ЧМ-2014. Диво Рио. У Христа за пазухой

Очей очарованье
Кариока (не путать с караоке) — так зовут местных жителей. Их самый популярный дресс-код — это шлепанцы, шорты до колен, майка (часто “алкоголичка”). Естественно, дамы наряжаются разнообразнее, но нередко с единой генеральной линией: если какую-то часть одежды удобнее не носить — лучше ее не носить. При условии, что это позволяют общественная мораль и метеоусловия. А они, как правило, совсем не против — погоды на побережье Атлантического океана стоят знойные даже в зимнем месяце июне, а нравственные каноны отчаянно демократичны. Хорошо устроившийся на горе Корковаду Христос-Искупитель смотрит на город со снисходительным пониманием. Его распростертые объятия — символ радушия и толерантности. Другие символы того же самого — бесконечные пляжи Копакабаны, где белый песок хрустит под пальмами, как утренний снег, оживленные улицы со светящимися витринами, где дорогие машины проезжают мимо крикливых торговцев и сидящих на асфальте попрошаек, и, конечно, стадион “Маракана”, где испокон веку места хватает всем — и богатым, и бедным.
Нам хватило часа в Рио, чтобы один из нас заговорил балабановскими словами Сухорукова: я хочу здесь жить. Великолепие центральных кварталов и атлантического побережья действительно куражит. В нем чувствуется невыносимая легкость бытия, присущая книжкам латиноамериканских писателей-социалистов, глянцевым телепередачам о путешествиях и романтическим голливудским фильмам.
Одного взгляда на это счастье хватает для понимания: про Рио-Инжинейро писать надо именно книги и полотна. Попытка изобразить его романтику и пафос в газетной строке смешна и нелепа, как затея вычерпать океан чайным ситечком.
И уж точно Сан-Паулу и Рио — это десять больших разниц. Это примерно как Париж и Таганрог. Прилетев из бразильского “Таганрога” и оглядевшись в бразильском “Париже”, мы сознаем: не всегда первые впечатления о стране — правильные.

Гетто-де-Жанейро
Неправильны, между прочим, и первые впечатления о самом Городе Бога. Они таковы, что едва не вогнали в суицидальную депрессию.
Мы приземлились в аэропорту “Galeгo” ясным субботним утром и махнули в мегаполис первым же попавшимся транспортом. Автобус, фырча, отчалил от остановки, прибавил газку — и очень скоро выяснилось, что золотой Рио для путешественников начинается со зловещих пейзажей.
Дорога лежит через бедные, очень бедные районы. Через фавелы, отгороженные от шикарной магистрали специальным сегрегационным забором. Поверх этой высоченной изгороди видны несметные стены из дешевого пористого кирпича (а кое-где и из почерневшего дерева), неровные крыши с синими баками для естественного нагрева воды, узенькие переулки, куда туристам соваться не советуют. Это Алемао — один из крупнейших трущобных гетто Рио-де-Жанейро, здесь живет в нужде около семидесяти тысяч кариок. Коробки утлых лачуг карабкаются вверх по склону — конца-краю не видно.
Фавелы — такая же достопримечательность Бразилии, как и Копакабана. Мы еще постараемся познакомиться поближе с этим социальным феноменом, хотя местные отговаривают. Едущий с нами респектабельный Фабио — добродушный толстяк, работающий на транснациональную корпорацию “Amazon” — не понимает даже природу этой дурной идеи. “Оно вам надо? Но зачем? Там же очень опасно!” — крутит пальцем у своего бразильского виска. И рассказывает пару криминальных страшилок, от которых становится не по себе.
Виды за окном тем временем меняются, но от этого не становится легче. Начинается малоэтажная застройка некоего спального района — серые дома с узкими грязными улицами. Наш автобус едва втискивается в них, рискуя обломать зеркала об углы зданий. Темнокожее население ждет на остановках транспорт. На игровых площадках, посверкивая сбитыми пятками, гоняют мячик будущие “роналды”. Жарко, термометр возле водителя показывает 32 градуса за бортом.
В подавленном настроении мы въехали в Ботафого и только там вздохнули с облегчением. Наш район относительно спокоен и добропорядочен. Мы пробудем здесь десять рабочих дней. Дождемся завтрашних испанцев и чилийцев, воскресных бельгийцев и россиян. “Маракана” — самый культовый и востребованный стадион мундиаля.

Травка у дома
Хозяйка наших новых апартаментов — донна Мария, очередная женщина пенсионного возраста. Веселая: любит говорить по-французски, по вечерам слушает музыку и дегустирует пиво. Образованная: “О, Беларусь! Конечно, знаю! Минск-Минск!” Вместе с ней нас привечает на пороге Педро — племянник лет тридцати, разбитной малый, все время улыбающийся. Почесывая на животе майку-“алкоголичку”, предлагает “добро пожаловать”. Распространяет ауру чисто бразильского позитива и легкий аромат марихуаны. Свое присутствие на жилплощади объясняет коротко: “А… С женой поругался”. Машет рукой и поворачивается к телевизору, где показывают Колумбию с Грецией. Завтра он исчезнет из квартиры вместе с запахом травы. Как и еще один сосед — англичанин Крис, отчаянный болельщик-чудак, путешествующий по миру на мотоцикле с коляской.
На воскресную игру “альбиселесте” тетушка дона Педро провожала нас словами: “Мы не любим Аргентину. Это дьяволы! Наши вечные соперники…” — говорила, держа в руках “Лолиту” Набокова. Мы намотали услышанное на ус, но в действительности столкнулись скорее с обратным. Поклонники “небесно-голубой” сборной весь день разгуливали по улицам шумно и не стесняясь, пели и потребляли пиво — аборигены смотрели на это добродушно, а кое-где даже подпевали и подпивали.
И только на “Маракане” все было по-другому. Там против Месси и Ко болели не только боснийцы, но и бразильцы, и подтянувшиеся по случаю хорваты. Аргентинцев они освистывали на совесть, но на сенсацию так и не насвистели. Танго победило.
“Дьяволы выиграли, да?” — хозяйка Мария, встречая вернувшихся со стадиона гостей, совсем не выглядит расстроенной. И заканчивает наш день изречением футбольной мудрости: “Это замечательно. Аргентину должна разбить именно Бразилия!”