом деле им глубоко безразлично, что у вас внутри. Так вот я эту расхожую истину могу подвергнуть очень большому сомнению. Мой младший сын Женька имеет диагноз ДЦП, и мы возили его в Солт-Лейк-Сити. Там есть реабилитационный центр, где катаются люди без рук, без ног и чуть ли не без головы.
Там такое отношение к людям, что первые два дня я просто ревел. Подъемник останавливается специально для больного мальчика. Когда парня садят в кресло, все аплодируют. Кричат: “Парень, ты — чемпион! Русский, мы за тебя болеем!” Ни одного косого взгляда, нет этого нашего русского “мол, ты че, мы “бабки” заплатили за подъемник”…
Вот это душа. Это правда и реальная любовь. Я не знаю, ее насадили, наживили, вбили в эту нацию — меня не интересует, каким образом все произошло, но они действительно очень хорошо относятся к людям с физическими недостатками. И мы у них должны учиться, а не они у нас…

— Раньше нам казалось, что лучше советского человека никого нет, но ведь ситуация поменялась на 180 градусов. Мы, по сути, обманутое поколение…
— Я читаю иногда советские книги. Недавно брал для Женьки “Кондуит и Швамбранию” Льва Кассиля — потрясающая книга. Первую половину, про дореволюционную Россию и гимназистов, читаешь с радостью. Такое все доброе и выпуклое, а потом приходит революция и начинаются поклоны в пояс — я свой, хоть и еврейский мальчик из докторской семьи, но меня не надо расстреливать, я вас так люблю, эти ваши шутки плоские и привычки дурацкие. Вы прекрасные и честные, только не убивайте…

— Представляю, как он мучился….
— Я тоже вижу, как Кассиля выгоняют из квартиры, но он останавливается на пороге и проникновенно говорит: “Понимаю, так нужно”. У него увозят пианино, и он снова не в обиде: “Конечно, красноармейцам необходимо учиться на нем играть”. Это невозможно читать, конечно…
Я благодарен судьбе, что мне удалось пожить в двух эпохах, и теперь ценю все происходящее в сто раз больше. Иногда за границей себя щипаю — не снится ли это мне.

— Теперешняя молодежь другая?
— Мне кажется, она более инертна, более равнодушна ко всему вокруг. Но она все равно продукт советской эпохи. Наши внуки будут вести себя по-другому. И они обязательно выйдут на демонстрацию, когда нам навяжут очередную Олимпиаду, которая разорит страну в пользу понятно кого. Как бразильцы, которые протестовали против чемпионата мира по футболу. Бразильцы против футбола — об этом даже страшно подумать, но они действительно против, потому что в стране много других, гораздо более важных проблем, чем проведение чемпионата мира.

— Когда вы сами последний раз ходили на демонстрацию?
— Никогда там не был, хотя у меня вся семья ходила. Я дома остался и сказал, что должен же потом их кто-то с кичи вынимать. Все это ужасно, а с другой стороны, что я могу сделать? Конечно, что-то могу, у меня есть возможность разговаривать с большим количеством людей, и когда даю интервью, то стараюсь говорить честно. Олимпиада в Сочи — это ужасное и абсолютно ненужное мероприятие, которое никому не принесет радости.
Я беседовал с учителем физики — моим сверстником, который давно уже не интересуется спортом — с тех пор, когда была развалена советская система. В его провинциальном городке было десять секций, а теперь не осталось ни одной. Он не знает современных звезд, но знает, что они играют в хоккей за огромные “бабки” и за них не надо переживать, потому что у них все хорошо.
Я тоже потерял интерес к спорту. Не верю чиновникам, которые по идее должны этот спорт развивать.

— Есть ли чиновники, в которых хочется верить?
— Среди политиков или тех, кто близок к власти и готов в нее прийти, я таких не знаю. Была смешная история, связанная с моей женой. Она брала интервью у разного рода высокопоставленных деятелей для серьезных журналов и, возвращаясь оттуда, каждый раз говорила: “Вот этот честный и глубоко порядочный человек…”
Проходили две недели, и вдруг выяснялось, что этот глубоко порядочный человек попадал в какую-то дурно пахнущую историю. И каждый раз она спрашивал у меня: “Ну как же так?”. А я хохотал, потому что веры нет уже давно. Мне кажется, люди моего поколения в этом плане отравлены очень сильно…

— Может, во всем виновата наша человеческая натура — бедный всегда хочет стать богатым?
— Возможно, никому не хочется быть дураком и простофилей, чтобы сосед богател, а ты работал за одну только зарплату. Хотя, по-моему, лучшие представители нашей молодежи уже готовы — кто-то из них еще не попил из этого копытца и не превратился в козла. А может, нашему поколению тоже надо перестать верить в нетронутую душу и начать подчиняться законам — например, не давать взятки гаишникам?

— А вот в Грузии при Саакашвили полицейских новых набрали, не берущих взяток.
— Они доказали, что это можно делать — и, что особенно удивительно, это произошло в той бывшей советской республике, где, казалось, поменять устоявшиеся традиции невозможно.
Я не верю в богоизбранность русского народа — это было бы очень глупо. И все же мне кажется, что эволюцию не остановить и водичка дырочку обязательно найдет. Возможно, в эту пору прекрасную не придется жить ни мне, ни тебе, но это произойдет.
Был социализм, существовала ужасная, абсолютно неработающая система. Но она ведь в итоге рухнула, потому что не бывает неустойчивых конструкций.

— Ваша последняя программа “Живые радости” имеет совершенно иную концепцию, чем легендарные “33 квадратных метра”…
— Ну, сейчас выросло поколение, которое совсем незнакомо с нашим сериалом, и это не страшно. Кстати, недавно переозвучивал наш сериал и пришел к выводу, что не все там столь прекрасно и смешно, как казалось раньше. Есть вещички, за которые сейчас стыдно. И сериал про мистера Бина смотреть интереснее, потому что он более профессиональный и технологически правильный, что ли. А мы были так, экспериментаторы.
Вообще надо жить по принципу: делай что должно, и будь что будет. Слоган великолепный, хотя и немного затасканный. Делай свою работу честно, и все будет хорошо.
Многие актеры говорят: “Вот, такое дерьмовое кино в нашей стране, я участвую в дерьмосериале, но это за “бабки”, пойми, старик…”
Но, когда мы так говорим, сериал действительно получается дерьмовым. Ладно, режиссер плохой, продюсер украл половину денег, однако при всем этом ты все равно должен выполнять свою работу честно. Стиснуть зубы и не халявить.

— Вообще-то Москва давно перешла на заколачивание “бабла”.
— В Америке примерно двадцать таких же городов, как Москва, где можно самовыразиться. А у нас такого нет, поэтому все едут сюда. Я недавно вел вечеринку на Дне строителя. И разговорился с одним серьезным предпринимателем. Он строит дома в регионах, хотя сам москвич. Говорит, что не хочет возвращаться в столицу, ему там неуютно.
Строить города российские — вот задача. И надо, чтобы там были не только дома, но и свои телестудии и театры… Слушай, я говорю, как кремлевский мечтатель.

— Ты мог бы уехать в такой город?
— Честно: поехал бы, если бы получил достойное предложение. Вот, например, мы тебе заплатим хорошие деньги, чтобы ты не ныл, что уехал из Москвы. Бери в городе N телевидение и выстраивай его так, как хочешь. Вот тебе четырехкомнатная квартира в центре города и вот тебе машина служебная. А при другом раскладе — на коленках, при помощи палки и веревки смысла ехать, конечно же, нет.
За театр, понятно, не взялся бы, все-таки в актерской профессии я немного самозванец…

— Так это же хорошо — быть самобытным…
— Мне тоже очень нравится. Я, когда закончил телевизионные истории с “О.С.П.-студией” и “квадратными метрами”, три месяца был в депрессии. Казалось, все пропало. Потом только понял, сколько дорог передо мной лежит.

— Не страшно было стать рабом своих телевизионных героев?
— Когда снимался в одном из сериалов, режиссер просто замучил: “Так, на плошадке Звездунов — выключаем камеру”.

— Настоящий Белоголовцев — это кто?
— Это не положительный персонаж: он может и обмануть, и делать что-то поперек моральных принципов. Я в следующей жизни попробую быть благородным от начала и до конца.

— Может, поэтому мы и не верим в тех лидеров: они слишком положительны и тем самым не похожи на нас — абсолютно реальных персонажей, которые желают быть стопроцентно хорошими лишь в следующей жизни.
— Думаю, это так. Герой революции — Павка Корчагин — персонаж все же придуманный. Хотя у меня до сих пор свербит в носу, когда читаю сказку о Мальчише-Кибальчише. Недавно снимался в одном сериале на Украине. Там в старых киевских квартирах попадаются настоящие жемчужины. Нашел трехтомник Гайдара и начал читать…
Ребята спрашивают: “Чего ты носом хлюпаешь?” — и я понял, что у меня реально текут слезы, потому что Мальчиша схватила буржуинская сила. Но ведь действительно за него страшно — хотя и отважный, но совсем маленький мальчишка, против которого целая стая…

Белоголовцев покосился на меня, будто пытаясь проверить свое недавнее впечатление на сверстнике, чье детство и юность тоже проходили в советской школе.
Я понимающе кивнул и подумал, что концовка этого интервью могла бы стать темой для обсуждения наиболее динамичными фанатами любимого Серегой “Спартака”. Предварительно прогуглив слова “Мальчиш и Гайдар”, они вряд ли бы поняли фишку, сконцентрировавшись скорее на размере премиальных, заработанных Плохишом от клуба “Буржуинская сила”. По нынешним временам бочка варенья и корзина печенья выглядят величиной почти издевательской (чувак играл за еду!) и, безусловно, заслуживают обсуждения, резюме которого моему герою и мне, к счастью, неведомо.
Вчерашние дети сами стали родителями, и, разговаривая о новом поколении людей, так или иначе все равно вышедших из великого и нерушимого, они не могут не остаться оптимистами.
Совсем как Павка Корчагин — придуманный железобетонный человек, заполучить которого сегодня мечтала бы любая команда российской премьер-лиги…