Прессбол-23. Именины сердца. Фиг вам

Кстати, именно эти два события — перестановка мебели, увеличившая количество рабочих мест в ветхой комнате с непечатным названием, и столик в приличном ресторане для “старейшин рода прессболовского и новых аксакалов” — находились в непосредственной зависимости друг от друга. Альянс с футбольной федерацией предполагает модернизацию нашего производства и вывод его на более современный уровень. Считайте, эдакий мостик к редкому празднику от экономных будней.
Первый робкий шажок, чего уж там, коллективом в лице двух Серег был оценен. “Приду, — сказал администратор задумчиво, — если, конечно, не буду загружен другой работой”. Определение “другая работа” в нашем коллективе имеет вполне понятный и осязаемый смысл. У многих из нас она есть — и, чего скрывать, нередко служит основным источником доходов.
Именно потому эту заметку я напишу между одной работой и другой — в количестве лишь двух колонок, потому что Бережков — опытный водитель, знает о превратностях зимней дороги, на которой нужно удержаться и не упустить те самые драгоценные минуты до сдачи номера в печать. Буду жать аккуратно.
Наш утренний разговор с главным редактором о канве публикации упирается во вчерашнюю беседу о концепции нового прессболовского проекта — глобального и нам, по сути, пока мало известного, а потому дьявольски манящего новизной творческих задач. Облажаться там гораздо проще, чем сказать принципиально новое слово, и потому было решено сразу: конечно же, рискуем!
Но задуманную изящную конструкцию ломает утренний комментарий на ветке главреда — на ставшую неожиданно популярной рождественскую тему. Странный турнир этот, может быть, ушел бы в очередное небытие, если бы не щедрая раздача слонов — удивительная, следует полагать, даже для тех, кто их получил.
Именно они — лауреаты и почетные обладатели высших спортивных званий — ныне, уверен, собирают все высказывания на эту тему в нете и социальных сетях. Или не собирают, демонстративно отворачиваясь: мол, мне это неинтересно. Но они — люди хоть и разных дарований и талантов — все же спортсмены, по привычке отдающие пальму первенства прессе спортивной, “Прессболу”.
Политика не наш конек, и потому Светлана Калинкина заставила вчера вечером лайкать и обсуждать ее статью в фейсбуке. Репосты и комментарии известных спортсменов и тренеров, следует полагать, стали последней каплей, после которой делаются исключения и в нашей газете.
Журналисты вообще странные и неуправляемые люди, совершенно дикие, с точки зрения чиновников, иногда имеющих с ними дело. Согласно неписаным правилам номенклатуры, она никогда публично не выступит против начальства, какую бы ересь то ни несло и ни продвигало в качестве очередной гениальной идеи. Задача промолчать, сделать вид, что не услышал, а лучше, одобрительно боднув головой, сорваться с низкого старта, следуя проторенной сонмом карьерных предшественников дорогой.
А журналист, если он настоящий, конечно, непредсказуем. Вдруг возьмет да и напишет то, что думает на самом деле. Это большая дилемма для преподавателей журфака — как рассказать студентам о границе свободного и дозволенного. Впрочем, каждый решает для себя — плюнуть, пройти мимо либо вписаться в тему.
Владимир Петрович высказался — и под его словами я подпишусь, хотя бы как гандболист уровня Паши Белого (почему-то именно ему больше всех достается в комментах на форумах — следует полагать, из-за яркой фамилии, освященной культовым сериалом о лихих 90-х). Я ведь тоже когда-то подавал надежды, и, если бы не бросил гандбол, возможно…
Но “бы” условно и по-взрослому не считается, а мой одноклассник Андрей Паращенко подошел к своей спортивной карьере не в пример профессиональнее и уже в начале 90-х два раза выиграл Кубок европейских чемпионов. Затем он был лучшим бомбардиром испанского чемпионата и справедливо считался одним из лучших разыгрывающих мира. Но Андрей всего лишь мсмк — мастер спорта международного класса: в советское время победы в Лиге чемпионов, наверное, считались чем-то обыденным.
Нынешняя же обыденность приобрела карикатурные масштабы: недостижимый потолок новоиспеченных “заслуженных мастеров” сейчас в подвале чемпионата КХЛ, а главные победы белорусского хоккея связаны с турниром, спортивную составляющую которого даже неловко обсуждать… На страницах “Прессбола” по крайней мере.
Вот здесь мы и подходим к самому главному — ради чего стоит жить и не уходить из газеты, где зарплата зависит исключительно от объемов продаж в далеко не самой спортивной стране. Деньги можно заработать и на стороне, помножив оклад несколько раз, уехав в ту же Москву, но…
Где еще можно ощутить такую степень свободы, как не в нашей пусть и не самой респектабельной редакции, приход в которую моей любимой Саши Герасимени я ждал с тревогой и едва скрываемым смятением — тогда на знаменитом диване ожидания еще не было такой роскошной накидки, скрывающей весь его не усыпанный розами тернистый путь на свалку истории.
“Да перестань, Серый. Все свои”, — сказала мне потом Саша. И заходила к нам вновь и вновь. Саня права: для спортсменов мы свои и очень часто думаем так, как и они. Не умеем столь быстро бегать, зато можем сказать вслух то, о чем они только подумают.
Интересная по сути и потому, наверное, плохо оплачиваемая работа, от которой кому-то и когда-то бывает хорошо. Мы об этом тоже говорили с Бережковым вчера — он признался, что часто все бывает совсем не так, как он предполагал, и вообще сейчас трудно найти человека, который сможет точно ответить на вопросы, встающие перед нами каждый день.
Поэтому мы решаем их сами, и я очень хорошо понимаю человека, написавшего на форуме, что ради таких вот строк он все же подписывается на “Прессбол” каждый год, хотя газета уже давно не та, да и сам он…
Согласен: и мне не нравится черно-белый цвет, засилие таблиц с результатами всех проводимых в мире чемпионатов; и у меня есть масса вопросов к неведомой мне серой массе; и я хочу видеть исключительно яркие краски и лица, например, те, что вдруг материализуются на каком-нибудь важном для нас событии типа благотворительного марафона… Они искренне благодарят, что за 23 года мы если и постарели, то совсем ненамного. И что пресловутая фига в нашем общем кармане по-прежнему легка на подъем.