ЧМ-2014. Немцы в городе. Темное прохладное место

Нет, это не реклама пивного бренда. Это констатация оригинального факта, объясняющего, почему столицу штата Риу-Гранди-ду-Сул называют городом с самым высоким уровнем жизни в Бразилии. В понедельник вечером мы читали эти “выходные данные” на золотистых жестяных банках в центральном супермаркете Порту-Алегри. Немецкое пиво там стояло на самом видном месте — том самом, куда торговцы кладут свой лучший товар и куда око покупателя утыкается в самую первую очередь. Напиток был от разных производителей — целая баночно-бутылочная батарея, но солировала в этом пенном коктейле баварская марка “Kaiserdom”.
Расчет был прост и лежал на поверхности, как убитый енот. По случаю матча 1/8 финала город наводнили немцы — до десяти тысяч Гансов и Фридрихов, Гертруд и Магдален. Не встречать же их отечественным “самопалом” типа “Skol” за два реала — уж лучше аутентичным импортом, который близок германскому сердцу и к тому же втрое дороже.
Ровно то же и в том же месте мы наблюдали и на прошлой неделе. Тогда на “Эстадио Бейра-Рио” играла с нигерийцами “альбиселесте”. И главный прилавок “мегастора” ломился от аргентинского светлого — “Quilmes”.
Порту-Алегри не упускает случая зашибить трудовую копейку, работая в сфере обслуживания старательно, креативно и с огоньком. И это дает хороший прибыток, и “гаучо” сводят концы с концами хорошо, так, что еще остается. Натюрлих: немцы раскошеливались, покупали жидкий продукт отечественного производства, приговаривая свое “я-я”, — и, присасываясь к банке-жестянке, соприкасались с далеким фатерляндом.
Бразильцы вообще торговать любят. Все, что можно выгодно продать, — они продают. И никаких поблажек приезжему люду. Билет на футбол не дает права безвозмездного проезда в транспорте. Аккредитация не является синонимом жетона метро. Так принято в других центрах цивилизации, но Южная Америка особенное место — здесь бесплатны только сыр в мышеловке и общественные туалеты. “Семь! Шесть! Пять!” — смугленькая девушка, на вид школьница-старшеклассница, перед позавчерашней игрой бросалась наперерез, сбывая банки “Брахмы” и отчаянно демпингуя прямо на глазах…
Правда, больше ничего эдакого, никаких маркетинговых ноу-хау в Порту-Алегри не предвидится. Радушно приняв на грудь понедельничный матч, город подвел черту и простился с мундиалем. Не он первый — туда всем дорога, но чемпионат близится к концу, география сужается — и становится грустно. Отшумел мировой футбол в по-швейцарски аккуратной Куритибе. Отгремел в Манаусе, где течет Амазонка с кишащими крокодилами и пираньями. В Ресифе — бразильской Венеции, где кругом вода. В жарком побережном Натале. В Куябе, насчет смешного названия которой не пошутил только ленивый.
Хранить в темном прохладном месте… Да, места в Порту нынче действительно довольно темные и очень прохладные. Чемпионат мира город проводил такой мерзопакостной погодкой, что прямо злость брала. “Может, вам куртки дать?!” — глядя на наши легкие одежды, всплеснула руками и запричитала владелица квартиры. Мы шли на футбол. За окном хлестал дождь, выл ветер, столбик термометра показывал фигу с маком — “плюс 13”. Вот тебе, дедушка, и Рабиндранат Тагор — это после “тридцатника” по Цельсию в воскресном Белу-Оризонти.
Большая страна Бразилия. Мы привыкли, что только в России так — пока Кавказ греется, полуостров Таймыр засыпает снегом. Здесь масштабы мельче, но впечатляют и они. Два часа на самолете — и ты в абсолютно другом мире, хотя в одной и той же державе. Только что видел вокруг оголенные тела, шорты, майки, шлепанцы — и вот на: куртки, шарфы, теплые шапки… И зонтики, которые ветер выворачивает наизнанку и с хрустом ломает. Еще вчера мы пили через трубочку из свежих кокосов, которые затем футболили в кусты, — а сейчас за счастье стакан чаю с тростниковым сахаром.
Разумеется, понедельничный футбол был крайне бедно иллюстрирован. Скажем без обиняков: он явил самый унылый “декор” из всех, что мы видели на чемпионате.
Да, на поле была поистине героическая драма. Северные африканцы “умирали”, но не сдавались. Падали, вставали, ровным строем оборонялись, борзо бежали в атаку, сверкая арабскими пятками и изогнутыми саблями. Они не раз и не два были близки к тому, чтобы разбить Тевтонский орден, — и в известной степени заслуживали этого. На стадионе будто бы разыгрывалось продолжение эпичного фильма “Битва за Алжир” с музыкой гениального Эннио Морриконе. Футбол был хорош именно этим арабским сопротивлением — оно заставило немцев гнать во весь опор, изыскивать максимальные, а потом и дополнительные резервы, оно вогнало в тревожное молчание германскую торсиду, которая принялась петь, лишь когда в овертайме счет вдруг стал 2:0…
Великолепен был футбол — и смотреть его хотелось широко открытыми глазами. Но вокруг футбола была слякоть. Холод, морось и пустота. Серое небо, серые стены, серые лица. Ни разу еще не было на чемпионате, чтобы трибуны имели такой убогий вид. Вот белый немецкий островок, вот зеленый алжирский — в остальном в креслах местные жители, а им уже не до веселья и маскарада.
На них теплые “куртафаны” и влагоустойчивые “педали” — “прикид”, целиком отвечающий духу времени года. И это уже не Морриконе — это совсем другая музыка. Даже на иных игрищах сборной Беларуси — да-да, на эпохальном стадионе “Динамо” — антураж и то бывал величественнее.
А здесь еще и волонтеры, на- дрессированные на механическое исполнение служебных обязанностей. Тут зуб на зуб не попадает, а они ходят и предлагают холодной водицы из “кока-коловского” холодильничка. Еще бы пломбира принесли.
Домой мы возвращались мокрые и с кислыми рожами. Прошли фан-зону, с обеда закрытую и никому не нужную. Прошли торговые ряды — лоточники недобро глядели из-под навесов, шашлыки заливало водой. Прошли духовой оркестр под мостом — в такт его бравому “музону” шевелили мослами человек пятьдесят пьяных немцев.
И лишь на финише мы нагнали то, от чего “стало всем теплей”. На подходе к большому перекрестку по брусчатке, отбивая ритмы, шагал карнавал. Да-да, самый настоящий, который все видели по телевизору, только в миниатюре. Пели и играли музыканты, стоя на украшенном грузовике. Разодетые в перья тетки танцевали самбу в юбочках из плюша, размахивая руками, монистами и плюмажем. Вокруг собралась добрая тысяча народу: бразильцы, немцы, алжирцы… Вспыхивали фотокамеры, кто-то песне подпевал, а танцу подтанцовывал. Кто-то рядом очень отчетливо сказал: “Дас ист фантастиш!” И вся эта безумная, гремящая и скачущая кавалькада двигалась в свете уличных фонарей — под дождем, под ветром — и заставляла улыбаться замерзших людей… С ней мы дошли до нашей пятиэтажки и, отогревшись, нырнули в темный подъезд.
Вот такой он был — последний мундиальный день в Порту-Алегри. Испорченный плохой погодой и спасенный хорошим футболом и неожиданным карнавалом. И за то, как говорится, спасибо.
А мы продолжаем играть в города — и завтра возвращаемся в Рио. В место, где свет. Где огонь и вода и все прочие стихии. И где футбол будет продолжаться до самого конца.