Белорусский характер. Станислав Драгун: хотел бы спросить у Роналду...

— Ничего не изменилось в жизни очередного поколения белорусских спортсменов…
— Это точно. Приезжаешь на неделю в Минск, и надо все успеть. Наводишь минимальные справки о преподавателе, чтобы знать, на что давить — обаяние включать или искать другие пути.

— Обаяние, разумеется, оставляешь для женского пола.
— Само собой. Но с женщинами тяжело договориться, они все в возрасте и повидали много таких, как я — давящих на жалость. С мужиками проще — они, как правило, сразу узнают, и потому проблем гораздо меньше.
Труднее всего, конечно, когда человек не любит футболистов и хоккеистов. Но тогда просишь, чтобы дали задание, и стараешься выполнить его любой ценой.

— Самым трудным предметом стал…
— …белорусский язык. Преподаватель столько обо мне рассказал, что я сразу понял: будет сложно. Но выхода не было, мне же уезжать в Самару… Конечно, реферат я писал не сам, но, если опустить некоторые незначительные подробности, все получилось как нельзя лучше.

— Какой предмет тебе интересен больше всего?
— Анатомия. Преподавательница попросила рассказать все, что знаю, о мышцах. Но экзаменовали меня две назначенные ею девчонки. Вначале обрадовался, предположив, что легко найду общий язык, но когда они начали гонять по всему материалу… Короче говоря, девчонки работали на совесть.

— Из какого они вида спорта?
— Не спросил, но попотеть меня заставили.

— Видишь, футболистов не любят не только преподаватели.
— Ну, может, завидуют.

— А чему завидовать-то? Результата нет, деньги разве что зарабатываете хорошие.
— Зато на нас люди ходят. Взять тяжелую атлетику или какой-нибудь другой малопопулярный вид спорта — понятно, почему они косо смотрят на нашего брата.

— Прочитал этот абзац Андрей Арямнов и задумался…
— Ничего не имею против тяжелоатлетов и, в частности, Арямнова — хорошего парня и талантливого спортсмена. Но ему надо доказывать свою правоту делом, потому что его последний успех был как-то слишком уж давно…

— Следишь за его карьерой?
— Прессу читаю регулярно. Человек выиграл Олимпиаду в 20 лет, от этого кому хочешь крышу снесет. Тем более в нашей стране, где олимпийских чемпионов холят и лелеют. Все было в его руках…

— То есть можешь дать ему правильный совет.
— Хм, не думаю, что он в нем нуждается. Наверняка есть люди, чьи слова значат для него гораздо больше. Уверен, они приложили много усилий, чтобы Андрей изменился. Судя по той же прессе, он стал опытнее, серьезнее, прошел через все эти медные трубы и теперь постарается не повторять старых ошибок.

— У тебя много людей, к мнению которых всегда будешь прислушиваться?
— Родители, жена, брат, пару друзей. Если брать футбол, то, когда был молодой, встал вопрос, куда переходить. Пошел к Роме Василюку… В минском “Динамо” советовался с Сергеем Павлюковичем, в Самаре часто консультируюсь с Серегой Корниленко, он тоже плохого не посоветует.

— Самара тебя не удивила какой-то особенной российской ментальностью?
— Да нет, мы же все славяне, разве что белорусы, как мне кажется, добрее.
На одном из газетных форумов прочитал о недовольстве тем, что белорусы слишком активно поддерживали россиян во время проведения чемпионата мира по хоккею. А почему и нет, у нас союзное государство, мы — братские народы.

— Многим твоим соотечественникам не нравится, что нас они считают младшими братьями.
— Это российский шовинизм, к которому мы уже привыкли. Я и сам сталкивался с людьми, считающими, что белорусы должны играть за мешок картошки. Но не относился бы к таким вещам серьезно — в конце концов, мы знаем русских лучше, чем другие. Мы считаемся лучшими их друзьями, а это значит, что на какие-то моменты можно закрыть глаза. Друзья же не могут быть без недостатков, верно?

— Давай тогда о белорусах. Что скажешь о нашем национальном характере применительно к футболу?
— Наверное, это понятие сугубо индивидуальное, но, кажется, в нем все же заложено свойство биться до конца. Да, мы не распеваем гимны перед матчем, не даем эмоциональных интервью, но не могу сказать, чтобы кто-то из белорусов, выступающих в российской премьер-лиге, играл вполсилы.

— С такими бойцами по идее мы должны попадать в финал каждого чемпионата мира и Европы.
— Ну, здесь не только биться надо, но и играть в футбол. Тяжело, когда против тебя выходят такие мастера, как испанцы. Как бы грустно это ни звучало, но реальность такова, что на сегодня они сильнее нас.
Методики, которыми испанцы пользуются давным-давно, у нас появились только в последнее время. Да и костяк сборной наигран, вместе с детства тренируются. Мы, по сути, тоже, но здесь опять все упирается в счастливое футбольное детство.
Глеб на асфальте вырос, и я не уверен, что Иньеста смог бы повторить его путь, оказавшись в подобных условиях. Там делают все, чтобы раскрыть потенциал юного футболиста, а у нас надо бороться с трудностями.

— Считается, если у игрока материальный вопрос решен, то стараться в играх за сборную он не будет. Приедет, уладит домашние вопросы и отыграет в свою силу, но умирать на поле точно не станет.
— Любите вы это слово — умирать… Футбол — это не только намотанные километры и морально-волевой настрой. Хотя с последним у нас никаких проблем, и деньги, поверь, не являются определяющим фактором. Каждый мечтает оставить свое имя в истории футбола.
Нам очень хочется что-то выиграть ничуть не меньше, чем нашим болельщикам. Если не ставишь перед собой максимальных задач, зачем тогда вообще чем-то заниматься?
Сейчас надо показывать все, что можешь. Постоянно об этом думаю. Иногда бежишь, и уже нет сил, хочется дать себе поблажку. Тем более что никто этого не заметит. Но если сделаешь так один раз, другой, то потом это превратится в систему, и о своих мечтах можно рассказывать разве что в интервью.

— В “Крыльях” есть какой-то харизматический лидер, который помогал бы всем бегать?
— Когда Веремко стоял в воротах, это был он. Все понимали, что Серега кричит, потому что переживает за результат. Думаю, в каждой команде должен быть такой вот “пихальщик”, который будет гнать вперед и следить, чтобы никто не расслаблялся.

— У Стаса Драгуна есть человек, который может позвонить после матча и обсудить его игру?
— Скорее, нет, чем да. Но когда встречаюсь с Анатолием Ивановичем Юревичем, он указывает на ошибки, которые переходят из игры в игру. Стараюсь от них избавиться. Однако все равно тяжело. Когда тренировался под руководством Анатолия Ивановича, он каждый день вдалбливал это в голову, и я постоянно об этом помнил. А когда встречаемся раз в три месяца, то эффект, конечно, уже не тот. Что-то забываю и вновь наступаю на старые грабли.

— Хэнлон сказал, что у нас любят кричать на юных спортсменов. В отличие от европейцев и американцев, которые не забывают похвалить ребенка за удачно выполненное действие.
— Все-таки наша ментальность другая. Да, похвала тоже нужна, но одними увещеваниями многого не добьешься. Мне кажется, ребенок просто сядет такому тренеру на шею.
Такой уж мы народ — славяне. У европейцев одна ментальность, у нас — другая. Только я думаю, что отношения между русскими людьми куда более искренние, чем у западников.

— С чего ты взял? Не мною замечено, например, что русские не особо стремятся селиться с соотечественниками в одном отеле: дескать, кому нужны беспокойные соседи…
— Вот так и моя жена говорит, когда отдыхаем за рубежом. За соседним столом сидят россияне — выпивают, кричат, ругаются матом, и она обязательно прокомментирует происходящее соответствующим словом. А когда то же за другим столом делают немцы и я обращаю на это внимание супруги, она, ничтоже сумняшеся, заявляет: “Да нормальные ребята, просто они привыкли громко разговаривать”. Ну и как это объяснить?

— Все просто: мы больше симпатизируем европейцам. Но вообще-то ты даешь практически идеальное интервью для человека, который возвращается в Самару. Стоишь на своем, несмотря на провокационные вопросы журналиста и странное поведение жены…
— Да она тоже больше симпатизирует европейцам, и из-за этого у нас постоянно возникают конфликты.

— Это генетика, Стас. Ведь больше всего в своей истории Великое княжество Литовское воевало именно с Московией, и народу в этих сражениях полегло огромное количество…
— Но это же все уже история. Не знаю, может, мы генетически больше и европейцы, чем русские, однако мне они все равно ближе, чем, скажем, поляки.

— Мне тоже, но это не мешает моей душе томиться и искать ответы на многие вопросы в нашей современной истории. Неужели у тебя нет потребности, скажем, говорить на родном языке?
— Вижу, что такая мода — на язык, национальные символы, культуру, историю — постепенно набирает обороты. Нет, неверно выразился, это не мода, а растущее самосознание заставляет людей чувствовать себя белорусами больше, чем когда бы то ни было. Видимо, это закономерный процесс, который сам по себе весьма позитивен. Но я, буду честным, пока им не увлечен. Историю Беларуси кое-как еще знаю, но…

— И кого из знаменитых исторических деятелей назовешь?
— Лукашенко.

— Но до него тоже были деятели.
— Шушкевич.

— А еще? Были исторические личности, но уже советского периода.
— Ща… Машеров? Слушай, наше интервью начинает напоминать мне разговор с Инной Жирковой, нет?

— Следует отметить, ты выглядишь посильнее.
— Ну, в политике я не силен, моя стихия — спорт.

— А что ты чувствуешь, когда слышишь разговор россиян на тему “Крым наш”?
— Да мне уже все равно. Запутался окончательно в этой информационной войне. СМИ не доверяешь, звонишь друзьям, и каждый говорит свое. А кому верить — неизвестно. Пусть разбираются сами и желательно, естественно, без стрельбы. Ничего нет дороже человеческой жизни — это знаю точно.

— А ты никогда не исследовал генеалогическое древо своего рода?
— Пытался. Дошел до четвертого колена и выяснил, что мои предки жили глубоко в провинции — в деревне Житьково под Борисовом. К слову, Капский тоже оттуда ведет свой род.

— Это круто. Кстати, как относишься к идее установления памятника легендарному подвижнику в его родном городе?
— Видимо, все-таки рановато. Пусть еще свершит пару дел, и тогда…

— Уверен, что в Борисове всегда хватало памятников людям, которые даже не знали о существовании этого славного места. Впрочем, такая картина типична для многих белорусских городов.
— Согласен, здесь есть о чем задуматься. Конечно, города должны быть самобытными, со своим лицом, чтобы туристы могли сразу понять, кто из их уроженцев заслужил право быть отлитым в бронзе. Что же касается Капского, то, безусловно, это человек незаурядный, и он уже, конечно, прославил Борисов в Европе. Ну а если рассуждать о памятнике или улице в его честь, то это должны решать в первую очередь горожане.

— Тебе все в нашей стране нравится с точки зрения ее устройства?
— Само собой, нет. Но зачем распространяться на эту тему? Начнутся вопросы у одних, подколки у других, и пошло-поехало…

— Опытность и расчетливость твои похвальны, но все же в этом возрасте молодые люди отнюдь не либералы.
— Думаешь, стоит рубить всю правду-матку в глаза? А изменю ли я что-нибудь этим?

— Ну, исходя из такой логики, можно и с испанцами не упираться, все равно ведь проиграем.
— Там надо. Понятно, что из десяти матчей мы им уступим в девяти, но в одной игре точно все может случиться.

— Надеюсь, ты не всегда такой продуманный.
— Конечно, нет. Я, по сути, человек взвешенный, но иногда бывают ситуации, когда надо высказать свое мнение. Например, недавно выдал главному тренеру всю правду о том, что мы провалили предсезонку и что виноват в этом он.

— Перед всей командой?
— Зачем?.. При всех вообще неудобно кого бы то ни было критиковать. Мы вдвоем были.

— А он?
— Согласился.

— Респект и тебе, и ему: не так уж мы и толерантны. А с Георгием Кондратьевым ты общий язык находишь?
— Да. Мне нравится, что Георгий Петрович делает ставку на человеческие отношения в коллективе. Ему важно, чтобы мы чувствовали себя одной семьей.

— Какой он? На журналистов Петрович часто производит впечатление угрюмого человека.
— Ну, это он с вами такой. Георгий Петрович, как мне кажется, слишком близко к сердцу принимает критику в адрес нашей сборной. Я, видимо, не совсем тот человек, который может давать какие-то советы, тем не менее ко всему надо относиться проще — мы ведь всегда будем под прицелом и болельщиков, и журналистов.

— Охарактеризуй шефа парой слов.
— Настоящий белорусский мужик. Много не говорит, но все видит. Когда надо, скажет именно то, что нужно. Молчать не будет, и если ты сыграл хреново, то узнаешь об этом непременно. Никогда не станет говорить о тебе за глаза, как, увы, это часто делают многие его коллеги.

— Какие перемены произошли в команде с его приходом?
— Укрепилась дисциплина — это однозначно. При Штанге во время недельного сбора игроки могли каждый день оставаться дома, требовалось только утром явиться на медобследование. У Кондратьева же можно пару выходных ночевать дома, а потом надо лично отпрашиваться у него. И, поверь, это отнюдь не формальность, так что лишний раз подумаешь, стоит ли подходить и с этим вопросом, или лучше полежать на кровати в гостинице.

— Как тебе жеребьевка EURO»2016? Снова Испания на Беларусь свалилась…
— Это, конечно, неприятное известие. Самая тяжелая для нас команда. Я, например, хотел бы из первой корзины любую другую сборную. Скажем, англичан. Почему-то есть убеждение, что им было бы с нами нелегко. Россияне тоже неплохие в этом плане. Дерби есть дерби. Мне у них всегда Широков нравился, и то, что он не сыграет в Бразилии, — большая потеря для наших соседей.

— Да он вообще в порядке, комментатор тоже классный. Что ни скажет — в точку, весь нет пестрит.
— Не то что я, да?

— Так ты же белорус. Георгий Петрович номер два, только усовершенствованная модификация, выпуск 1988 года.
— Ну а что, нормальный вариант.

— Перспективы русских на чемпионате мира очертишь?
— Из группы в любом случае должны выходить, а там уже все зависит от того, на кого попадут.

— Как считаешь, на бельгийцев мы похожи?
— Ассоциации твои понимаю, тоже небольшая страна и все такое. И все же пока нас сравнивать нельзя. Там просто сумасшедшее талантливое поколение игроков выросло.

— Как у нас в 1982-м. Тогда минское “Динамо” с любым клубом играло с позиции силы. В атаке вся команда.
— Я слышал об этом. Правда, что тогда стадион на каждом матче до отказа забивался?

— А то.
— Нам тоже так хотелось бы, будет результат — и болельщик пойдет…

— А как тебе лучше: победить, сыграв от обороны, или уступить, избрав атакующую тактику?
— Разумеется, первое. Игра забывается, а результат остается. Греки стали чемпионами Европы, и помнить об этом они будут еще сто лет, вне зависимости от того, какой футбол проповедовала их сборная.

— Нам, пожалуй, задумываться о таких вершинах пока рановато. Количество белорусов в российской премьере стремительно сокращается. Ты сам еще наверняка не знаешь, где будешь выступать в следующем сезоне?
— Есть пару предложений, но пока ничего конкретного сказать нельзя.

— А сам где хотел бы играть?
— В Европе.

— Это отрадно. Мечтаешь пойти по пути Саши Глеба?
— Боюсь, что его дорогу вряд ли кто-то из наших ребят повторит в ближайшее время.

— Пессимистично.
— Зато правда. Ну кто из белорусов может понравиться “Барселоне” или “Арсеналу”?

— А вот Стас Драгун обалденно сыграет с испанцами и заставит Арсена Венгера искать телефон Глеба, чтобы узнать о тебе побольше.
— Нет, такие люди одним матчем не ограничиваются, они наблюдают за человеком долгое время, чтобы составить о нем полное представление.

— На самом деле все зависит от тебя самого.
— С этимя согласен полностью. Надо пахать. Даже если ты очень талантлив, твой успех зависит от величины дарования на 30 процентов, не более, остальное — каждодневный упорный труд.
Сейчас понимаю, что работал не на максимуме возможностей и могу отдавать футболу больше. Особенно когда видишь пример таких людей, как Дарья Домрачева. То, что она сотворила в олимпийском Сочи, — просто космос.
Мне было бы интересно узнать, как она подводит себя к стартам, как готовится…

— Так позвонил бы ей в Минске…
— Да ну, кто она, а кто я… Станет Даша тратить время на какого-то футболиста. Вот если бы случайно на каком-нибудь мероприятии пересечься, тогда, конечно…

— А с кем из зарубежных спортсменов хотел бы таким же случайным образом столкнуться?
— С Криштиану Роналду. Спросил бы, правда ли, что он так упорно тренируется каждый день. Месси талантлив от рождения, а Роналду сделал себя через огромный труд и поэтому вызывает особое уважение хотя бы тем, что любой может взять с него пример, попробовав найти в себе резервы, о которых раньше не догадывался.

— Это ты сейчас о себе?
— И о себе, и о тебе, и о всех, кто читает это интервью. Нам всем нужна какая-то мотивация в жизни. Даже если ты думаешь, что чего-то достиг, все равно находишься лишь у вершины горы.
Не помнишь, кто из великих это сказал?