Громкое имя. Растко Стойкович: стараюсь быть умным

На клубном уровне уроженец Белграда выступал за родную “Црвену Звезду”, немецкие “Пфуллинген” и “Нордхорн”, польский “Виве”, а в конце прошлого года неплохо провел время в катарском “Аль-Райяне”. В составе “Нордхорна” он стал обладателем Кубка ЕГФ, в составе “Виве” завоевал три титула чемпиона и четыре Кубка Польши, а также принял участие в прошлогоднем “финале четырех” Лиги чемпионов. Решив познакомиться со Стойковичем, корреспондент “ПБ” побеседовал с ним на прошлой неделе — сразу после победы брестчан над СКА.

— Как вы оказались в Бресте?
— Предложение БГК подкупало предельной конкретностью. А для меня самое главное — иметь дело с серьезными людьми. Поэтому и выбрал этот клуб.

— Адаптация проходит легко?
— Вообще-то да. Я ведь четыре года провел в польском Кельце, это в трехстах километрах от Бреста. Не скажу, что сходство полное, но общего много. Языки опять же похожи. И, конечно, очень помогает, что в БГК много балканских игроков.

— А к чему в Беларуси сложно привыкнуть?
— К уровню местной лиги. В той же Польше он выше. К тому же мы регулярно выступали в Лиге чемпионов. А здесь всего шесть клубов. С каждым из них встречаешься по четыре раза. Для меня это необычно.

— С кем из партнеров были раньше знакомы?
— Только с Миланом Джукичем, он ведь серб. С Любо Вукичем много раз играли друг против друга, но только сейчас познакомились по- настоящему.

— А с Желько Бабичем?
— Прежде мы не общались. Но я знал, что это за тренер. Когда Бабич работал в сборной Хорватии, говорили, что именно он отвечал там за тактику.

— Недавно Желько пригрозил уйти в отставку, если БГК проиграет минскому СКА. Команду это подстегнуло?
— Думаю, в этой лиге мы обязаны побеждать в любом матче. И говорю так не из высокомерия. Просто наш подбор игроков это позволяет. Конечно, есть минское “Динамо” — главный конкурент. Во встречах с ним могут быть вопросы, хотя надо стремиться к победе. У всех же остальных мы должны выигрывать уверенно. В том числе и у СКА.

— Кстати, в “Динамо” у вас есть знакомые?
— О, хватает. И тренер Денич, и игроки. Не раз встречались со многими на площадке.

— В нынешнем сезоне вы уже успели поиграть за три клуба из трех стран. Как так вышло?
— Когда летом ушел из “Виве”, то отправился домой, в Сербию. В то время не хотелось никуда уезжать. Стремился побыть с семьей. Ведь восемь лет провел за границей. Поэтому начал сезон в “Црвене Звезде”. Но затем поехал в Катар. Практически как турист — хотел посмотреть, что там да как. Недолго поиграл за тамошний клуб. А потом решил вернуться в серьезный гандбол. И откликнулся на предложение из Бреста.

— То есть Катар — это несерьезно?
— Ну почему же? Играл там в финале азиатской Лиги чемпионов — это неплохой уровень. Однако не собирался задерживаться на Ближнем Востоке.

— Неужели в Бресте зарплата выше?
— Ха, нет. Просто в Катаре играют только четыре месяца в году. Собирают команду на время, когда проходит какой-нибудь серьезный турнир. Платят хорошо. А потом ты им не нужен, потому что клуб нигде не выступает.

— Погода у нас гораздо суровее катарской.
— О-о! Это худшее, с чем я столкнулся, когда только приехал. Двадцать, двадцать пять градусов мороза. С ума сойти! Выходил на улицу и не мог завести машину. В Катаре, наоборот, очень жарко. Хотя я там застал самый нормальный сезон. 36-37 градусов, но влажность низкая, и чувствуешь себя комфортно.

— Футбольный чемпионат мира в Катаре нужно проводить зимой?
— Только так. Летом — без шансов. Игроки упадут замертво прямо на поле.

— У нас раньше бывали?
— Нет. Хотя и играл в Польше, в Беларусь как-то не заносило. Кстати, даже не знаю, что мои польские друзья думают о вас… Сами они на этот счет ничего не говорили, а я как-то не спрашивал.

— Что-то здесь удивляет?
— Не могу так сказать. Брест — нормальный город. Он довольно большой по сравнению с теми местами, где я играл раньше. Например, в немецком Нордхорне всего тридцать тысяч жителей, в Пфуллингене — пятьдесят.

— Но родом-то вы из Белграда.
— Верно. Там более двух миллионов человек.

— Актуален ли для вас в Бресте языковой барьер, если учесть, что главный тренер и многие игроки из бывшей Югославии?
— Мне точно трудно, потому что здесь в ходу не русский, а белорусский…

— Вообще-то в основном как раз русский.
— Хм, тогда, наверное, я очень плохо занимался в школе. Ведь мы в Югославии изучали русский. Но почти ничего не отложилось в памяти. Разве что… “собака”. И даже сейчас в Беларуси не узнаю язык. Может, это из-за того, что долго жил в Польше. Все в голове перемешалось. Слова похожи, но не совсем одинаковы.

— Сколько всего языков знаете?
— Балканские — они все похожи один на другой. В Германии освоил немецкий, в Польше — польский. Ну и английский — учил его в школе, потом закончил университет. Образование у меня высшее экономическое, так что “инглиш” был необходим.

— Наверное, в школе вы были умным парнем.
— Стараюсь оставаться таким и сейчас. В первую очередь ради самого себя.

— А почему решили стать гандболистом?
— Меня всегда тянуло к этому виду спорта. Как говорят американцы, “I love this game!”

— Кстати, об Америке. Вы были в Белграде во время бомбежек 1999 года?
— Да… Мы, сербы, удивительные люди. Все эти месяцы, когда нас бомбили, весь народ гулял, устраивал вечеринки, концерты на улицах, на мостах. Когда сейчас об этом рассказываю, никто не верит. Но это правда.

— Неужели людям было наплевать на опасность?
— Сербы — сумасшедшие… А может, просто понимали, что от бомбы не спрячешься. Куда ты убежишь от “томагавка”?

— Вы рисковали жизнью?
— Я? Не очень. В основном все-таки бомбили мосты, военные сооружения. Для гражданских лиц опасности было меньше.

— Сербы не любят Америку?
— В целом — да, не жалуют. Особенно после тех бомбардировок. Но меня жизнь научила оценивать людей вне зависимости от национальности. В США, России, Хорватии, мусульманских странах есть и хорошие люди, и плохие. Поэтому никогда не говорю, что мне не нравятся американцы, хорваты или кто-то еще. В семье меня научили обращать внимание на конкретного человека, его характер и поступки.

— Со времен бомбежек минуло полтора десятилетия. За это время ваш родной город преобразился?
— Если не ошибаюсь, за последние пять лет Белград дважды называли экономическим центром Юго-Восточной Европы. А еще его включали в пятерку городов континента с лучшей ночной жизнью.

— Где уровень благосостояния выше — в Сербии или Беларуси?
— Еще мало узнал вашу страну. И Минск толком не видел. Но сразу заметил, что здесь многое другое: архитектура, образ жизни и мышления. У вас высокие дома, широкие проспекты. В Белграде же в основном узкие улицы, здания в четыре-пять этажей. Высотки тоже встречаются, но их меньше, чем здесь. В Минске небоскребы есть даже возле гостиницы, где мы остановились.

— Реально ли Сербии в ближайшем будущем вступить в Евросоюз?
— Думаю, это возможно в 2021-22 годах. Если, конечно, ЕС к тому времени будет существовать.

— Сомневаетесь?
— Ну, многие толковые люди — гораздо умнее меня — пишут статьи о кризисе… Возможно всякое.

— Странствия по Европе вы начали с Германии. Что делает бундеслигу сильнейшим национальным чемпионатом мира?
— Прежде всего превосходная организация. Остальное вторично. Деньги есть и в других местах: Кельце, Бресте, Минске. Но у немцев все очень отлажено — это касается матчей, тренировок, питания…

— В Польше в этом плане хуже?
— В “Виве” стараются делать все по высшим стандартам. И, уверен, через несколько лет этот клуб будет на уровне “Киля”, “Веспрема”, “Барселоны”… Но пока нет. Хотя с Талантом Дуйшебаевым у команды хорошие шансы успешно выступить в Лиге чемпионов.

— Почему сначала вы перебрались из Германии в Польшу, а в прошлом году покинули “Виве”?
— Ха, мы профессионалы. И делаем все это ради денег. В Польше мне платили больше, чем в “Нордхорне”. А почему ушел из Кельце? Просто конкуренция на моей позиции была большой. Стал проводить на площадке мало времени: пять, десять минут. Это не устраивало. Я такой человек, что выкладываюсь на сто процентов. Если что-то не получается, лучше уйти.

— В “Виве” вашим одноклубником был Казимир Котлинский…
— Точно. Кажик… Сейчас мы специально не созваниваемся. Но если видимся — пообщаться с ним всегда приятно.

— Клубы, где много иностранцев, в ментальном плане сильно отличаются от мононациональных сборных?
— Разница скорее в роли тренера. В клубе он сам подбирает исполнителей под свое видение игры. В национальной же команде систему, по сути, определяют имеющиеся там гандболисты. Их особо не поменяешь. Вот, скажем, у нас в Сербии нет двухметровых линейных. Только такие, как я — по 190 сантиметров. Коучу нужно строить игру с учетом этого. Зато у нас есть левша Марко Вуин — надо регулярно выводить его на бросковую позицию. И так далее.

— На чемпионате Европы в 2012-м сербская сборная взяла серебро, а на недавнем первенстве в Дании финишировала лишь тринадцатой. Вы стали слабее?
— На таком уровне команды мало разнятся в классе. Это не чемпионат Беларуси, где БГК и “Динамо” побеждают всех подряд. Невероятно, какие мелочи решают судьбу матчей на топ-турнирах. Вспомните: в Дании у нас, россиян и поляков было в группе по одной победе. А домой отправились мы.

— К серебру вас приводил Веселин Вукович. Сейчас же сборную тренирует Владан Матич. Что изменилось?
— Очень многое, причем к лучшему. В частности, отношения внутри коллектива, коммуникация с коучем, да и само качество игры. Другое дело, что в течение 2013 года у нас были три наставника: Вукович, Любомир Враньеш, Матич. Сложно все время перестраиваться. Тем более ты приезжаешь из клуба, где у тебя четвертый тренер.

— Ваша семья тоже в Бресте?
— Сейчас нет. Старший сын собирается пойти в школу, так что ему лучше оставаться в Сербии.

— В БГК вы проведете и следующий сезон?
— Да. Подписал контракт на полтора года.

— Какие цели ставите перед собой?
— Всегда самые высокие. Приехал сюда, чтобы помочь команде стать чемпионом Беларуси. Все просто.

— Что еще есть в вашей жизни, кроме гандбола и семьи?
— Мое хобби — сноркелинг. Это подводное плавание с маской и трубкой. У меня даже есть полупрофессиональная лицензия. А так… Жена, двое детей, клуб, сборная — свободного времени мало. Раньше еще учился — выкраивал час-два в день. И сейчас читаю книги. Для меня это важно — расти с каждым днем.

— Когда закончите играть, пойдете работать по специальности — в сферу экономики и бизнеса?
— Надеюсь. Хотя столько раз что-то планировал в жизни, но это никогда не сбывалось. Например, собирался остаться в “Виве” — ведь контракт действовал еще два года. Думал, поиграю еще в Кельце и закончу карьеру. А что вышло? Поехал в Катар, теперь — в Беларусь. Столько всего нового! Когда выступал в Германии, подписал соглашение с датским клубом. Но у него не стало денег, и я оказался в Польше. Все время возникают обстоятельства, мешающие осуществить задуманное. Так что больше ничего не планирую.