Оружие массового заражения. Безотходное производство. Допинг-подход

После приема гипотензивного средства его теоретически можно обнаружить в коже, волосах и экскрементах. Потом оно попадает в сточные и грунтовые воды, в водопровод и даже в машину для приготовления кубикового льда. Ну а там недалеко и до тотального загрязнения помещения для допинг-контроля! Отчего пробы наших спортсменов сплошь начнут давать положительный результат на запрещенные диуретики…
И это не бред. Выстроив именно такую логическую связь, Спортивный арбитражный суд в Лозанне (CAS) недавно оправдал трехкратную олимпийскую чемпионку в спринте Веронику Кэмпбелл-Браун.

Повальная болезнь

Не перенять ли опыт? Ведь в Беларуси мы тоже вполне можем живописать массовое заражение окружающей среды, например, продуктами распада метандиенона (другое название — дегидрометилтестостерон) — анаболического стероида, который применяется, помимо прочих целей, для лечения ожогов, переломов, почечной недостаточности. Главное — привлечь бойких на язык экспертов, у которых от зубов отлетала бы статистика заболеваний и несчастных случаев, умело сопровождаемая предполагаемыми данными о загрязнении территорий.
Для кого стараться? Ну как же, для Ивана Тихона и Ирины Ятченко, в пробах которых названное вещество, как недавно выяснилось, очутилось в 2004 году, для Андрея Михневича (в 2011-м), Натальи Цицориной (в 2012-м), Андрея Воронцова, Юрия Ворончука, Дмитрия Сивакова, Виктории Шевчук и Ольги Резкой (в пробах всех пятерых — в 2013-м).
Многие ведь как думают: раз у стольких легкоатлетов обнаружили одну и ту же субстанцию, значит, в команде бытовала (бытует?) отлаженная схема ее приема. А оказывается, квалифицированные адвокаты способны вдохнуть жизнь в невероятную с точки зрения практики версию. Ведь в судах доказывается не истина, а юридическая правота! Проследим, как это было в очередном показательном случае с Кэмпбелл-Браун.

Худейте с пользой!

Помните, как уроженка Ямайки, схваченная местным НАДА за руку в июне прошлого года во время домашних соревнований, кивала на крем, которым она обрабатывала поврежденную ногу? Эксперты тогда еще посмеивались: “Диуретик в креме? Хорошо хоть не слабительное!” И с интересом ожидали продолжения.
Они не ошиблись. Вскоре версия с кремом начисто исчезла из объяснений Вероники. Спортсменка сочла за лучшее перестать оригинальничать и выдвинула популярные в подобных случаях версии саботажа и загрязнения продуктов. Но поскольку доказательств у нее не нашлось, после долгих разбирательств в ямайской федерации и ИААФ она получила два года дисквалификации.
Теперь поясним: диуретики запрещены, ибо они могут использоваться как маскирующие агенты. Дело в том, что разновидности инъекционного допинга образуют депо в жировой ткани и высвобождаются из него в кровь постепенно. Попросту говоря, пока это депо существует, до тех пор в биологических жидкостях спортсмена будут с вероятностью сто процентов находить метаболиты стероидов. Чтобы сократить сроки их выведения, специализированные сайты, коих расплодилось немало, перед соревнованиями советуют избавляться от жировой прослойки, в том числе и с помощью диуретиков.
Распрощавшись с надеждой убедить ИААФ в своей невиновности, Кэмпбелл-Браун обратилась к юристам, которые уже выигрывали дела в CAS. Ушлые адвокаты быстро скорректировали первоначальную версию спортсменки. В Лозанне она упирала уже на то, что сразу не набрала достаточного количества урины в контейнер и пока пыталась выдавить из себя еще хоть каплю жидкости, проба более часа находилась “под воздействием атмосферных явлений, порой без присмотра”, в то время как в комнате ожидания присутствовали другие атлеты, а также допинг-офицеры и персонал спортсменов.

Зловещая пылинка

Здесь надо подчеркнуть, что ямайское НАДА по причине бедности экономило на контейнерах. Согласно правилам, недостаточную пробу следует запечатывать, досдавать следующую порцию урины во второй, свежий, контейнер, потом вскрывать печать первого, сливать всю жидкость во второй, а затем разливать по емкостям, предназначающимся для проб “А” и “Б”.
Ввиду большого количества тестируемых атлетов (а 4 мая 2013 года на национальном стадионе Кингстона во время соревнований “IAAF World Challenge” их набралась добрая сотня), контейнеры с недостаточным количеством биологической жидкости не запечатывались — их оставляли во владении спортсменов, которых просили позаботиться самим о сохранности проб до сбора необходимых 160 миллилитров. По словам ведущего допинг-офицера Ямайки, такая практика несоблюдения некоторых формальностей была обычной и одобрялась ВАДА.
Как бы то ни было, отклонение от международного стандарта тестирования на Ямайке имело место, и Кэмпбелл-Браун, которая вообще-то проживала и тренировалась во Флориде, жала на это обстоятельство что было сил. Правда, согласно правилам, спортсменке следовало доказать, что сие нарушение стандарта и привело к неблагоприятному результату ее анализа. Это представлялось маловероятным, ибо в 2011 году бразильская бегунья Да Сильва даже выходила из помещения допинг-контроля, держа в руках незапечатанный контейнер с недостаточным количеством урины: она поучаствовала в пресс-конференции, прикрыв пробу белой тканью и поставив ее под стол. И никто — ни в ИААФ, ни в CAS — Да Сильве не поверил, что проба за это время загрязнилась эритропоетином.
Вот и здесь все доводы Кэмпбелл-Браун поначалу с легкостью разбила профессор Кристин Айотт, директор Монреальской антидопинговой лаборатории, в которой проводилось исследование. Айотт заявила, что гидрохлортиазид — синтетическое химическое соединение, не существующее в природе, и теоретически есть два пути заражения им пробы ямайской бегуньи. Но оба они столь невероятны, что профессор их полностью исключает.
Несколько слов о первом из этих виртуальных путей — злодейском умысле. В пробе объемом 160 миллилитров было обнаружено 80 нанограммов гидрохлортиазида. Если допустить, что диуретик подбросил в контейнер недоброжелатель, то речь не может идти о некой таблетке или хотя бы ее четвертинке. Одна таблетка лекарства от высокого давления содержит 12,5 миллиграмма гидрохлортиазида (или 12 500 000 нанограммов). Как выделить из нее сотню нанограммов искомого вещества? Можно рассуждать только о введении в сосуд (который прикрыт крышкой) лишь ничтожной капли растворенной в жидкости субстанции — с помощью шприца. Но и это неправдоподобно, ибо предполагаемый злодей таким образом ставит под угрозу успех “миссии”: велик риск, что лаборатория будет не в состоянии обнаружить столь малое количество вещества. К тому же Кэмпбелл-Браун пришла на допинг-контроль не одна, а с мужем и агентом Омаром Брауном, и никто из этой пары не взялся утверждать, что видел, будто к их драгоценной пробе кто-нибудь приближался.
Теперь о втором пути — загрязнении пробы “под воздействием атмосферных явлений” через носик контейнера. В самом деле, резервуар не был полностью закрыт, так как у него имелся носик — двухмиллиметровая щель длиной в сантиметр. Однако если какая-нибудь уникальная пыльная буря, несущая наноскопические частички гидрохлортиазида, и залетела бы в помещение допинг-контроля, то у ВАДА, по мнению директора лаборатории, имелись бы факты о массовом заражении проб в тот день. А их нет.

0,05 атлета

И вот здесь на авансцену выступил эксперт со стороны спортсменки, профессор клинической фармакологии Питер Север из Лондона. Он заявил: раз гидрохлортиазид широко применяется для лечения высокого давления (специалистом по гипертонии он и являлся), то это означает, что вещество может быть обнаружено в коже, волосах и экскрементах больных, а следовательно, оно попадает в сточные, грунтовые воды и даже в водопровод. А Кэмпбелл-Браун, дескать, несколько раз во время допинг-контроля мыла руки, можно сказать, полоскалась, проводя кистями под струями воды (эксперт назвал эти действия подопечной “упражнениями для вызова мочеиспускания”).
Похоже, представители ИААФ опешили от столь смелого теоретизирования, которое не подтверждалось никакими документальными свидетельствами. Более того, адвокат Кэмпбелл-Браун, ссылаясь на несовершенство Кодекса ВАДА, сумел убедить суд, что это на ИААФ надо возложить бремя доказывания. Почва была подготовлена. Оставалось бросать зерна. И лондонский Питер продолжил свою миссию, многозначительно сообщив CAS, что руки спортсменки вдобавок ко всему “вступили в контакт с бутылками, которые лежали во льду общественного кулера для воды”. А лед, дескать, был сделан из водопроводной воды, которая потенциально могла содержать гидрохлортиазид!
Напрасно директор монреальской лаборатории Айотт, которая во время слушаний находилась на Олимпийских играх в Сочи и подвергалась перекрестному допросу со стороны адвокатов Кэмпбелл-Браун по телефону, взывала к разуму судей: “Ну, даже если экологическая катастрофа вдруг коснулось комнаты допинг-контроля, трудно представить, что загрязнение пробы произошло в результате того, что она стояла какое-то время приоткрытой. Если же речь идет о загрязнении питьевой воды, то спортсменка в течение часа с небольшим, пока она находилась в помещении допинг-контроля, должна была употребить невообразимо большой ее объем, чтобы в организме осело количество гидрохлортиазида, достаточное для обнаружения!”
Кроме того, директор Монреальской лаборатории привела статистические данные ВАДА по названной субстанции: в 2012 году из 194 393 тестов, взятых по всему миру, лишь 101 дал неблагоприятный результат на гидрохлортиазид (0,05 процента). То есть о массовых случаях, которые обязательно имели бы место при экологических загрязнениях, говорить, по мнению специалиста по антидопингу, нельзя.
И тогда оппонент, профессор Север, нанес “смертельный” удар обвинителям Кэмпбелл-Браун. Он в свою очередь тоже привел статистические данные: из ста спортсменов, которые в мае- июне 2013 года тестировались на национальном стадионе в Кингстоне, трое получили положительный результат на гидрохлортиазид (3 процента), причем двое из них, в том числе Кэмпбелл-Браун, мучились с недостаточными пробами.
Судьи CAS были настолько поражены сопоставлением цифр (ну как же, в мире за весь год 0,05 процента, а на отдельно взятой Ямайке за два летних месяца 3 процента), что даже не обратили внимания: выборки статистически неоднородны! Более того, никто из них не задался вопросом: а сколько же спортсменов должно было на Ямайке попасться, чтобы вышли стандартные, удовлетворяющие судей, 0,05 процента? Пять сотых атлета?!
В общем, профессоры права из CAS, чистые гуманитарии, были введены в транс манипуляциями со статистическими выкладками. Причем манипулирование велось обеими сторонами, потому что скажем прямо: ни 0,05 процента, ни 3 процента в данном случае ничего не доказывают.
Ведь, допустим, в пресловутой реке Лимпопо из “Айболита” обнаружатся вещи и похуже, чем примитивные диуретики. Но у ВАДА нет данных по ареалам доступности и распространенности того или иного запрещенного вещества, по качеству систем водоочистки в том или ином районе мира. Головное агентство борьбы с допингом декларирует лишь некие общие цифры, которые, как выявил процесс над Кэмпбелл-Браун, в принципе ничего не доказывают и могут быть интерпретированы как угодно. Был бы квалифицированный интерпретатор!

Юридическая правота

В связи с этим как не отметить, что одним из адвокатов ямайской бегуньи был Морган, знакомый белорусам по делу Тихона — Девятовского (“Пекин-2008. МОКу доказано! Майк Морган: МОК не мог потерять лицо”; “ПБ” от 5.08.2010). Четыре года назад лондонский юрист помог нашим метателям вернуть олимпийские медали. При этом CAS в своем решении не отрицал, что перед соревнованиями атлеты могли принять экзогенный (внешний) тестостерон. Но Морган квалифицированно доказал юридическую правоту своих подопечных, акцентировав внимание суда на нарушении Международного стандарта лабораторий.
Подобное же чудо Майк совершил годом ранее в случае с финской биатлонисткой Кайсой Варис. Победительница этапа Кубка мира, пойманная на ЭПО, всячески оттягивала вскрытие пробы “Б” (ЭПО, будучи белком, быстро распадается) и имитировала собственную недоступность. Когда проба “Б” была вскрыта в ее отсутствие и наличие допинга подтвердилось, Варис была дисквалифицирована ИБУ (победа на этапе Кубка мира отошла Светлане Слепцовой), но подала апелляцию в CAS и выиграла. Снова Морган доказал нарушение Международного стандарта лабораторий. Суд постановил: “Мы придерживаемся той точки зрения, что право спортсмена получить разумную возможность наблюдать за вскрытием и тестированием пробы “Б” имеет важное значение даже в ситуациях, когда все другие обстоятельства указывают, что заявитель допустил нарушение антидопинговых правил”. Условная медалька вновь перешла к Варис, к слову, уже завершившей карьеру. ИБУ, правда, не спешил выполнять такое решение CAS и перераспределил места только в нынешнем олимпийском сезоне — без шума и официальных объявлений.
Подобные формулировки решений CAS уж очень смахивают на попытки придать видимость демократичности недемократичному по сути процессу — борьбе с допингом. И ведь эту борьбу все равно не остановить. Вырвалась из этого яростного боя Кэмпбелл-Браун, попались ее земляки-олимпионики Асафа Пауэлл и Шерон Симпсон, да и историю с Вероникой не стоит списывать в архив. Абсурдно реабилитированную Варис никто не ждал в финской команде, ее возвращение на лыжню, преждевременно возвещенное адвокатами, не состоялось. На Ивана Тихона впоследствии накопали столько компромата, что лишили медалей чемпионата мира-2005 и Олимпийских игр-2004, а сколько еще белорусских атлетов попутно пострадало…

Дамоклов меч

Так получилось, что у Тихона награды отняли — Девятовскому отдали. Порадуемся за Вадима. Хотя еще не встречала спортсменов, удовлетворенных победами таким способом. Тем более что опасения внушают как минимум два обстоятельства.
Во-первых, заявление Томаса Баха, президента МОКа, которое сделано сразу после победы Ивана и Вадима в CAS 2010 года, снова перераспределившей медали олимпийского Пекина: “Мы будем проводить третий анализ. Пробы крови и мочи хранятся в течение восьми лет и могут быть опять протестированы в любой момент”.
Во-вторых, это объявление ИААФ годичной давности об обнаружении допинга в пробах Девятовского 2005 года (в числе проб еще пяти спортсменов — Ивана Тихона, Надежды Остапчук, Андрея Михневича, россиянок Ольги Кузенковой и Татьяны Котовой). Вадим с помощью Моргана сумел добиться у ИААФ отсрочки для ответа на это обвинение — единственный из всех обвиненных атлетов, которые уже получили свои сроки дисквалификации. Плюс не забудем, что потребуются также внятные объяснения со стороны БФЛА, которая, как можно было заметить хотя бы по развитию дела Надежды Остапчук, затянувшегося на полтора года, обычно не торопится с оформлением решений.
Поэтому напрашивается вывод: не исключено, что в течение года-двух мы еще услышим о перераспределении медалей с упоминанием известных фамилий белорусских метателей.

Другая война

Отобрать медальку у одного, отдать другому, забрать снова… Мнения федераций национальных, международных, МОКа, ВАДА, CAS могут не совпадать, в результате чего наблюдаем, как имитация демократичности борьбы с допингом нивелирует ценность самой борьбы. Как и ценность спортивных наград и титулов.
Этот, с позволения сказать, цирк неплохо кормит квалифицированных адвокатов. Майк Морган, например, за время, прошедшее с его знакомства с белорусами, сумел создать свою юридическую компанию, специализирующуюся на судебных разбирательствах в спорте и раскинувшую свою сеть почти по всему миру.
Сегодня борьба с допингом — это не результат, а процесс, в котором задействовано много людей. Поэтому тем, кто не мыслит спорт без запрещенных веществ и методов, нет смысла мечтать, будто эта война в один прекрасный момент закончится. Она будет продолжаться. Стороны будут нести потери.
Но, видимо, моральный урон, наносимый разоблачениями конкретным атлетам, командам, странам, видам спорта, спустя какое-то время нивелируется, неестественно частое перераспределение медалей перестанет приносить желаемый эффект. Уже сейчас все больше проявляется роль других факторов. Например, учредители крупнейших соревнований начали пересматривать контракты с участниками, включая в них условие возврата призовых при возникновении допинг-случаев. Россиянка Лилия Шобухова, выигрывавшая Лондонский и Чикагский марафоны, уже находится в подвешенном состоянии: организаторы серии всемирных марафонов ждут только подтверждения ее дисквалификации — после истечения сроков возможных апелляций.
В этом же русле пошли подвижки в сфере спонсорства и предоставления поддержки, особенно после прошлогоднего признания Армстронга в употреблении допинга. Так, промоутерская компания “SCA Promotions” подала в суд Далласа иск с требованием взыскать с велосипедиста 12 миллионов долларов. Из них 9,5 миллиона — бонусы за победы в “Тур де Франс” 2002-2004 годов, которые получены Лэнсом от спонсоров, привлеченных “SCA Promotions”. Еще 2,5 миллиона были выплачены Армстронгу в качестве компенсации понесенных расходов. Американец пытался воззвать к помощи государства, подал апелляцию, чтобы блокировать рассмотрение дела. Однако в конце апреля апелляция была отклонена.
Кроме того, взыскать со спортсмена призовые в несколько миллионов долларов намерено правительство штата Южная Австралия, на территории которого он участвовал в гонках, а также Федерация велоспорта Франции. А правительство США хотело бы вернуть почти 30 миллионов, которые государственная почтовая служба потратила на команду “US Postal” и ее лидера Армстронга (сообщается, что потенциальные штрафы в этом случае могут превысить 100 миллионов). Вдобавок гонщик уже урегулировал вопросы с лондонской газетой “Sunday Times”, которая собиралась вменить ему иск на 1,5 миллиона, и страховой компанией из Небраски, чей иск был на сумму в 3 миллиона. Короче, доблестный когда-то Армстронг увяз сразу в нескольких юридических баталиях, поражение в которых грозит ему лишением состояния.
Видимо, только когда уличение в допинге будет неотвратимо оставлять бывшего чемпиона чуть ли не в одних кроссовках и без поддержки общества, борьба с применением запрещенных веществ и методов обретет перспективу.
Пока же… Заплатил — укололся — съел таблетку — пробежался — сдал пробу — пошел в суд — заплатил. Рециклинг! И в этом безотходном производстве каждый сам выбирает себе роль.