ЧМ-2014. Свой взгляд. Рубашка из поплина

Этот текст о хоккее, о котором ныне говорят домохозяйки на кухнях, работницы госсектора и пьяные бродяги в автобусе 44-го маршрута. Об этой странной забаве на коньках, с кривыми палками и резиновым диском, об игре, которую вчера обзывали чуть ли не номенклатурной, а теперь считают народной. Считают, похоже, справедливо.
Для начала следует сделать стыдное признание. Как великий комбинатор в Васюках играл в шахматы второй раз в жизни, так автор этих скороспелых строк в субботу второй раз в жизни попал на “живой” хоккей. На “наших с немцами”. Мой первый раз, впрочем, заслуживает совсем мало внимания, ибо датирован каким-то совсем уж доисторическим годом. Вдобавок это было в городе Могилеве, где “Химволокно” в компании с чем-то такого же среднего рода играло на какие-то бессмысленные фантики. С той шальной хоккейной побывки не помнится ни счета на табло, ни прочих так называемых перипетий — в душе сохранился лишь светлый образ мутного чувака, который шатался и кричал “За Могилев, бл.., всех порву!..”
“Минск-Арена” — совсем другой масштаб. “Минск-Арена” в дни чемпионата мира — масштаб абсолютно космический. Уравнивающий всех. Делающий простыми маглами и Гончаренко, и Глеба, и прочих VIP-персон.
“Ну, покажи хоть сейчас!” — орет Слава Федоренков из прохладной пресс-ложи, и Платт вбивает гвоздь в “девятку”. “Дай им, Степа!” — едва не сваливаясь в передний ряд, ревет осоловелый мужик в секторе “L”, и Степанов начинает белорусскую оборотку после 0:2 на старте. Добавляет Грабовский, пляшущий на немецких костях. Подводит черту Калюжный — уже после сирены и гимна возвращается на лед, катится по кругу и вздымает трибуны ритуальными “ладушками”. Пятнадцать тысяч человек сходят с ума и захлебываются счастьем. Кажется, последний раз такое было в Минске в день победы БАТЭ над “Баварией”…
Игра окончена, но праздник только начинается. А в баре льется пиво. А из динамиков льется песня. А на улице льется теплый дождь, от которого никто не прячется, а если и прячется — то только в шатер с надписью “Речицкое”. На проспекте напряженно сигналят таксисты. Одутловато притормаживают маршрутные автобусы. Гаишники машут полосатыми жезлами. А многотысячная толпа, обмотавшись флагами, идет под дождем на приступ гипермаркета “Простор”… Спустя полчаса там выстроятся очереди, страшный ажиотаж охватит винно-водочный отдел (“бери, нах…, вискарь, не мелочись!..”), а из сплошь отечественного пивного ряда донесется патриотический звон бьющейся стеклотары. Но главным рефреном по-прежнему останутся скандирования “Бе-ла-русь!” Они не умолкнут даже тогда, когда календарь перевернет страницу и на лед “Минск-Арены” выйдут казахстанцы со швейцарцами.
После такого катарсиса любого потянет не только к “красавице и кубку”, но и к обобщениям. Вот говорят, например, трезвые языки, что после этого чемпионата белорусский хоккей ожидают сумеречные времена. Что слишком плохо мы работали прошлые годы и слишком много времени потеряли. Может, и так. Даже наверняка так — потому что ту же Словению мы когда-то видали в гробу, а теперь она сама обувает нас в белые тапки. Но этот чемпионат делает все возможное, чтобы мрак не наступил. И лично Калюжный и К° делают все, чтобы после них не было потопа.
Эта интернациональная национальная сборная удивительно объединила страну. В ней играют канадцы, москвичи, русские с украинскими фамилиями — по поводу этого “мультикультурализма” который уж год идет бесконечный и ожесточенный спор на сетевых форумах и в фейсбуках. Идеологический спор, так или иначе подмывающий белорусские хоккейные фундаменты. Но на время ЧМ дискуссии как-то вдруг приумолкли — стороны будто объявили перемирие. И шайба нижнекамца Угарова, и сэйв кингстонца Лаланда, и подвиги минчанина Грабовского лежат сегодня в одной плоскости и на одной чаше весов. И команда воспринимается монолитом — с какой стороны на нее ни взгляни. Об этом можно говорить с уверенностью, даже не ведая, чем кончился наш вчерашний бой с латвийцами. Мы уже победили в борьбе с бездарно упущенным временем. Это становится ясно в тот момент, когда с высоты пятого этажа “Минск-Арены” смотришь вниз на раскинувшуюся почти до “инфизкульта” фан-зону — и видишь там сплошной возбужденно копошащийся красно-белый орнамент.
Чемпионат обнаруживает и в нас самих какое-то новое содержание. Его трудно артикулировать внятно — ментальное шевеление происходит где-то в глубине загадочной белорусской души. Легко сформулировать причины: страна с особым путем развития открывается остальному миру, живущему в скучной демократической традиции. Остальной мир заглядывает в наши синие глаза и в кои-то веки видит там свое отражение. Широко обсуждающийся случай, когда минский гаишник на служебном авто доставил на стадион хромавшего финского болельщика, — это ведь история не только про любезность белорусской милиции. Это еще и надежда на то, что завтра служилые люди вот так же нежно приветят и нас, своих менее избалованных сограждан. Когда ты делаешь праздник для других, силясь произвести размах и впечатление, — что-то обязательно остается и тебе. Когда ты делаешь праздник для себя — это совсем другое дело. “Славянский базар” от хоккейного “мира” отличается ровно настолько, насколько камизелька фирмы “Свiтанак” отличается от поплиновой рубашки с логотипом D&G.
Любые исторические аналогии, конечно, хромают, как тот чухонский фанат. Но исторические аналогии красноречивы — и, глядя на эйфорию минской “дружбы народов”, не грех выкопать из толщи лет московский фестиваль молодежи и студентов 1957 года. В нем, красочно описанном впоследствии очевидцами, было пронзительное чудо соприкосновения с неведомым. Запретный плод в рамках культурного обмена… Тогда тоже телевизионные новости начинались восторженными репортажами с запруженных белокаменных улиц. Тогда тоже дети разных народов находили общий язык на раз — и с удивлением открывали новое в окружающем мире и в себе. Тогда тоже понастроили гостиниц и прибрали скверы. И высокие инстанции провели рекогносцировку и превентивно изолировали чуждый элемент — кто-то где-то роптал, но все в итоге обернулось наилучшим образом. После 1957-го Москва стала вполне себе туристическим местом, предъявив загранице прелести — от Красной площади до деревянной матрешки.
Да, кто-то скажет, что команды на нашем ЧМ представлены не в лучшей кадровой кондиции, а среди болельщиков многотысячно доминируют классово близкие россияне. Ответ на это прост: в Москву полвека назад также съехались все больше африканские ребята из дружественных “левацких” краев. Что не помешало жителям советской столицы познакомиться с джинсами, рок-н-роллом и стрижкой “аэродром”. Несмотря на открытые границы и рекорды в обретении шенгенских виз, белорусы остаются нацией домоседов, и редкие моменты, когда гора идет к Магомету, необходимо ценить в любом виде.
Кажется, мы ценить умеем. И испытание своим фестивалем выдерживаем с честью. Все у нас хорошо и мирно. Редкий мордобой воспринимается милой шалостью, особенно если вспомнить, что на футбольном EURO два года назад кое-где доходило до поножовщины и взрывов.
В конце субботней игры “наших с немцами” кто-то от большого ума включил было на “Минск-Арене” “День Победы”. Однако едва покатился под сводами “праздник с сединою на висках”, как его, слава богу, торопливо выключили. Какой-то перепившийся дурачок потом кликушествовал на остановке что-то про 45-й и своего отмщенного деда, но, по счастью, и он был в явном идейном меньшинстве. И эти крошечные недоразумения только и засоряют нашу громадную бочку меда.
А международный форум 1957-го оставил первопрестольной еще и такое трогательное последствие как “дети фестиваля”. Спустя время немалые числом москвички обнаруживали в своем подоле новую жизнь, и акушеры в родильных домах целомудренно вскрикивали, а то и валились в обморок, выпуская в дивный мир социализма маленьких мулатов, метисов и прочих “принцев-полукровок”… Возможно, нечто подобное ждет и наш любимый пуританский Минск. Чтобы в этом убедиться, нужно подождать те самые эпичные девять месяцев. И даже немножко больше — потому что праздник продолжается и продолжает все глубже западать в загадочную белорусскую душу.