Режим ожидания. Сергей Шабанов: сталая гвардия

— Довелось встретить вас во время благотворительного марафона “24 часа. Сердце Марины”.
— Раньше участвовал почти во всех акциях “Спортсмены — детям”, когда тому не мешал хоккейный сезон. Все лето проводил в разъездах, посмотрел разные уголки Беларуси. Много чего интересного было. Акции вроде все и похожи, но в то же время разные.

— Сейчас вы тоже свободны от хоккейного сезона…
— Сын родился четыре месяца назад — занимаюсь воспитанием. Поддерживаю форму в команде президента, в ночной лиге, в чемпионате Минска среди любителей.

— Означает ли это, что вы закончили профессиональную карьеру?
— Ну… Я так не сказал бы. Если поступит нормальное предложение — могу возобновить ее в любое время. Летние вызывали лишь улыбку. Можно, конечно, входить в положение и соглашаться, но те условия, которые предлагались, не соответствовали уровню мастерства, которого от меня ожидали.

— И какой у вас основной источник дохода сейчас?
— Живу за то, что накопил.

— Если стоящих предложений все-таки не поступит, уже думали, чем займетесь?
— Рассматриваю все варианты. Но чего-то, что сорвало бы с места и вытянуло из дома, пока нет.

— Выходит, пауза в карьере удачно совпала с пополнением в семье?
— Да, и очень рад этому. Поскольку двое старших детей выросли, по сути, без моего участия. Даже не замечал, как они становятся взрослыми — постоянные сборы, тренировки, базы. У старшей дочери был только на двух днях рождения из шестнадцати. Поэтому у каждого ребенка есть свои претензии на папино внимание.

— А второй ребенок…
— …тоже девочка.

— Мечта о мальчике была?
— Естественно. Думаю, она есть у каждого нормального мужчины. Рад, что у нас все получилось.

— Если захочет в хоккей, не станете препятствовать?
— Если захочет. Посмотрим, что будет с хоккеем через шесть лет и чем буду заниматься я. Может, если начну тренировать, то и сын ко мне подастся.

— Думали о тренерских курсах?
— Пока в фокусе только воспитание детей, дом, хозяйство. В доме всегда есть чем заняться, доделываю, чего не успел. Все остальное на уровне разговоров.

— Кто, если не секрет, звал нынешним летом?
— Когда уезжал из “Гомеля”, там предложили очень смешные условия — соглашаться не было смысла. Потом “Витебск” приглашал. (Улыбается.) Я сказал, что это, конечно, интересно, но нереально.

— Дмитрий Дудик хотел заманить по старой дружбе?
— Да, чтобы я помог ему во всех отношениях. Ответил, что на тренерский мостик, может, и поехал бы в Витебск, но в ворота… Не готов.

— То есть теоретически могли бы, как Дудик, отправиться поднимать провинцию?
— Так уже не пятнадцать лет. Отправится, например, в Могилев, где люди держатся только на любви к хоккею?..

— В “Могилеве” многие хоккеисты закончили в двадцать лет.
— Если человеку предлагают более спокойную работу и стабильные, пускай и такие же, условия оплаты, то это нормально. Там он не будет сидеть и думать, заплатят ему или нет. У каждого есть право выбора.

— Что вы думаете по поводу нового указа о господдержке?
— Так до конца и не понял, что хотели сделать этими нормами. Читал выдержки, но цель, именно в спортивном плане, не уловил.

— Основной посыл таков, что чем лучше выступаешь, тем больше господдержка.
— Тогда как “Витебску” или “Могилеву” выбраться из этой ямы? Туда мало того что никого не заманишь, так еще если игрок мало-мальски себя проявил, он сразу окажется в клубе рангом выше. Если уже идет господдержка, то каждому надо давать поровну, вне зависимости от того, выступает команда в международных соревнованиях или нет. Получается, по итогам предыдущего чемпионата соперники изначально ставятся в неравные условия. Это то же, что в боксе смешать все весовые категории и сказать: “Мы будем доставать боксера из шапки и ставить на ринг”. Сейчас аналогичная ситуация в хоккее. У нас шапка, в которой боксеры разных весовых категорий.

— Наверняка новый указ задумывался и с той целью, чтобы поумерить аппетиты клубов и хоккеистов. Молодых в том числе. Помните, сколько вы зарабатывали в начале карьеры?
— Моя первая зарплата в “Тивали” была 20 долларов. Жил как мог, это были девяностые. Потом, когда двигался дальше, — становилось больше. Если ты видишь цель, то надо всегда к ней стремиться. У меня было предложение уйти из хоккея. Сулили на тот момент раз в пять-шесть больше, чем зарабатывал на льду. Но я не поддался, сказал, что потерплю.

— Стало ли сейчас справедливее, когда у молодых упали заработки?
— Ну смотрите: мальчик в шесть лет пришел в хоккей. Бился, конкурировал, проходил отсевы. Сразу ведь в группу берут почти всех. Когда человек, для того чтобы стать хоккеистом, тратит 15 лет, почти не отдыхает летом, а потом приходит и получает 200 долларов… Он должен сказать, что к этому стремился? И ему отведено времени при хорошем раскладе лет до 35. Мы же не военные, которые до 45 служат, а потом уходят и получают пенсию. А еще ведь случаются травмы. Людей порой просто выкидывали из спорта и забывали о них.

— Вы же и сами говорили, что могли закончить не начав.
— Когда вышел из школы “Юности”, оказался никому не нужен. Отправили в училище, устроился в “АвтоВАЗ-Сервис”, где отработал шесть месяцев. И у меня как у автослесаря было хорошее будущее. Но тогда создали команду “Триумф”, в которой предложили поиграть. Поиграл, получил приглашение в “Тивали”. Не хотел там сидеть в запасе — уехал в Жлобин. Мог бы получать, что давали, но решил отправиться в “Белсталь”, чтобы играть. В Минске были два основных голкипера — Гавриленок и Ивашин.

— В 1997 вы уехали в Польшу. Чем она так манила?
— Там как минимум зарабатывали больше. Хотя ситуация сложилась интересная. Отыграл в Польше месяц, вернулся, и мне сказали, что хотели бы видеть в Ярославле. Отправился туда на просмотр. Потренировался, посмотрел на Ярославль. Понял, что перспективы выступать в основной команде очень призрачны. Сказал президенту клуба: “Нет, спасибо, лучше я в Польше буду набираться опыта. А уж потом как-нибудь, может, вернусь”. В итоге выбрал Освенцим, а Ярославль в тот год стал чемпионом. Кривая судьбы. Можно было остаться третьим вратарем и завоевать российское золото.

— Складывается впечатление, что вы боялись конкуренции.
— Нет, просто не было желания сидеть в запасе — хотелось играть. Хорошая конкуренция всегда приводит к улучшению результатов.

— А каким был уровень хоккея в Польше?
— Три клуба очень сильные: из Овенцима, Новы-Тарга и Катовице. Там собрали всю местную элиту. Эти команды играли с белорусскими и даже побеждали. Хотя сборная результатами не блистала.

— После Польши перебрались в Екатеринбург. Это был конец девяностых. Застали лихость того времени?
— Да, там мрачновато было. Золотой центр России. Город бандитский, веселый. Как в принципе и Новокузнецк начала века. В промышленных городах во всех так в то время было. Но играть же где-то надо было.

— Как к хоккеистам относились?
— Берегли. В Екатеринбурге, помню, хорошая команда собралась, молодежь перспективная. Павел Дацюк играл. Пермяков, Краев, Симаков… Многие ребята потом на приличном уровне выступали.

— Вам доводилось сталкиваться с бандитами?
— Конфликтовать — нет, а пересекаться приходилось. В обычной жизни это обычные люди. Но нарываться на них, конечно, не стоило.

— Годы в Новокузнецке считаете лучшими?
— Пожалуй, да. Пока это пик моей карьеры.

— Пока?
— Напоминаю: я еще не принял окончательного решения о ее завершении. Сын подрастет — может, захочется показать ему, как в хоккей играть.

— С кем конкурировали в Новокузнецке?
— Долгое время с Вадиком Тарасовым, неоднократно признававшимся лучшим голкипером российской суперлиги. Но я тогда много играл. В олимпийском сезоне-2001/2002 Вадик уехал в АХЛ, и я почти весь год провел один. Довольно успешно, надо признать.

— Кстати, в Солт-Лейк-Сити в 2002-м вы могли не оказаться.
— Дело в том, что отпускать тогда не хотел “Металлург”. Во время предолимпийских сборов у клуба в календаре стоял важный трехматчевый выезд. Естественно, в Новокузнецке не желали оставаться без основного вратаря. Но в итоге вопрос удалось решить.

— Какие самые приятные моменты из новокузнецкого отрезка?
— Их много. Но выделю, наверное, первые годы. Мы взобрались на четвертое место в 2004-м. В следующем, локаутном, сезоне стали седьмыми. Хорошая команда, хороший коллектив. Болельщицкий ажиотаж! Дворец, который вмещал, если не ошибаюсь, семь тысяч девятьсот зрителей, собирал около десяти тысяч. Однажды, помню, обыграли “Магнитку” — сами понимаете, металлургическое дерби. Вышли после этого на улицу — а там весь город! Думали, так празднуют. Правда, оказалось, виной тому землетрясение в четыре балла — жителей попросили покинуть дома.

— Что побудило вас вернуться в Беларусь в 2007-м?
— В России тогда ввели налог на вратарей-легионеров. Если в первый год “Металлург”, скрипя зубами, отдал энную сумму, то на второй мне конкретно сказали: “Сергей, мы готовы платить тебе, но не готовы платить за тебя”.

— У нас вратарей-легионеров просто запретили.
— Считаю, для чемпионата Беларуси в его нынешнем виде они — роскошь. Сейчас наша экстралига заточена под подготовку хоккеистов для основного клуба страны — минского “Динамо”. Хорошие вратари-легионеры поедут в хорошие клубы и соответственно отберут практику у мало-мальски играющих белорусов. Какой в этом смысл? Да и при нынешних финансовых возможностях тяжело затащить в наш чемпионат стоящих голкиперов.

— Вы признавались, что, приехав в Беларусь, рассчитывали попасть в минское “Динамо”, которое уходило тогда в КХЛ.
— Ну да. Однако получил ответ, что у команды другой вектор — легионерский. И был крайне расстроен, потому что вратари, которых привозили в Минск, оказывались не сильнее меня. Тот опыт, который приобрел за долгие годы выступления в российском чемпионате, мог спокойно использовать на благо “Динамо”. Даже сейчас многие клубы КХЛ в резерве держат бывалых голкиперов, которых не страшно бросить в бой. Чтобы не ставить от безысходности молодого парня.

— Почему, возвращаясь, выбрали “Юность”?
— Команда сделала хорошее предложение — не видел смысла отказываться. Причем играл дома.

— О суровом нраве Захарова вы ведь уже знали?
— Все знали, но одно дело слышать, а другое — сталкиваться.

— Вас это не пугало?
— Я вообще такой человек — могу долго терпеть. Но всему есть предел.

— И тогда вы дали громкое интервью нашей газете, где заявили, что Захаров “хоккеистов за людей не считает”, и назвали его совдеповским тренером…
— Каждый человек имеет право высказать свое мнение. Почему, если наставник говорит что-то про тебя, ты не можешь сказать про него? О какой тогда спортивной этике идет речь, если с одной стороны ее можно нарушать, а с другой — нет?

— А как у вас потом отношения с Михал Михалычем складывались? Вы ведь много с ним пересекаетесь в кулуарах.
— Нормальные отношения. Это давняя история, о которой все забыли. Я так и не вспоминал.

— После “Юности” был “Неман”. Выходит, все-таки решили еще уехать из родного Минска.
— Хотелось ведь продолжать и биться за медали. Плюс там работает Владимир Григорьевич Шенько — мой давний друг. Сказал, что надо помочь клубу подняться на былые высоты. За два года подняли.

— А такие шайбы, как, например, пропущенная от жлобинского “Металлурга” в решающем матче плей-офф-2012, вспоминаются?
— Да ну! Разные шайбы бывают. Пропустил, проиграли 0:1, но надо было забивать. Хоккеисты ведь сейчас не вспоминают, как они не забрасывали. А я должен убиваться потому, что досадно пропустил? У меня нет таких шайб, которые мучают. Сплю спокойно.

— Довольны, как сложилась карьера в сборной?
— Как сложилась так сложилась. У некоторых карьера в сборной вообще не сложилась. Все могло когда-то измениться и пойти по-другому сценарию, но у меня такого сценария не было, поэтому расстраиваться не приходится.

— Спрошу так: нет сожаления, что вы с Мезиным одного возраста? Ведь часто приходилось быть вторым в сборной.
— Запасным. Вот это деление на первый-второй — неправильное. Это некорректное отношение к человеку. Ведь в любой момент он может стать в ворота. Это значит сразу будет первым? А по поводу конкуренции с Мезиным… Ну, такая у меня судьба. Не худшая, надо сказать.

— Как у вас вообще отношения с Андреем складывались? С Ковалем они едва ли не лучшие друзья.
— У нас были нормальные рабочие отношения. Я со всеми напарниками находил общий язык, но чтоб очень тесно контачить — это только с Зарудным. Саша тоже 1974 года, дружим всю жизнь. Он крестный моей дочери.

— Так, выходит, в “Немане” Зарудный был вашим тренером?
— Все верно. Там с ним были рабочие отношения. (Улыбается.)

— Вы видите сейчас в белорусских вратарях хорошую перспективу?
— Есть ребята, которые вышли на неплохой уровень. Но сказать, кто из них блеснет в ближайшее время, трудно. Тот же Мильчаков, Брикун — уже зрелые вратари. Они достигли своего уровня и теперь будут накапливать опыт. А молодые?.. Шелепнев пока о себе не заявил… Но кто-то же должен прийти на смену Ковалю и Мезину. Надо готовить. Не знаю, какое у федерации видение этого вопроса.

— Вы, кстати, неоднократно говорили, что нам нужны хорошие управленцы в руководстве.
— Конечно. Потому что тяжело общаться с людьми, далекими от спорта. То, что для хоккеиста важно, для многих в нашем хоккее не имеет никакого значения. Если проехаться по раздевалкам белорусских клубов, можно увидеть, что по своему оснащению они не идеальны. Порой нет даже стандартного набора необходимых предметов. Потому что руководители спрашивают: “А зачем это надо?” Приходится долго объяснять.

— Можете привести пример из последнего?
— Возьмем Гродно. На тамошнем льду была неровная площадь ворот. Льдоуборочная машина постоянно ездила таким образом, что оставляла колею. Мне это мешало — пятачок должен быть гладкий, как лист бумаги. Пытался добиться, чтобы выровняли. Сказали, что ничего не могут сделать, потому что подушка у комбайна кривая. Я отвечал, что рядом есть озеро — там дно тоже кривое, но лед почему-то ровный…

— А пример хорошей работы клубного хозяйства найдется?
— Надо признать, что в “Юности” благодаря Михал Михалычу все на высоком уровне. Там нет вопросов, которые не решались бы. С этого клуба в техническом и организационном плане стоит брать пример всем командам Беларуси.

— А как вам любительский хоккей?
— Уровень спортсменов ниже, но играть очень тяжело. Потому что хоккеисты за свои действия не отвечают. Человек хочет сделать одно, а получается другое. Вратарю лучше противостоять мастеру, который делает то, что хочет. Смотришь человеку в глаза, а там написано: “Я сам не знаю, что у меня получится”.

— С кем из бывалых играете в команде?
— Так я сразу за три клуба выступаю — партнеров много. Как раз со старой гвардией играть приятно, потому что она сохранила навыки. Скорости стали меньше, но все остальное — на уровне.

— Кажется, старая гвардия спокойно могла бы еще поиграть в экстралиге.
— Экстралига экстралиге рознь. Старая гвардия и нынешняя экстралига — это разные вещи…