ЧМ-2014. Слово тренера. Глен Хэнлон: ЭКСКЬЮЗивное интервью

И в этом зазоре побеседовать с канадцем все же удалось. Фактически дежурное интервью, коим завершался любой чемпионат мира, на сей раз подвело итог не только под отдельно взятым турниром, но, как выяснилось, и под очередным этапом его сотрудничества с белорусской сборной.
Интервью получилось самым что ни на есть чемоданным — в воскресенье утром на лавочке у дома в двух шагах от “Минск-Арены” на улице Радужной, где неполный год квартировал Глен. Через полчаса по окончании разговора в компании верного напарника Эдуарда Занковца Хэнлон убыл в аэропорт. Что интересно: единственным условием встречи было “никаких разговоров о будущем — только о прошлом”. Тем неожиданнее были откровения заслуженного любимца белорусских болельщиков.

— Глен, помните, я спрашивал вас перед стартом чемпионата мира, чем вы прежде всего займетесь по его окончании для нашей сборной? Так чем занимались последние пару дней?
— Можно сказать, прощался с белорусским хоккеем, который я сейчас покидаю. У меня будет другая работа.

— То есть паковали чемоданы?
— (Смеется.) Это было не так сложно, багажа у меня совсем немного. Фактически две сумки — с зимними и летними вещами. Ну еще пара коробок — вот и все. Так что сборы долго не продлились, и время насладиться отдыхом в Минске имелось. Погуляли с Тоддом Вудкрофтом по центру Минска, поужинали в городе, пообщались с болельщиками. В общем, напоследок окунулся в атмосферу праздника.

— Покидаете нас с чувством удовлетворения от хорошо сделанной работы?
— Конечно, я удовлетворен. И не только своей работой, но и работой, которую проделала вся наша команда. Здесь имею в виду как игроков, так и персонал.

— Для вас это был четвертый “мир” в роли главного тренера сборной Беларуси, и еще однажды вы ассистировали Курту Фрэйзеру на чемпионате-2008 в Квебеке. Плюс год работы с национальной дружиной Словакии. Чем этот турнир выделяется в ряду прочих, кроме, понятно, домашнего статуса?
— Вот как раз последний фактор не стал бы вычеркивать, потому что в нем — вся суть. Атмосфера праздника была просто потрясающей. Аналог ему могу подобрать один — что творилось в Нью-Йорке в 1994 году во время финальной серии Кубка Стэнли с участием “Рейнджерс”, к которой я также имел отношение.

— Самый тяжелый для вас момент с 9 по 22 мая?
— 10 мая, за сутки до игры против Казахстана.

— Давило крупное поражение от США в день открытия чемпионата?
— Не в этом дело. 1:6, как уже заявлял в комментариях, было жестковато и не вполне соответствовало картине матча, потому что играли наши парни совсем неплохо. Проблема была в другом: Казахстан — наш сосед в рейтинге ИИХФ. Так что фактически по понятиям прежней формулы чемпионатов мира это был поединок “религейшена”. Отсюда — утроенное психологическое давление на команду. Но она с этим справилась, а победа дала возможность значительно раскрепоститься. Играть стало комфортнее.

— Признаться, ожидал, что упомянете и последнюю минуту поединка со сборной Латвии.
— Но не упомяну. На тот момент мы уже одержали три победы, настроение было на подъеме. Понятно, ставки в матче с латышами были высоки, выиграть очень хотелось. Но этому сопутствовало обычное волнение.

— Даже в пресловутом эпизоде с отмененной второй шайбой в наши ворота? Кстати, момент, который сводит с ума: и вы, и Тед Нолан, безусловно, специалисты. Но и по прошествии нескольких дней после игры ваши мнения о том эпизоде были прямо противоположными.
— Я потому и не спешил с выводами, спорами и комментариями: хотел досконально разобраться в эпизоде. Пересмотреть видео, еще раз свериться со всеми нюансами правил. Тед напирал на то, что Мейя непосредственно не мешал вратарю. Но по правилам он и не должен был контактировать с ним, а просто не имел права въезжать во вратарскую, заслонять обзор. Так что решение арбитров было абсолютно верным. Днем позже в матче, по-моему, Канады с Норвегией случился аналогичый эпизод, и шайбу также не засчитали.

— По правде говоря, мне обидно, что выступление Мезина на этом чемпионате ограничилось лишь одним матчем. А вам?
— Есть немного. С одной стороны. С другой — Андрею была доверена честь провести матч открытия. Один из самых сложных, когда команда находится под большим давлением, с которым Мезин обычно хорошо справляется. После Коваль отработал отменно два поединка. Ну а история накануне встречи с Финляндией уже известна: Виталий чувствовал себя не вполне здоровым, и первой кандидатурой на место в старте был опять-таки Андрей. Но он пожаловался на боль от недолеченной травмы. Играть не отказывался, но не был уверен, что сумеет провести поединок на сто процентов эффективно. Оставался Лаланд. У него дела пошли так здорово, что вряд ли кто-то упрекнет меня в том, что я и дальше сделал основную ставку на него.
Возвращаясь же к Мезину, не могу не отметить, что он в ходе чемпионата играл большую роль в команде и за пределами площадки. Здесь и его лидерские качества, и поддержка, которую он оказывал Ковалю и Лаланду, придавая им дополнительную уверенность.

— Журналисту свойственно во всем сомневаться. Очевидно, что и Лаланду, и Платту этот чемпионат удался, их вклад ощутим и очевиден. Но уверенности, что они будут охотно отзываться на вызовы в сборную и после домашнего “мира”, нет. Что думаете вы?
— Не думаю, что это станет проблемой. И вот почему. Я разговаривал с Кевином, и он признался, что этот чемпионат подарил ему лучшие моменты в хоккейной жизни. Ничего похожего он прежде не испытывал. Так что, уверен, если этому не будет препятствовать занятость в клубе, за новыми приездами в сборную дело не встанет. Конечно, не могу этого гарантировать, но мое мнение таково.
То же касается и Джеффа. И он, и Кевин уже почувствовали себя частью этой команды и этой страны. Их любят фанаты, и парни готовы играть для них.

— Припомните, когда и почему были наиболее злы за последние две недели?
— Хм… Таким злым, чтобы прямо “Х-р-р-р-р” (изображает свирепое лицо), наверное, и не был. Хотя один момент меня действительно здорово задел — когда на одной из пресс-конференций российский журналист стал рассуждать о бойцовских качествах Калюжного в негативном ключе. Вопрос был задан несколько раз в разных вариациях и, как мне показалось, в довольно провокационном стиле.

— Ну а “слив” швейцарского таблоида “Blick” на предмет того, что вы — преемник Симпсона у руля сборной Швейцарии, здорово разозлил?
— Не слишком. Злиться по следам каждой неприятной мне газетной статьи означало бы попусту расплескивать эмоции — слишком расточительно.
При этом стараюсь читать все заметки, так или иначе касающиеся меня и команды, с которой работаю. Здесь я отличаюсь от многих коллег, которые к такому мониторингу принципиально равнодушны. Я считаю, что должен быть всегда и абсолютно в курсе всего.
Поэтому, например, критика “почему Лаланд, а не Мильчаков” накануне чемпионата тоже не прошла мимо. Всегда уважительно относился к чужому мнению и оставлял людям на него право, даже если оно шло вразрез с моим. Вы, надеюсь, тоже не ненавидели меня за упрямство в этом вопросе. Заодно подбадривал Кевина: мол, что бы ни писали, я в тебя верю. Не думай ни о чем, кроме игры.

На этом наш разговор был прерван появлением у нашей лавочки соседки Хэнлона по дому. Солидная дама не скрывала чувств: “Я хоть и не спортсменка, а музыкант, но за хоккеем слежу. Восхищаюсь вами и люблю. Спасибо огромное за команду!” Далее последовал крепкий благодарственный поцелуй.
Чуть придя в себя от такого неожиданного проявления народной любви, Глен не сразу смог вернуться в канву прерванного на полуслове разговора:

— Вот поэтому мне и тяжело уезжать. Похожая ситуация произошла буквально вчера, когда выбрался к банкомату. Подошел человек, даже отдаленно не напоминающий хоккейного фаната в классическом понимании образа. Но было явно видно, насколько для него важно это седьмое место, как он горд за страну! Это всегда очень приятно видеть. И очень печально с этим расставаться.

— Парадокс: по личным ощущениям одни из наших лучших игр на чемпионате — те, в которых уступили. Имею в виду поединки против России и Швеции.
— Насчет встречи с Россией не поддержу. Это было классическое соло наших вратарей вроде тех случаев, когда Мезин делал по 35 сэйвов за матч, становясь его звездой. А вот насчет Швеции совершенно согласен: мы действительно провели отличный поединок, в котором уступить могли с той же вероятностью, что и одержать верх.

— Не хватило Грабовского?
— Ответить однозначно утвердительно означало бы высказать неуважение к двадцати его партнерам. Хотя Майкла, конечно, не хватало. Он классный форвард, который всегда работает в плюс любой команде.

— Уж сколько лет хоккейная общественность бьется над вопросом, в чем секрет Хэнлона. Взять этот чемпионат: состав на нем был очень похож на тот, что имел под ружьем два года назад Хейккиля. Но в Хельсинки тогда мы едва разминулись с вылетом из элиты. Сейчас по традиции вышли с вами во главе в плей-офф…
— Не знаю, Слава, не знаю… Но все же попробую ответить. Думаю, дело не только во мне. У нас в штабе всегда подбиралась классная команда профессионалов и единомышленников: Занковец, Микульчик, Слава Гусов, Тодд — все работали, как единое целое. Что до игроков, то, кажется, я всегда умел быть с ними на одной волне, в абсолютном контакте. Видимо, фактор моей личности тоже срабатывал и в прошлом, и сейчас.
Наконец, чемпионат мира — это такой турнир, где очень высоки риски, но при этом щедро и вознаграждение за готовность на него идти. Один гол может решить судьбу. Возьмите пример той же Латвии: фактически от итогового одиннадцатого места до места в восьмерке, а то и в пятерке латвийцев отделили 30 секунд и судейская внимательность.

— Уверен, что при встречах с болельщиками в последние дни каждый второй задавал вопрос: “Глен, вы останетесь?” Что отвечали?
— Как раз нет, так подробно мы не разговаривали. Как правило, меня просто благодарили за результат нашей команды. У меня все здесь было прекрасно, абсолютно всем доволен. Отличная команда, фантастический чемпионат. Но единственное, чего мне не хватает — это же и самое главное в жизни. Вы знаете, как важен для меня мой сын, а он растет без меня. Да, он приезжал ко мне в Минск, навещал, но это не то. Надеюсь, вы понимаете, о чем сейчас речь. Сюда моя семья переехать не может, значит, нам нужно поехать куда-нибудь, где мы сможем объединиться. Это абсолютно единственная причина, по которой покидаю Беларусь.

— Не тяжело ли было досрочно расторгать контракт, заключенный, если не ошибаюсь, по системе “два плюс один”?
— Никаких проблем. О своем намерении уйти поставил федерацию хоккея в известность заранее, еще в апреле. Мы договорились обо всем. И уже тогда искал место, где я мог бы работать по-английски и где мой сын чувствовал бы себя комфортно.

— Могу предположить, что попытки удержать вас все же предпринимались. Не исключаю, что и на высшем государственном уровне.
— Если вы о президенте страны, то с ним я общался только дважды — в 2005-м примерно через неделю после моего первого прихода в белорусскую сборную, и в самом начале нынешнего чемпионата, когда он посетил раздевалку нашей команды. После контактировал с советником Александра Лукашенко по вопросам спорта Максимом Рыженковым. Думаю, он или уже высказался в прессе, или выскажется по этому поводу в ближайшее время. Попыток удержать меня не было, но это в любом случае было бесполезно. И сумма контракта не играла абсолютно никакой роли. Дело, поверьте, не в деньгах.

— Уходя из нашей сборной первый раз, вы порекомендовали преемника — Курта Фрэйзера. Сейчас нет таких намерений?
— Нет. Но могу обрисовать примерный портрет того, кого вижу на этом посту после себя. У него должен быть хороший контроль не только над национальной, но и над молодежной и юношеской сборными. Он должен быть активно вовлечен в дела федерации. И еще очень желательно владеть русским языком. Наконец, наладить контакт с сетью молодых тренеров.

— Когда и где с вами можно будет встретиться в следующий раз?
— Ха!.. Будете в Канаде — выходите на связь. Буду искренне рад видеть.

— Жаль, обещанным мною пивом угостить так и не удалось.
— О, это не проблема! Уверен, что ни вы, ни я в скором времени не прекратим его пить. Так что возможность еще представится. Не последний день живем.

Полчаса времени в преддорожном цейтноте — шикарный подарок, сделанный Хэнлоном на прощание. Через пару часов после того как мой диктофон был выключен, канадец улетел. И в отличие от сказочного Карлсона не обещал вернуться. Хотя пути господни неисповедимы, и в одну реку, как доказал Глен, все же можно успешно входить несколько раз. Но в любом случае после себя он оставит в Беларуси добрую память. И тех, кто его “ненавидит”, полагаю, едва ли наберется и десяток на всю страну. Если и столько наберется.

Редакция выражает благодарность ФХРБ и лично Владимиру Сафонову и Егору Голованеву за содействие, оказанное при подготовке интервью.