ЧМ-2014. С места события. Союз мяча и карнавала. Здравствуй, чужая, милая

Трансляции футбольного чемпионата мира будут смотреть эскимосы Аляски и новозеландские маори, тибетские праведники и рецидивисты тюрьмы “Синг-Синг”, арабские шейхи и боевики Донецкой Народной Республики. Смотреть будет весь мир. Земной шарик закрутится — и мы будем крутиться с ним. Два корреспондента “ПБ” со вчерашнего утра топчут бразильскую землю, дышат бразильским воздухом, приглядываются к бразильским гражданам, вслушиваются в бразильские ритмы… И, разумеется, рисуют картинки с натуры, чтобы благодарной белорусской публике было легче коротать время между финальными и стартовыми свистками.
Сегодня коротаем время в Сан-Паулу. До матча открытия Бразилия — Хорватия остаются считанные часы.

“ТАМ”, за облаками

“Па-ап, а кто клуче — Меффи или Лонавду?” — “Месси, сынок…” — “А Коковин Бевьгии забьет?” — “Забьет.” — “А Капевво веально вучший твенел мила?” — “Лучший”. Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха… На дитяти младшего школьного возраста хорошенько отдохнул циничный русский логопед, но от этого диалог еще милее. Потому что происходит он в ночном небе над Атлантикой, в пузатом самолете “B-777” бразильской авиакомпании “TAM Airlines” — плотно заполненный борт таранит пространство и время, неся четыреста человек туда, где скоро карнавал.
Оно, конечно, романтика и все такое. Но вообще кочумать двенадцать часов в узком кресле — удовольствие с префиксом “садомазо”. Какой-то остроумный литератор когда-то написал: “Полет первым классом — это героин путешественника”. Полет экономом через океан с упирающимися в переднее кресло коленями — это не героин, а сплошная ломка. Особенно если перед трансатлантическим марш-броском у тебя были еще железнодорожный переезд из Минска в Вильнюс и трехчасовой перелет в дождливый Париж.
Вот Илье хорошо. В зале прилета аэропорта “Гуарульос” он появился вчера утром бодрячком и с американской улыбкой. Рейс из Нью-Йорка в Сан-Паулу был беспересадочным, дорога прошла штатно, на ужин давали “пластмассовую курицу с какой-то херней”. “Хау ду ю ду?!” — нарываясь на рифму, сиятельно говорит Илья Владимирович Куницкий и протягивает руку. Мой бразильский компаньон и соавтор. На стыке веков студентом писавший в “ПБ” про минское “Торпедо” и “Спартак-Кондитер”, а последний десяток лет проживающий в Штатах, в позорном далеке от большого белорусского спорта.
Прав Слава Федоренков, утверждая, что бывших прессболовцев не бывает. Три месяца назад Илья мгновенно откликнулся на мой полусерьезный “фэйсбучный” призыв смотаться на месяцок в Бразилию, отложил на это святое дело кругленькую сумму честно заработанных денег — и вот он уже здесь, в стране диких обезьян. Человек, не потерявший за годы ни журналистской хватки, ни белорусского паспорта.
За стеклом “Гуарульоса” лениво восходит солнце, в зале прилета море людей, со стен на нас смотрят улыбающиеся “Меффи” и “Лонавду” — кажется, жизнь налаживается и дает добрые обещания. Определенно “Капевво — вучший твенел мила”.
Именно здесь, с первых шагов по чужой, но милой бразильской земле и начинается мундиаль для любого новоприбывшего.
Возле окошек паспортного контроля суетятся волонтеры-ребятишки. Они проводят соцопрос, задавая окружающим “интуристам” ровно два могучих вопроса: “Из какой страны вы прибыли?” и “Является ли целью вашего приезда чемпионат мира?” Разумеется, о Беларуси они знают примерно столько же, сколько знал тургеневский дворник Герасим о смартфонах пятого поколения. “Bi-du-ruf” — с извиняющимся видом дает мне на контроль свою запись девчушка раскосых азиатских кровей. Важно киваю — пусть будет “Biduruf”. Идущие следом голландцы, все в оранжевом, один в парике, разводят энтузиастку того лучше. “Кубок мира? А что это? Нет, мы к вам по другим делам…” Ржут.
А в зале прибытия уже она — фан-зона. Импровизированная, конечно, но это не меняет дела. Мексиканцы в огромных, метр в диаметре, сомбреро, задевая посторонних, поют что-то свое, мексиканское. Швейцарцы негромко, но гордо носят на спинах толстый белый крест. Крикливо ведут себя пока штучные англичане, бесконечно гогочут чилийцы, мелькают русские ушанки и буденовки. “Ну че, братан, айда на город?!” Вот и я предлагаю Илье — айда…

Две стороны и дали

Первый, очень беглый, взгляд на сегодняшний футбольный Сан- Паулу заставляет рваться душу. С одной стороны — каждый угол спешит засвидетельствовать благоговение перед надвигающимся чемпионатом. Везде флаги, везде граффити, везде инсталляции-иллюминации — словом, центр города украшен во все футбольное, как новогодняя елка. Вдоль дороги из аэропорта вместо мертвых с косами — бесконечные изображения игроков “селесао”. Над тротуарами свисают с балконов бразильские флаги, большие и маленькие. Сувенирные лавки ломятся от футбольной продукции, как закрома кулака Скороходова от хлеба.
С другой стороны, мундиальная “галантерея” не в силах скрыть истинное лицо Сан-Паулу. Доминирующий цвет самого крупного города южного полушария — серый. Пятьдесят оттенков серого — это полицейские на каждом углу, мрачные деклассированные элементы в парке возле площади Республики, бомжи, спящие прямо на скамейках, укрывшись истрепанными, грязнющими одеялами…
“Поздно вечером здесь по улицам лучше не гулять…” — наливая кофе, честно предупреждает добрая женщина Луиза, наша квартирная хозяйка, колоритная сеньора средних лет. Чем это чревато — объясняет жестикуляцией, не требующей перевода. Ну вот — и это не какие-то городские дали-окраины, а самое сердце мегаполиса. Что ж там в фавелах происходит с наступлением темноты — в легендарных бразильских трущобах, где ветхие жилища городской бедноты? На этот вопрос Луиза отвечает воробьяниновским размахиванием рук. Городской шум за окном в это время пронзает полицейская сирена.
Но главное, конечно, в другом. В том, что Сан-Паулу сегодня готов к чемпионату примерно настолько, насколько готов к экзамену студент, гулявший от сессии до сессии, а за учебники засевший лишь накануне урочного дня. Сколько лет назад крупнейшая страна латинского мира получила мандат на чемпионат, дала гору розовых обещаний, взяла гору повышенных обязательств, однако за прошедшее с той поры время гора очень медленно двигалась к Магомету, а палец о палец ударялся плохо и невпопад.
Об этом сегодня обильно пишет пресса — поминает множественную бесхозяйственность, системную безответственность и вопиющее несоблюдение сроков. Говорят, конечно, и о вечном — о коррупции, которая съедает все плохо лежащее, прямо как в России. Впрочем, неоднократно высмеянные олимпийские Сочи по сравнению с нынешними спортивными видами Сан-Паулу смотрятся образцом благочестия и экономической расчетливости. Потому что здесь даже “Арена Коринтианс” — этот стеклобетонный смысл бытия, стадион, который притянет сегодня взоры сотен миллионов людей — и та пока отчаянно сыровата. Как недожаренный стейк или недопеченное яблоко. Как шашлык, с которого капает. Крышу над полем так и не соорудили — и теперь не понятно когда соорудят. Торцевые трибуны-времянки — те самые, за счет которых вместимость довели до 68 тысяч, построили только “в общих чертах”. На северную сторону, например, еще ни разу не запускали людей. Слабонервные крестятся: выдержит ли наплыв болельщиков этот наспех слепленный новодел…
Ну и средняя температура по больнице недалека от сан-пауловской. “Мебеля” на бразильских стадионах расставлены еще не повсеместно. Беспроводного интернета нет, а кое-где и не предвидится. Прославившие Сочи спаренные унитазы для мутантов с двумя задницами нашли свое фаянсовое воплощение и здесь, на мундиале.
Мы думали, что среди всех “авосей” русское — самое отважное, а, оказывается, есть “авось” бразильское — и оно поистине гениально.

Люди добрые

Вчера мы ехали в опрятном метрополитене за аккредитацией — ехали и радовались. Потому что путешествие по многомиллионному городу могло быть не столь легким, быстрым и приятным. Еще накануне работники подземки бастовали, требуя улучшения зарплаты. Если бы они продолжили в том же духе и парализовали железку, то Сан-Паулу немедленно встал бы колом. Только подземка и держит его в тонусе — многомиллионный пыльный городище, раскинувшийся на полторы тысячи квадратных километров, бьющий в глаз контрастами биндюжных фавел, элитных небоскребов и типовых застроек а-ля Каменная Горка. Бразилию последние пару лет в принципе трясет от мундиаля. По городам и весям то и дело прокатываются бунты недовольных, несогласных и обездоленных, но про то, как в отдельно взятой стране сквозь футбольные ворота вылезают социальные проблемы, мы постараемся рассказать в другой главе. На сегодня негатива хватит. Заканчивать необходимо на победной оптимистической волне.
Да, Сан-Паулу — это не Рио-де- Жанейро с его карнавалом, ласковыми пляжами и статуей Христа. Да, этот город, не имеющий выхода к океану, много проще, суровей и угрюмей. Но атмосферу вокруг делают не каменные кварталы, а живые люди, и бразильцы в целом — замечательный народ. Дорогу к стадиону на станции метро “Corinthians Itaquera” нам гостеприимно показывали три “паулисты” (так зовут жителей штата Сан-Паулу). Темнокожий подросток с немыслимой прической, почтенная донна с авоськами и средних лет усач в футболке с надписью “Bebeto”.
Бог знает, как будет завтра, но сегодня Бразилия добра, радушна и доверчива. Местные люди отзывчивы и любезны. Волонтеры готовы выполнить любую просьбу. Полицейские улыбаются из-под черных козырьков. Как сказал бы Давид Маркович Гоцман, все вежливые до поносу. Все так и дышит теплой бразильской зимой. Дышит праздником, который, несмотря ни на что, состоится. Потому что нет в мире силы, способной остановить полет мяча в “девятку”. Такие удары не берутся — это скажет вам любой бразилец.