Челябинский мужик. Не настолько суровый

Впоследствии получил приглашение в минское “Динамо”, и на старте КХЛовского сезона, до отъезда в гостевое турне Магнитогорск — Челябинск — Нижнекамск — Уфа, поучаствовал во всех 23 матчах “регулярки”. Накануне встречи “зубров” с “Трактором” в родном для Филичкина Челябинске Андрей вспомнил много интересного из его российского детства и переезда в Беларусь…

— Какие мысли перед матчем с “Трактором”?
— Я в Челябинск в составе команды-соперника никогда прежде не приезжал. Поэтому не знаю, каково это. Пока все спокойно. Волнение? Наши матчи транслируют по КХЛ-ТВ, и родные, близкие, друзья следят за успехами. Когда смотрят по телевизору — волнения у меня нет. А как будет, когда придут на трибуны, — скоро узнаем. Но, думаю, нормально. Если честно, на построенной в 2009-м арене “Трактора” еще не бывал. Проезжая по городу, видел, но не заходил.

— А кто вас впервые привел на хоккей?
— Дядя. Он работал детским тренером, сейчас, правда, уже на пенсии. Мне было три года. “Трактор” играл во Дворце спорта “Юность” — домашнем на тот момент. Уже не скажу, против кого, но хорошо помню, как сидел на коленях и заявил, что тоже хочу в хоккей. Потом всю зиму дядя с бабушкой водили меня на открытый каток и учили стоять на коньках. Дядя давал какие-то советы, подсказывал, как правильно кататься. Когда азы освоил, отдали в школу “Трактора”. Поначалу попал к Пыжьянову Владимиру Константиновичу, но он недолго нас вел. Затем перешел к Рякину Валерию Филипповичу, с которым поработали года два-три. После этого был Могильников Юрий Гурьянович, под его началом занимался практически до выпуска. Но перед ним нас отдали в школу “Сигнал”, чтобы помочь их команде выйти в элитную группу. После этого сказали: все, спасибо, вы закончили. И через некоторое время я приехал в Беларусь.
Надо сказать спасибо дяде и бабушке, которые очень долго возились со мной. В Челябинске раньше были неслабые морозы. Рассказывали, что я даже в самые жуткие холода просился на каток. Родные все боялись, что заболею. Однако держался твердо: нет, идем, идем, надо учиться. Метель, вьюга — а мы по часу-полтора на открытой коробке. Закрытая раньше была роскошью. На ней начал заниматься, когда уже в школу записался. На закрытой площадке чувствовалось, что… Ты в хоккее! Непередаваемые эмоции.

— Почему именно дядя и бабушка занимались вашим хоккейным становлением?
— Просто, когда осваивал катание, мы жили ближе к центру города, а бабушка — на окраине. И возле нее располагалась коробка. Поэтому в детстве провел там очень много времени. Но и папа, и мама тоже очень много водили на хоккей, когда я уже занимался в школе. Стал постарше — сам ездил на тренировки.

— Родители одобряли увлечение?
— Конечно. Чтоб на улице или по подъездам не болтался. Утром тренировка, потом школа, после школы — домой делать уроки. Лег спать — утром опять тренировка. Весь день расписан. Для родителей хорошо. Это потом уже, когда сказал “мама, я уезжаю в Беларусь”… Хотя, когда первый раз отправлялся на просмотр в “Динамо”, она спокойно отпустила: “Да, конечно, попробуй”. А вот на второй раз, когда возникли реальные перспективы остаться, начала переживать, волноваться. Но в итоге согласилась. Думаю, сейчас об этом не жалеет, только скучает. После каждой игры созваниваемся.

— А бабушка интересовалась хоккеем или только на уровне соседствующей открытой площадки?
— У нее два сына — мои папа и дядя. Семья в принципе всегда интересовалась спортом. Бабушка тоже иногда смотрела хоккей. И сейчас смотрит. Но очень сильно переживает, когда я на льду. Поэтому прошу, чтобы при бабушке мои игры не включали. Хотя все равно где-то посматривает, послушивает…

— А когда в Челябинске хоккейный ажиотаж был больше — сейчас или во время вашего детства?
— Сейчас, наверное. Особенно повлияло успешное выступление команды в прошлом сезоне. У родителей бум: надо детей в хоккей, и только в хоккей. Хотя, когда я заканчивал школу “Трактора”, выпуск моего года насчитывал 32 человека. А бывали времена, когда в команде 1987 года значилось 52! Сами понимаете, для одной школы это очень много. Два состава даже выставляли.

— Сколько всего в Челябинске школ?
— Основные: “Трактор”, “Мечел”, “Сигнал”, школа Макарова. Поговаривают, откроется скоро и школа Евгения Кузнецова. Есть и другие. Когда я начинал, были и такие, которые на открытых площадках занимались.

— Давайте вернемся к истории вашего переезда в Беларусь. Она как раз случилась вскоре после выпуска.
— Меня, можно сказать, вытащил сюда лучший друг вратарь Вова Еремеев. Он тоже окончил школу и в Челябинске оказался не нужен. Отправился с родителями в Германию, после чего перебрался в минский “Юниор”. Дал номера телефонов — я начал обзванивать клубы. Приехал в “фарм” “Динамо”, когда оно еще выступало в чемпионате Беларуси. Покатался четыре дня, сказали: “Спасибо, не надо”. А потом, в конце ноября, Вова набрал, сказал, что “Юниору” нужны защитники. Я вновь связался с Беларусью, пригласили на просмотр. Команду тогда тренировал Александр Петрович Руммо. 5 декабря 2005 года приехал и 26 или 28-го подписал свой первый контракт. Вот такой подарок на Новый год. Сумма соглашения, конечно, была незначительной, но главное — ощущение, что ты уже в команде.

— То есть вы закончили сезон в “Сигнале” и до декабря были без дела?
— После летнего просмотра в “Динамо” уехал обратно в Челябинск, там учеба. Но без хоккея не мог, очень переживал. Ходил кататься к дяде, который занимался с парнями 1989 года рождения. Хотя до этого принципиально, чтобы не было никаких разговоров, у него в командах не тренировался.

— Что поразило по приезде в Беларусь?
— Настоящая белорусская речь. Включил телевизор, а там шел обзор Лиги чемпионов на белорусском языке. Я просто ничего не понял. Как сейчас помню фразу “дзельная гульня”. Для человека из России “гульня” — это, когда кто-то где-то гуляет. Потом спрашивал у ребят, что оно означает. Еще в Беларуси очень чисто. Для меня было необычно, что чисто до такой степени. Ну, и люди здесь более добродушные и жизнерадостные. В Челябинске все хмурые, грустные, недовольные. Хотя Челябинск — мой родной город и ничего плохого о нем сказать не могу. Но в Минске мне нравится больше.

— Хмурость — отпечаток статуса промышленного города?
— Думаю, да. Очень много заводов, много рабочих профессий. Вот большинство людей и хмурые. В Беларуси спросишь, как пройти в нужное место, — с радостью подскажут. В Челябинске иногда и побаиваешься спросить. Ну, это раньше так было.

— Вы приехали в Минск в 2005-м — незадолго до взлета популярности Дулина и Михалыча из “Нашей Раши”. Партнеры подкалывали?
— Ха! Шутки какие-то ходили в команде, но конкретно насчет меня — нет. Спрашивали только, видел ли. Кстати, хочу развеять один миф: в Челябинске нет труболитейного завода, на котором якобы работают персонажи. Есть только трубопрокатный. Потому что трубы не льют — их прокатывают. Труболитейный выдумали, чтобы работники реально существующего трубопрокатного не обижались.

— А миф о суровых челябинских мужиках?
— Не могу его развеять. Хотя не до такой степени суровые. Но в Беларуси действительно мужики более добродушные. Впрочем, везде есть хорошие люди.

— Вы оказались здесь при Руммо — тренере харизматичном и не лезущим за словом в карман…
— Александру Петровичу отдельное спасибо за то, что дал мне шанс. Если бы не он, не знаю, как сложилась бы судьба. А насчет харизматичности и нетривиальности — да, это есть. Но мы понимали, что делать на льду, когда Руммо доносил свои мысли жестами и речью. Поэтому “Юниор” тогда и занял второе место в первенстве “фармов”. В финале уступили “Гомелю”. Это была моя первая медаль после школы.

— Чем еще запомнился Руммо?
— С ним связаны разные веселые истории, но, думаю, не для прессы. Хотя… Вот вспомнил один эпизод. Тогда в “Юниоре” играли Женя Смирнов и Игорь Ревенко. Как-то Александр Петрович то ли после игры, то ли после тренировки заходит в раздевалку и говорит: “Вот у нас есть два хоккеиста — Смирнов и Ревенко. У Жени бросок прям “аджа!”, а у Игоря — “пиу…”

— Когда приехали в “Юниор”, сразу встал вопрос о смене гражданства?
— Нет. Тогда даже не задумывался об этом. Он встал намного позже — когда перебрался в “Гомель”. В Минске отыграл полтора сезона, и нас уволили. Там случилась одна неприятная история, о которой не хотелось бы говорить. Около четырех месяцев сидел в Челябинске без работы. А затем попал в фарм-клуб “Керамина” к Сергею Васильевичу Петухову. Позвонил тренеру, рассказал, кто я и где играл, спросил, можно ли приехать. Прошел просмотр, остался. Отыграл сезон, команда заняла третье место. После этого снова уволили. Мне было 20 лет, сказали, что уже взрослый и есть какие-то бумажные проблемы со сменой гражданства. Затем позвонил в “Гомель” и уже там успешно прошел просмотр. Вот тогда и сказали, что подпишут, но надо сменить гражданство. Я ответил, что не против. Съездил в Челябинск, собрал документы. Вопросов вроде не возникло. Возможно, “Керамину” просто требовалась отговорка.
С белорусскими документами, кстати, забавная история вышла. Когда уже в “Гомеле” получил гражданство, но паспорт на руки еще не выдали, подошел начальник команды Александр Ленский и спросил, где книжечка. Я говорю: “Делают, наверное”. Он в ответ: “Давай беги, напрягай всех. Тебя в сборную вызывают”. Какую сборную? Я только гражданство получил! А национальная команда для меня во все времена была чем-то особенным. И так вышло, что сразу поехал под началом Эдуарда Занковца на сбор в Швейцарию, где провели два матча. Хотя тогда о сборной не думал.

— Выходит, в начале карьеры везде надо было звонить и самому напрашиваться на просмотр?
— Ну да, пришлось посидеть на телефоне. Когда увольняли из “Юниора”, появился якобы агент. Но у нас дела, мягко говоря, не сложились. Потом в “Гомеле” обзавелся уже нормальным — Виталием Сальниковым. С тех пор он решает многие вопросы.

— А в России искали когда-нибудь варианты?
— После “Юниора” пару звонков сделал. Отвечали: спасибо, не надо, уже укомплектованы. Ну, и в Беларуси к тому времени немного поиграл, все было знакомо. Сейчас абсолютно не жалею, что так сложились обстоятельства.

— Вернемся к сборной. Помните первый матч того швейцарского турнира?
— Да. Если не ошибаюсь, играли тогда против хозяев. Вышел на лед — полные трибуны, все с флагами “крестоносцев”. Столько народу на тебя смотрит! Ощущение непередаваемое.

— Хоть я и не играю в хоккей, но, моделируя ситуацию, думаю, что не смог бы сменить спортивное гражданство. Чего-то для выступления за другую страну не хватало бы. Да, выкладывался бы на полную, но, например, с тем же азартом защищать цвета другой страны не получалось бы.
— Для меня Беларусь — уже родная страна. И, надевая свитер сборной, выкладываешься не на 100 — на 150 процентов. Ты представляешь лицо державы, стараешься доказать, себе в том числе, что можешь играть на таком уровне. Азарт, желание всегда есть.

— Какой самый памятный момент в выступлениях за сборную Беларуси?
— Прошлогодние чемпионат мира и квалификация. И, конечно, шайба в ворота словенцев — первый гол на мировых форумах. Такое запоминается.

— Среди тех, кто занимался с вами в челябинской школе, есть известные хоккеисты?
— В КХЛ сейчас играют Илья Зубов в ЦСКА, Вадик Бердников в “Северстале”. Сашка Калянин, царство ему небесное, выступал за “Локомотив”. Это ребята моего возраста, с которыми вместе занимались. В ВХЛ их много. Да по всей России. В чемпионате Беларуси, кстати, тоже есть — Пашка Мусиенко и Юра Ильин.

— И как вы втроем оказались в “Гомеле”?
— У каждого своя история. Юра перед этим защищал цвета “Могилева”. Как он там оказался — это надо у него спросить. Пашка сразу приехал в “Гомель”. Они оба перебрались в Беларусь раньше меня, но узнал об этом уже здесь.

— А с Мезиным общаетесь?
— Чтоб созваниваться — такого нет. Но во время сборов национальной команды — конечно, разговариваем. Он знает, что я из Челябинска. Как-то произошла забавная история. Андрей летел с чемпионата мира, а я — из Гомеля. И мы в Москве на пересадке попали в один самолет, вместе отправились домой. А познакомились, когда я впервые пришел на просмотр в “Динамо” еще при Мареке Сикоре.

— Культ какого хоккеиста сейчас больше всего ощущается в Челябинске?
— Думаю, Евгения Кузнецова. Когда был в отпуске, на каждом шагу видел номер 92. Сейчас он, правда, сменил джерси. Приеду — посмотрю, как там обстановка.

— Субботний визит на родину уже распланировали? Решили, с кем повидаетесь?
— У нас прежде всего будет матч с “Трактором”. Разве что после него родственники и знакомые подойдут пообщаться. Конечно, если появится возможность за день до игры заскочить на часок домой, с удовольствием воспользуюсь. Пообщаюсь с мамой, папой, бабушкой, дядей… Естественно, к друзьям не поеду. Семья важнее. Для друзей есть отпуск.

— Мама во время ваших визитов пытается накормить домашними яствами?
— О-о-о… Перед отлетом разговаривал с ней и с бабушкой. Сразу предупредил: если и получится заехать, готовить ничего не надо. Даже не пытайтесь.

— Обычно такие предостережения все равно не действуют.
— Я пока только в отпуске приезжал. Летом, конечно, кормят на убой. В России, наверное, все люди такие, что в первую очередь усадят тебя за стол. В Беларуси, впрочем, тоже. Но здесь во время сезона у меня нет времени по гостям ходить.