Сергей Новиков. Без сантиментов, без тоски и жалости

После невероятно успешных Игр Новиков, самый опытный спортсмен сборной, откатал еще один олимпийский цикл, а потом решил: с него достаточно. Завершил карьеру тихо, незаметно, почти так же, как провел большинство гонок. Однако отпустить Сергея в мирскую жизнь, предварительно не расспросив о планах, спортивном быте и биатлонных заработках, мы не могли. Сейчас олимпийский призер живет в Могилеве, наездами бывает в столице, но для общения доступен любым способом: хоть лично, хоть по скайпу…

— У вас необычная ситуация: впервые за много лет коллеги уже на сборе, а вы дома. Какие ощущения?
— Я и дома не бездельничаю: немного занимаюсь, поддерживаю форму. Не скажу, что испытываю неожиданные ощущения. Ведь давно готовился к тому, что со спортом придется закончить, мысленно настраивался, зрел. Хотя хочется больше бегать и выполнять привычную для этой поры года работу.

— И как проходит день свободного человека?
— Просыпаюсь, иду на пробежку, делаю небольшую зарядку на турниках. Главное — никуда не тороплюсь: завтракаю, провожу время с дочкой. Много с ней гуляем на улице, дома. А дальше все обыденно: обед, сон — там и день проходит. Есть время и для мелких забот — машину починить или сделать домашнюю работу.

— А когда пришли к выводу, что все, с вас хватит, пора заканчивать?
— Эта мысль приближалась неумолимо, но какой-то точки невозврата не было. В 2011-м провел неплохой сезон: попал в десятку в индивидуальной гонке на чемпионате мира. И тогда понял, что еще могу цепляться за приличные места и показывать результат. В 2013-м на мировом первенстве в Чехии тоже выступил неплохо — 16-е место. То есть хотя бы одна гонка в сезоне радовала, и в выступлениях был какой-то смысл. А потом осознал, что после Игр в Сочи исполнится 35 лет, да и места стал занимать какие-то смешные — ничего хорошего. Какой вывод? Надо уходить.

— Вы хотели распрощаться со спортом сразу после Сочи, но остались до окончания Кубка мира…
— Да, думал заканчивать еще в феврале, после Олимпиады. Разочаровался сочинскими результатами, думал, на этом все. Но у молодых ребят из команды были проблемы с визами, они не могли ехать на оставшиеся этапы. Попросили меня покататься еще месяц. Пришлось выручать.

— Видимо, заключительные старты вы отработали без огонька, ведь мыслями были уже в другом измерении?
— Обсудил эту ситуацию с тренерами — поехал на последние этапы запасным. Четыре человека основной обоймы были, а я их страховал.

— Сейчас как-то участвуете в делах сборной?
— Полностью оторван от команды. Даже не знаю, что там происходит. Один раз заглянул в федерацию, сдал лыжероллеры, пульсомер, рассчитался — и на этом все. Правда, переписываюсь с ребятами, узнаю, как у них дела.

— Этой весной национальную сборную оставили сразу три биатлониста: вы, Евгений Абраменко и Владимир Аленишко. Такой массовый исход был запланирован, или это импровизация?
— Мое решение не было секретом. Да и Аленишко еще перед Олимпиадой знал, что проблемы с сердцем не позволят ему выступать дальше. Он разговаривал с медиками, ждал, разрешат ему бегать дальше или нет. Володя взвешивал все “за” и “против” еще зимой. А про Абраменко услышал только в мае, когда все приехали на чествование. Даже не знаю, как у него так получилось.
Короче говоря, никаких договоренностей не было. У каждого ситуация индивидуальная: мои планы были известны, Аленишко еще перед Играми был уверен на 80 процентов, что закончит, а у Абраменко все получилось спонтанно.

— После вашего ухода в национальной команде остались три спортсмена. Как считаете, нынешняя ситуация — кризис белорусского мужского биатлона?
— На мой взгляд, наш вид давно в упадке. И это немудрено, ведь молодых спортсменов почти нет, неоткуда ждать пополнения. Ситуацию формируют множество факторов, и в первую очередь то, что в Беларуси снег лежит всего две недели, не на чем растить новые кадры. Если бы в нашем биатлоне была конкуренция еще на юниорском уровне и мы могли отбирать лучших, а не готовить всех, кто хоть как-то может обращаться с лыжами и винтовкой, такой ямы не случилось бы. Кризис заключается в том, что не из кого выбирать кандидатов в основную сборную.

— Но ведь кто-то есть. Видите перспективных ребят?
— Называть кого-то подающим надежды и выдавать авансы неразумно. Поднимите статистику и посмотрите, сколько наших парней выигрывали юниорские и юношеские чемпионаты мира. И что с ними стало? Прекрасно представляю, что такое юниорский спорт, и знаю разницу между Кубком мира и ИБУ. И говорить о золотой молодежи в нашем случае неуместно. Пусть тренируются, не жалея сил, пашут на тренировках, и, если повезет, что-то может получиться.

— Вы ушли из спорта в 35 лет. Могли бы, как Бьерндален, бегать до сорока?
— Как он, точно не смог бы. У меня семья, подрастает ребенок, я ориентируюсь на другие жизненные интересы. Опять же почти все завязано на результатах. Оле-Эйнара устраивают его спортивные достижения, не зря же он в 40 лет стал олимпийским чемпионом. У норвежца есть и стимул, и энергия, чтобы заниматься любимым делом. А у меня иные ценности.

— Предыдущий олимпийский цикл со сборной работали трое наставников: Юрий Альберс, Рафаэль Пуаре и Олег Рыженков. Как спортсмены адаптируются к интенсивной ротации на тренерском мостике?
— Биатлонисты плохо реагируют на частую смену тренеров. Совсем непонятно, что в команде можно сделать за год. Рулевой тоже в растерянности, потому что за сезон невозможно вывести спортсменов на качественный уровень, адаптировать их к новой программе и привить свое понимание тренировочного процесса. Жаль, что они менялись так часто.
Руководство делало большую ставку на Пуаре. Думали, великий в прошлом спортсмен вдохнет в команду новую жизнь, передаст собственные профессиональные наработки. Не могу сказать, что он работу провалил, ведь что-то полезное все же в команду привнес, прививал ребятам особый взгляд на биатлон. Надо давать тренерам больше времени для сотрудничества с командой. Пришел Рыженков, получил в распоряжение сборную, где почти все одного уровня, и пусть работает — показывает с этими ребятами результат.

— Вы с Олегом Рыженковым бегали вместе эстафеты, а последний год тренировались под его началом. Как дружба влияет на взаимодействия тренера и спортсмена?
— У нас сложились хорошие отношения давно. Пока вместе бегали, он был для меня отцом и учителем в биатлоне. Всегда селились в одном номере, много разговаривали. Он подсказывал и направлял меня не только в спортивных вопросах, но и в житейских. Да и тренером национальной команды Олег стал не сразу — сначала готовил молодежь. А работать с ним хорошо. К тому времени мне было больше тридцати, уже прекрасно понимал тренировочные тонкости, поэтому с дисциплиной проблем не возникало. Особо не наглел. А в спорной ситуации можно было обсудить любой нюанс и найти поддержку. Рыженков всегда тренировался с командой на общих условиях и знал все детали. Могли, конечно, с ним пошутить при случае, повеселиться, но в рабочих вопросах всегда слушал тренера.

— Из всех наставников, с которыми вам довелось работать, с кем было комфортнее всего?
— Главное в сотрудничестве с тренерами не удобство, а результат. Если в 2010 году я завоевал олимпийскую медаль под руководством Юрия Альберса, то выделю его. Можно сказать, комфортно было с каждым, во всяком случае, проблем не возникало. Хотя раньше писали, что Новиков поругался с Пуаре. А у нас никогда конфликта не было. Он прививал свою методику, непонятную мне. Когда двадцать лет тренируешься по одной схеме, тяжело переключиться на другую, которая предусматривает 15 дней в месяц занятия с командой и еще 15 — самоподготовки. Обсуждал с Рафаэлем этот подход, но до больших разногласий дело не доходило.
С каждым тренером можно найти общий язык. С одним тебе хорошо и спокойно, а другой начнет тиранить, но результата добьешься именно с тем, который не миндальничает. Как по мне, так лучше деспот, но на выходе пусть получится продуктивное сотрудничество. Ради результата готов и потерпеть.

— Что вас заставило много лет назад прийти именно в этот вид?
— Мой отец в Чаусах работал в детско-юношеской спортивной школе тренером по биатлону. Как только я стал на лыжи, он взялся за сына, приобщил к этому виду. А других спортивных секций в нашей местности не имелось. По сути, у меня иного выбора не было — только биатлон. В 13 лет отец понял, что необходимы выезды, централизованные сборы, и отправил в Могилевское училище олимпийского резерва. Вот там и начал профессиональную подготовку, с этого момента и считаю свой “стаж”.

— За эти 20 лет чему научил большой спорт?
— Биатлон сформировал характер, привил некоторые бойцовские качества. Появились выдержка и целеустремленность в работе. В любом деле руки не сложу, а буду идти до конца.

— В команде у вас была репутация классного стрелка. С боевым оружием когда-нибудь обращались?
— В повседневной жизни эти качества особо не применишь. На охоте не бывал. А лет шесть назад Комитет госбезопасности вывозил нас пострелять из боевого оружия. Разрешили произвести по десять выстрелов. Там же держал в руках пистолет Макарова, а больше ничего особенного не попадалось.

— С вашими способностями можно легко в тире на спор выигрывать.
— Нет, этим не балуюсь. Раньше пробовал поражать мишени из “воздушки”, но огорчать себя из необстрелянной винтовки и показывать ужасный результат не захотел. У них бывают то стволы кривые, то еще что. На мой взгляд, если всю жизнь работал с малокалиберной винтовкой, то дай тебе другую — и ты не сразу с нею совладаешь, каким бы классным снайпером ни был. Ею надо пользоваться постоянно. Это из “мелкашки” могу попасть белке в глаз, а из другого оружия не обязательно что-то выбью.

— Кто лучший, на ваш взгляд, белорусский биатлонист за последние 20 лет?
— Вадим Сашурин, Олег Рыженков и Александр Попов. Это чемпионы мира и Европы, хотя в их случае говорить о континентальных медалях даже неловко, они призеры Кубка мира, классные эстафетчики. Попов — чемпион и призер Олимпиады. Глыбы!

— В вашей анкете на сайте ИБУ указано, что вы инспектор таможни. Неужели посвятите себя этой работе?
— В прошлом году уволился с таможни и больше не имею к ней никакого отношения. А планы на жизнь… Хотелось бы остаться в спорте. Но тренерская работа с тем возом, который она за собой тащит, меня не привлекает. Ведь это означает ту же оторванную от дома кочевую жизнь, бесконечные разъезды, потому что тренироваться в Беларуси почти нереально, снега зимой — две лопаты. Даже если готовить молодежь, то в наших палестинах это делать невозможно. За все годы устал от сборов, опостылели они, хочется наконец побыть с семьей. Но со временем буду трудоустраиваться. Безусловно, хотелось бы как-то участвовать в биатлонной жизни, но пока предложений не поступает.

— Так есть отличная должность гостренера. Он почти всегда в Минске…
— Что, прийти к Альберсу и сказать: “Вы уволены”? У этой должности своя специфика: работа с документами, разные организационные вопросы. Чтобы дело нравилось, его надо понимать, разбираться в нем. А у меня отношений с бумагами почти нет.

— Расскажите о своей семье.
— Женат уже четыре года, у нас растет дочка Маргарита двух с половиной лет. Еще есть собака — йоркширский терьер. Небольшая семья, но дружная. Живем в Могилеве.

— После того как завершили карьеру, ваша супруга вздохнула с облегчением?
— Сейчас я все время на месте, и это ей очень даже на руку. Могу по дому помочь, приготовить обед, заняться ребенком. Может, и вздохнула, но пока этого не показывает.

— В Чаусах и Могилеве после серебра Ванкувера вы стали самым знаменитым человеком?
— Не сказал бы. Мы ведь бегаем в комбинезонах, шапках — нас попробуй еще узнай на улице. Бывает, молодые ребята встречают в магазине, окликают. В Чаусах, конечно, все знают. Там собираются на базе школы-интерната заложить лыжероллерную трассу, чтобы тренировать детей хотя бы на роликах. Может, и построят, хотя работы никак не начнутся.

— И назовут вашим именем! Символично получится.
— Я к звездам не тянусь. Главное, чтобы трасса была, а как ее назовут — дело десятое. В тамошней школе-интернате учатся дети из деревень — крепкие ребята. Думаю, будь там хорошая трасса и стрельбище, можно было бы подтягивать эту молодежь в резерв. По моим наблюдениям городские не особо рвутся в биатлон. Тяжелый вид, а родители хотят для своих чад что-нибудь полегче.

— Биатлонист может прокормить семью за счет выступлений на Кубке мира?
— За счет него и живут, только там и можно заработать. Если ты не стал призером чемпионата мира или Европы, но каждый год стабильно заезжаешь в первую десятку и хотя бы раз в тройку, то на жизнь хватит с лихвой. Даже не понадобится президентская стипендия. В Кубке мира платят от 12 000 евро за победу до 700 евро за десятое место.

— А сколько составляла ваша президентская стипендия?
— 30 миллионов в месяц.

— А кто оплачивает все расходы на перемещение, проживание, экипировку?
— Это все за счет федерации, Министерства спорта, биатлонного клуба, спонсоров. Если бы за все платил спортсмен, то никто и не пришел бы в биатлон — это же огромные деньги! Если у тебя достойная зарплата, можешь докупить себе хорошие лыжи, обеспечить качественное питание, ведь не на всех этапах Кубка мира пристойно кормят.

— Футболисты после окончания карьеры выступают в ветеранском спорте. А биатлонисты?
— Некоторые уходят в ветераны, но это можно делать через два года после завершения карьеры. Кто-то идет в лыжные гонки. В основном те, кто долго занимался, потом просто поддерживают форму. Отличный пример — Владимир Драчев.

— Кто круче: Фуркад или Свендсен?
— Понятия не имею. Пусть между собой выясняют, для меня они одинаково хороши.

— А кто в биатлонной элите самый разбитной?
— Швед Бьерн Ферри постоянно примочки какие-то выдумывает. Балагур — его все обожают. То на пьедестале скачет, то в женское платье нарядится в конце Кубка мира. У него каждый год новые приколы.

— Кто, по-вашему, выиграет футбольный чемпионат мира в Бразилии?
— Думаю, испанцы. Прочитал, что им пообещали такие большие призовые, как ни в одной другой стране. А на этом чемпионате поддержу россиян. Хотя не считаю себя большим футбольным болельщиком. Нравится наблюдать за красивой игрой, но пока команды-фаворита у меня нет. Это позже, по ходу чемпионата, какая-то сборная обязательно обратит на себя внимание. Так было с немецкой дружиной на прошлом EURO. А потом ее внезапно итальянцы выбили — был шокирован, переживал.

— Среди ваших предпочтений на сайте ИБУ указаны музыка и автомобили…
— Давно заполнял эту анкету, еще в молодости. Надо было что-то писать — указал музыку. Русский рок люблю. А автомобили… На сборах много читал про марки машин, особенности эксплуатации. Потом знания требуются перед покупкой или ремонтом. Сейчас вожу “Мерседес” — к хорошему быстро привыкаешь.

— В “Прессболе” есть журналист — ваш полный тезка. Бывают по этому случаю конфузы?
— С журналистом — нет. Есть еще российский лыжник Сергей Новиков, вот с его именем происходят всякие приколы. В Могилеве после Ванкувера горисполком вручал мне подарок. Выпустили буклет, фото для которого взяли из интернета. В лицо они меня особо не знают, и без задней мысли выбрали снимок — человек на лыжах, вроде он. Напечатали портрет россиянина, в общем. Получилось забавно, потом все вместе посмеялись.

— Довольны тем, как сложилась ваша биатлонная карьера?
— В таких тонких моментах глубоко не копаю. Было и было. Хорошо, что все это со мной произошло. Результатами удовлетворен. Понимаю: кое-что мог бы и улучшить. Но полностью принимаю свою биатлонную судьбу, не ропщу на нее, не жалуюсь.