ЧМ-2014. Ладный Лаланд. Американские горки белорусского канадца

Начав турнир в глубоком запасе, Лаланд постепенно выдвинулся на роль основного голкипера команды и здорово выручил ее во многих матчах. Сейчас мировое первенство окончено, и в понедельник Кевин улетел на родину. А до этого успел дать интервью корреспонденту “ПБ”.

— Что сейчас чувствуешь?
— Первые пару дней после четвертьфинала было тяжело. Ощущалось разочарование, ведь могли одолеть шведов. Все ребята выложились на сто процентов. Но чего-то не хватило. А теперь страсти немного улеглись. Пришло осознание, что можем гордиться выступлением.

— Чемпионат отнял много сил?
— Да. Тем более он был сродни американским горкам. На первые матчи меня вообще не заявляли. Но все быстро изменилось, и я стал регулярно играть. За это время испытал много разных эмоций — хороших и не очень. Здорово, что рядом находились мама с братом. С ними можно было всегда поделиться, отвести душу.

— На полуфиналы и финал ты ходил на “Минск-Арену”?
— Нет. Мне эти матчи уже были не особо интересны.

— Глен Хэнлон говорил, что попадание в восьмерку станет для сборной чем-то вроде золота. Согласен?
— Седьмое место — отличное достижение, которым можно гордиться. Тем более три года подряд команда финишировала 14-й, едва спасаясь от вылета. А сейчас на равных сражалась с сильнейшими сборными мира. Только в стартовом поединке с США возникло много проблем, и мы крупно уступили. А так даже россиянам дали бой, проиграли минимально. Четвертьфинал — прекрасный результат, однако всегда хочется большего. Сейчас есть ощущение, что мы могли пройти и дальше, завоевать медаль.

— То есть седьмая позиция — не предел?
— Надеюсь, команда способна на большее. Ты ведь не начинаешь турнир, думая о седьмом месте. Если не нацеливаться на первую строку, то никогда на ней и не окажешься. Но все равно сделали большой шаг вперед. Дома, в присутствии родных болельщиков, играть было весело. Хотя чувствовали повышенную ответственность. Фаны очень надеялись на нас. А показанный результат — это то, на что можно опираться в будущем.

— Ты впервые выступал за сборную на мировом первенстве. Что было в новинку?
— Непривычно надевать форму национальной команды, а не клуба. Нас поддерживала страна, так что давления было больше. Но это хорошее давление.

— Как вас с Джеффом Платтом приняли в коллективе?
— Все отлично с нами общались. Никто не сказал ни одного плохого слова. Кстати, в команде ведь не только у нас с Джеффом по два гражданства. У многих и белорусские, и российские паспорта. Поэтому не было ощущения, что мы сильно отличаемся от партнеров. Очень хотели выступать за сборную. Я и особенно Джефф провели в Беларуси много лет. Для нас игра за национальную команду — способ отблагодарить болельщиков.

— Кто из партнеров больше всего помог освоиться?
— Кого-то выделить сложно. Все понемногу. Проще всего с теми, кто говорит по-английски. И со старыми знакомыми по “Динамо”. Здорово помог Хэнлон. Он уже раньше работал со сборной и дал несколько советов, как лучше адаптироваться. Чувствовал поддержку и со стороны помощников Глена. В общем, было очень легко.

— За эти пару недель ты лучше выучил русский?
— Ха, у меня было четыре года, чтобы освоить язык. Две недели ничего не решат. Интервью на русском вам не дал бы — словарного запаса не хватит. Но знаю достаточно, чтобы объясниться в ресторане, вызвать такси, поздороваться с людьми, пожелать хорошего дня. Если бы в Минске вообще никто не знал английского, я не пропал бы.

— У нас многие негативно относятся к натурализации легионеров. Это не мешало?
— Нет. У каждого свое мнение. Если кто-то считает так — ради бога. Играю только для тех, кто хочет видеть меня в сборной. А взгляды скептиков оказали на меня ноль влияния.

— Многие считали, что в заявке на чемпионат мира, помимо Мезина с Ковалем, должен быть Мильчаков…
— Скажу то же самое: каждый волен думать, как ему угодно.

— Как складывались отношения с конкурентами?
— Отлично. С Мезиным хорошо знакомы по “Динамо”. И Коваль — очень легкий человек в общении. Виталий всегда поддерживал, радовался за меня. Никаких проблем.

— Глен — не только канадец, но и бывший вратарь. Это тебе помогало?
— Думаю, да. Хэнлон вообще всегда готов к общению. Дверь его кабинета постоянно открыта. Глен меня поддерживал, с самого начала хотел, чтобы я стал частью его программы. Многим обязан тренеру — он в меня верил, что очень важно.

— Когда ты узнал, что включен в заявку сборной?
— Точную дату не вспомню. После окончания сезона в “Динамо” я отправился в Канаду. Хотел побыть с родными, восстановить силы. Но Глен позвонил и выразил желание, чтобы я вернулся в Минск. После этого не было сомнений: на меня рассчитывают.

— Хотя наверняка ты не предполагал, что проведешь на чемпионате пять встреч.
— Поначалу — нет. У Коваля и Мезина очень большой международный опыт. Они много лет защищали цвета Беларуси на чемпионатах мира. Отношусь к коллегам с огромным уважением. И если бы не довелось выйти на лед, просто учился бы у них.

— Однако третий вратарь вдруг стал первым. Как в сказке?
— Да… Надо быть готовым к тому, что ты понадобишься! Ситуация может измениться очень быстро. В среду вечером думал, что вообще не попаду в заявку на матч с Финляндией. А в четверг утром узнал: выхожу с первых минут.

— Психологически тебе было явно легче, чем в “Динамо”.
— Однозначно! Глен с самого начала показывал, что верит в меня. В клубе такого не чувствовал — там меня даже не заявляли на матчи. Если бы не травма Хаугена, в прошлом сезоне, наверное, вообще не сыграл бы. Конечно, все решал Покович, и ничего не поделаешь. В общем, рад оказаться в сборной, окунуться в другую атмосферу.

— Матчи с Германией и Россией ты начал на скамейке. Сложно потом входить в игру?
— Немного да. Когда сидишь на лавке, мышцы не разогреты, голова тоже не работает на все сто. А ведь эти поединки были очень важны. Особенно с немцами: не победи мы их, едва ли попали бы в восьмерку. Так что испытал стресс. Но все равно чувствовал, что готов к бою, — хотел выложиться на сто процентов.

— А какая игра далась труднее всего?
— Конечно же, с Латвией. Хэнлон сказал за день до нее, что буду защищать ворота. Слишком многое стояло на кону: уступи мы в этой встрече, требовалась бы победа над Россией. А это тяжело. Однако одолели латвийцев, и эмоции просто захлестывали. Это самый тяжелый поединок, но и самый счастливый. Такой радости в карьере не было еще никогда!

— Много споров вызвала незасчитанная шайба Даугавиньша. Ты даже выложил в “твиттере” фото, доказывающее, что Мейя нарушал правила…
— Потом посмотрел видео — арбитр был совершенно прав, не засчитав гол. Все видно очень четко. Кстати, в ходе матча говорил с судьей, обращал его внимание, что соперники постоянно оказываются в площади моих ворот. Просил следить за тем, чтобы они мне не мешали. Да, латвийцы негодовали из-за того, что шайбу не засчитали. Но есть правила ИИХФ, в которых все прописано черным по белому.

— В тот вечер Владимир Денисов отдал тебе приз лучшего игрока встречи. Что он сказал при этом?
— Ха! “Не будь глупым, бери его”. Но потом, уже в раздевалке, я вернул награду Вове. Он ее заслужил. Да и вообще, нашим ребятам можно было давать хоть двадцать таких призов. Буквально каждому!

— Могли одолеть шведов?
— Уверен на все сто, что да. В первом периоде соперник удивил — классная, сильная команда. Но потом мы прибавили.

— Хэнлон сказал, что в перерыве накричал на игроков…
— Он сказал, чтобы мы проснулись. А то отнеслись к шведам с чрезмерным уважением. Давали им беспрепятственно распоряжаться шайбой, зарабатывали ненужные удаления. Были не похожи на себя, нервничали. Но Глен пришел в раздевалку и дал четкий “месседж”. Команда прибавила, на второй перерыв ушла при счете 2:2. Чуть больше везения, один отскок — и покинули бы лед победителями.

— Чувствуешь себя виновным в пропущенных в четвертьфинале шайбах?
— Еще не смотрел видео. Но всегда в таких случаях есть ощущение: что-то следовало сделать иначе. Хотя первых два раза шведы отличились в большинстве. А третья шайба… Наверное, в чем-то ошибся. Готовился к броску соперника, но тот не спешил, объехал ворота — и я недостаточно быстро отреагировал.

— После матча Угаров плакал в микст-зоне, Калюжный и братья Костицыны вообще не стали общаться с журналистами. Какая атмосфера царила в раздевалке?
— Все были расстроены, ведь могли выйти в полуфинал. Тяжело так заканчивать турнир. Поэтому ребятам пришлось трудно. Особенно тем, кто десять лет выступал за команду. Может, им уже не представится такой шанс.

— Как тебе организация первенства?
— Мне не с чем сравнивать. Но то, что видел, — топ-класс. Говорил с ребятами из других сборных, например, с Хаугеном. Ларс сказал, что на “Чижовка-Арене” все тоже было супер. Трибуны везде полны — кажется, минский турнир установил рекорд по посещаемости? И в городе, видел, везде проходили вечеринки, люди в хорошем настроении. Невероятно!

— Назови трех лучших хоккеистов сборной Беларуси на турнире.
— Фаны! В моем списке болельщик номер один, номер два и номер три. Без них мы точно не добились бы такого результата.

— То есть в Чехии-2015 выход в четвертьфинал нам не светит?
— На этом чемпионате мы научились побеждать, даже уступая по ходу матчей. Или удерживать перевес, как в игре с Латвией. Команда показала характер, набралась положительного опыта. Он должен помочь в будущем. Глен проделал хорошую работу, и его ассистенты тоже. Но на лед выходим мы, игроки. Если в сборную в Праге приедет такой же состав, будет даже не столь важно, кто окажется у руля.

— Почти одновременно со сборной Беларуси из чемпионата вылетели канадцы. Это стало дополнительным огорчением?
— У них хорошая команда, и я надеялся, что она возьмет золото. Признаюсь, тайным желанием было сразиться с канадцами — это стало бы чем-то особенным. Увы, не получилось. Читал, “Кленовые листья” пятый год подряд уступают в четвертьфинале. Что ж, финны тоже хороши. А в составе канадцев, кстати, у меня есть приятель — Эрик Гудбрансон. Защитник “Флориды” участвует в благотворительных мероприятиях, которые я организую летом. Правда, в Минске с ним так и не нашли времени увидеться.

— Есть ли шанс, что ты останешься в “Динамо”?
— Все возможно. Но два последних сезона в Минске выдались тяжелыми. Было ощущение, что мог дать команде больше. Такое случается. Если уйду из “Динамо”, то в любом случае сохраню наилучшие воспоминания.

— Матчи чемпионата мира смотрели многочисленные скауты. Ты “засветился” — может, ждешь приглашения из НХЛ?
— Ничего не знаю: кто приезжал в Минск, кто наблюдал за моей игрой… Напрямую никто не обращался. Искать варианты — это работа агента.

— Но, если уедешь, продолжишь выступать за сборную?
— Если еще позовут… Не знаю. Многое зависит от того, кто будет тренером, захочет ли он видеть меня в составе? Важны и другие обстоятельства. Я же не знаю, в каком клубе окажусь.

— Ты сказал, что мама с братом приезжали на чемпионат. Как им в Минске?
— О, они отлично провели время. Родные были рады видеть, что я играю. Хотя если бы даже сидел на скамейке, ничего страшного. Поездка в Беларусь стала подарком младшему брату на день рождения, который он отпраздновал еще в марте. Родные в Минске не скучали: участвовали в разных мероприятиях в фан-зонах, накупили сувениров, маек…

— Твои ближайшие планы?
— Сейчас еду в Канаду, отдохну. Через месяц отправимся с семьей на недельку в Коста-Рику. А пока буду готовиться к благотворительной акции, намеченной на 23 июня. Она требует много сил и энергии. Организуем хоккейный матч с участием игроков НХЛ, КХЛ, европейских клубов. Выручка пойдет в фонд помощи больным детям. Деньги будут потрачены на то, чтобы помочь ребятишкам исполнить их самые заветные желания — например, встретиться с какой-то знаменитостью…

— Динамовцы в этих матчах участвуют?
— В прошлые годы пытался пригласить Шарля Лингле, Даниэля Корсо, других приятелей, которые живут неподалеку. Но не получалось: у каждого свой график, и не всегда ребята в это время в Канаде.