ЧМ-2014. Из неопубликованного. Двери закрываются

Ломалась фотокамера — и виновато оживала через неделю. Ломался ноутбук — и мы его хоронили, как любимую собаку. Ломался телефон, и мы чинили его бросанием о стену. Но это, конечно, мелочи. Куда важнее — люди, встреченные на бесконечных перекрестках чемпионата и запомнившиеся такими, какие они есть.
О них, о людях, эти две финальные колонки. Скромный посошок перед возвращением в наши благословенные будни.
…Мы давно потеряли счет своим квартирным хозяйкам, они слились для нас в единый образ заботливой бабы Дуси, но последняя старушка была особенно чуткой. Она дала приют в Ипанеме — и каждое утро знакомилась с гостями заново. Выползая из своего угла в колпаке, 80-летняя донна строго спрашивала, кто мы, черт возьми, такие, — и вслед церемонно говорила: “А меня зовут Тамара”. После этого она заново демонстрировала загипсованную руку и заново рассказывала, как вчера упала с лестницы по дороге в супермаркет. Каждое утро мы честно рассказывали о себе, искренне удивлялись произошедшему с Тамарой и ругали высокие ступеньки.
…Сергей Прокофьев — это прозвище дал мне один чилийский дед в Порту-Алегри. Дед гостил у родни и жил через стенку. Он был похож на Холмса-Ливанова — клетчатой кепкой, небольшим ростом и любовью к музыке. Футбол он всегда смотрел, забравшись под плед в кроссовках. Когда чилийцы вылетели, он с горя хлебнул втрое против обычного, долго пытался исполнить на фортепиано какой-то из прокофьевских этюдов, пока не заснул, уткнувшись носом в черно-белые клавиши и уронив кепку на кроссовки. Вроде бы его звали Диего.
…“Алло, зайчик, привет! Да, я в Куритибе, да, иду на матч, да, с Васей! Да, трезвый! Абсолютно, когда я тебе врал?!” — а это пузатый россиянин перед матчем с Алжиром разговаривал по телефону с далекой женой. Его кристальную трезвость символизировал стакан с пивом в натруженной руке. Роль Васи талантливо исполняла зажатая под мышкой юная дива с бокалом винца. Куритиба — восторженный, солнечный город, бразильская Швейцария, как мы прозвали его, хотя пробыли там меньше суток.
…“Боря Горовой такой классный! Любимый игрок старого “Зенита”. Когда пришел, обещал в интервью забить сто голов, а забил один!” — это наши питерские друзья-соседи по “коммуналке” в Ботафого травили “байки из склепа”. Они даже вспомнили Дмитрия Огородника (“А, Огород!”) и рассказали, что Халка зенитовские фанаты зовут Копченым.
…С португальским языком мы долго не могли подружиться, но в итоге все как-то стерпелось-слюбилось. Полиглот Илья наработал на лексикон людоеда племени мумбо-юмбо — освоил слов двести, которыми особенно любил пользоваться в задушевных беседах с молодыми волонтерами. Я благополучно достиг уровня англичанина Павли и прекрасно обходился одним словом и одним идиоматическим выражением. “Оbrigadа” — по-португальски “спасибо”. “Аtenção, portas fechadas!” — “Осторожно, двери закрываются!” Моя идиома почему-то производила неотразимое впечатление на официанток. А в целом в общении с местными нас всегда выручал язык жестов. И когда играли в фавеле в футбол с детворой, и когда бегали за мячом на пляже с пьяными аргентинцами, и даже когда потерялись в Рио в последний приезд. Из нашего телефона исчезла сеть с адресами-паролями-явками — идти было некуда. Но подошла какая-то участливая тетка — и чуть не за руку отвела в интернет-кафе. “Обригада!” — прокричал я ей на чистейшем языке титульной нации.
…Провидение не раз извиняло нам головотяпство. Перед последним заездом в Сан-Паулу, уже упаковав чемоданы, мы испытали чувство неизведанного. Илья открыл ноутбук, сверил информацию и радостно выдохнул: “Б… мы летим совсем в другой город!” Подняв отвалившуюся челюсть, я задал всего один дурацкий вопрос: “Как?!” А вот так: мой американский друг, бронируя рейс, перепутал всего два наименования — искомый аэропорт “Конгоньяс” и подвернувшийся под рифму город Кампиньяс. Разница — в несколько букв и сто пятьдесят километров. Эти километры мы потом преодолевали ночью какими-то шальными автобусами. Сон не шел — вспоминались слова из доброго детского фильма: “Хорошо, что почтеннейший Паганель не отправил нас в Индо-Китай!”
…Вообще все для нас могло закончиться даже не начавшись. Едва прилетев в Бразилию и добравшись из аэропорта в центр Сан-Паулу, мы выгрузились из автобуса и энергично отправились искать свое жилище на Площади Республики. Кажется, на третьем повороте между нами состоялся недлинный диалог: “Где твоя сумка?!” — “А твоя?!” Обменявшись колкими вопросами, мы как ошпаренные понеслись обратно налегке. О, какой это был спринт — тест Купера валялся у нас в ногах, как оберточная бумага, Роббен с Месси нервно курили в сторонке… Мы бежали так, будто за нами гнался рой диких пчел. Благодаря хорошей физподготовке успели к автобусу в последний момент и бросились под него, как солдаты под танк. В “танке” было наше все: компьютеры, фотокамера, пластиковые карточки, паспорта. Там были море, солнце и белый пароход. Опоздай хоть на минуту — сейчас бы кочевали по бразильским переулкам и дрались за ложку риса с шелудивыми бомжами.
…Последний сюжетец, как и положено, про финал. Криминальная хроника. В переполненном пресс-центре нас угораздило присесть за один стол с русскоговорящими коллегами — и услышать живописный диалог. Парни хотя носили на животах журналистские бейджи, говорили о мирском: “Так как? Продаем? Телефон давай! Какая его цена? Шесть тысяч за штуку?! Баксов?!! Ну ё…” Не подумайте плохого — речь не шла о торговле человеческими органами или о продаже пачки кокаина под видом детской присыпки. Предметом сделки был простой билет на футбол — поистине самый ликвидный товар на свете. Особенно в день финала чемпионата мира. 6000 у.е.!
Аtenção, portas fechadas…