Эксклюзив. Император. Алоиз Гадамчик: сборная Беларуси? Не проблема!

Срок контракта истекал позже — после планетарного форума в Минске, однако в Беларусь коуч решил не ехать: “Я устал. В первую очередь от того, что журналисты критикуют любое мое действие”.
Таким был финал в Народной команде, с которой Гадамчик трудился в совокупности семь лет и завоевал две бронзы (2011, 2012) и серебро (2006) чемпионатов мира, а также бронзу Игр-2006 в Турине. Без дела тренер не унывает, тем более заняться есть чем — в небольшом городке Краварже он присматривает за национальным хоккейным центром. Тем самым, который последние две недели активно эксплуатировался минским “Динамо” в рамках подготовки к новому сезону. Тем самым, который руководство “зубров” без устали нахваливает за отменные условия и дешевизну. В его уникальности корреспонденты “ПБ” убедились лично, махнув на днях в краткосрочную командировку. Для усердной работы и полноценного восстановления там имеется все. Кроме хоккейной арены, это площадки для бадминтона, баскетбола, футбола и тенниса. Отель, поле для мини-гольфа, аквапарк, фитнес-центр, тренажерный зал, зона регенерации… Экскурсию по этому “шоколаду” (вторую для нас за тот день) проводил лично Гадамчик. А потом еще около часа вспоминал перед диктофоном русский язык, чуть подзабытый со школьных времен…

— Пан Гадамчик, это все ваше?
— Одиннадцать лет назад я сказал, что готов поставить здесь ледовую площадку для тренировок. Сделал проект, расписал, сколько средств требуется. Мне ответили: “О»кей”. Сюда вложены и мои деньги, и средства города, и Чешского хоккейного союза. С тех пор площадка развивалась и достраивалась. Прирастала одним, другим… Отель, бассейн, тренажерный зал… И вот за десяток лет превратилась в многофункциональный комплекс.

— Почему именно в Краварже?
— Я же здесь родился. В трехстах метрах от арены находится дом. Конечно, если построить такое в Праге, наверное, можно озолотиться. Час льда на “Були-Арене” стоит две с половиной тысячи крон (около 122 у. е. — “ПБ”.), в то время как в столице — четыре с половиной. В Краварже невозможно установить аналогичные цены — у людей попросту нет столько денег. Соответственно в Краварже актуальна проблема с содержанием комплекса, которое не идет в плюс. Но, поверьте, вопрос наживы не стоял. Хотелось сделать для людей. Здесь занимается много детских и любительских команд. Представляете, в окрестностях 30 аматорских дружин! 15 в высшей лиге, 15 — в первой. Все — из соседних деревень. Большой популярностью пользуется аквапарк. Его посещает в среднем 200 тысяч человек в месяц. Это пятьсот-тысяча в день.

— Вы упомянули детей. Здесь базируется какая-то школа?

— Да, но она не в структуре комплекса. В свое время пришел мужчина, который сказал, что хочет организовать группу детей. Хорошо. Мы сели, обсудили, подсчитали, во сколько такая идея обойдется.

— Наверное, вы самый известный человек в Краварже.
— Ха! Знаете, в Чехии ведь тоже был коммунизм. И некоторые его пережитки остались. Пытаешься сделать что-то для людей, но они все равно завидуют, считают твои деньги. Хотя хоккей — вся моя жизнь. Доходный бизнес и не планировался. Недалеко отсюда, в Остраве, мой родной брат Эвжен на протяжении пяти лет тренировал футбольный “Баник”. За это время команда завоевала два золота и три серебра чемпионата Чехословакии. Попутно выдала беспроигрышную серию из 74 матчей. К сожалению, брат умер от болезни, не дожив и до 45. Он всегда одинаково любил футбол и хоккей, поэтому говорил: “Ты должен сделать здесь что-то для хоккея”.

— Комплексу одиннадцать лет, но выглядит, как новый.
— Люди получают деньги и должны работать хорошо. Чтоб все было чисто и аккуратно. Чтобы гости приходили и чувствовали себя комфортно. Я горд, что сюда приезжает такой клуб, как минское “Динамо”. Бывал и Быков с ЦСКА, Вуйтек — с московским “Динамо”, чешские национальная и молодежная сборные, команда Франции…

— Так понимаю, вы давно знаете Поковича. Это его идея привезти сюда наше “Динамо”?
— Да. Причем Любомир очень щепетилен. Прежде чем привезти подопечных, сам приезжал три или четыре раза. Норовил заглянуть в каждый уголок, хотел убедиться, что команде создадут все условия и сбор пройдет гладко. Надо признать, Покович проделал хорошую работу.

— Может, для друга еще и ценник скинули? А то “Динамо” очень гордится, что кэмп обошелся относительно недорого.
— Мы никого не завлекали. Не говорили, мол, приходите, сделаем дисконт. Любомир услышал, что здесь хорошо, позвонил, приехал, затем сели с моим сыном, который заведует бухгалтерией, и подсчитали, во сколько обойдется сбор. Цены действительно умеренные. При этом все на месте.

— Вас, часом, не упрекали в лоббировании собственных интересов, когда привозили сюда сборную Чехии?
— Национальная дружина гостила постоянно — еще до меня. Ружичка приезжал с подопечными перед чемпионатом мира 2005 года в Вене, на котором завоевали золото. Здесь выгодно проводить семи-, десятидневные кэмпы. Когда же сбор краткосрочный, то команда базируется в Праге — так удобнее с точки зрения логистики. Но чешским хоккеистам в Краварже нравится, даже просятся сюда.

— Вы сейчас где-то работаете или только присматриваете за комплексом?
— Только присматриваю. Известно, что мой контракт со сборной включал минский чемпионат мира. Но прежде была Олимпиада в Сочи… Тогда впервые за десятки лет столкнулся с таким отношением к себе. За несколько дней до объявления окончательного состава на Игры позвонил Петр Свобода — в прошлом известный хоккеист, олимпийский чемпион, а ныне агент. И говорит: “Ты должен взять моих ребят”. Я ответил : “Даже не думай! Решать, кто должен быть в ростере, буду только я”. Тогда Свобода пошел упрашивать через разных влиятельных людей — это тоже никакого результата не принесло. В итоге прислал эсэмэску, мол, посмотришь, что о тебе будут писать в прессе. И точно: я огласил окончательный состав, а уже на следующий день главная спортивная газета страны выдавала такие вещи, что просто уму непостижимо.

— Какие же?
— Никогда не испытывал проблем с подопечными. С девяносто процентами хоккеистов ладил прекрасно. Было, конечно, процентов десять недовольных, которые, например, хотели играть в первом звене или постоянно выходить в большинстве. И почему-то журналисты вдруг стали общаться преимущественно с этими десятью процентами. Естественно, получали нужные им негативные комментарии. Хотя всегда давал много шансов игрокам, особенно молодым. При мне раскрылись Иргл, Губачек, Часлава, Блатяк, Марек… Не боялся брать ребят из нашей экстралиги. В общем, никого не обижал. Но пресса хорошо постаралась, чтобы создать вокруг коллектива негатив. Понимаю: прошла Олимпиада, выступили неудачно — критикуйте. Но грязь полилась сразу же. С уважением отношусь к журналистам. И, сделав выбор на Сочи, готов был объяснить каждую позицию. Однако никто не хотел слушать. Только кричали, почему того не взял, почему этого. Я тренировал тридцать лет, начинал с низов. Вывел “Тршинец” из третьего дивизиона в высший и добрался до финала. Работал в “Оломоуце”, “Витковице”, “Спарте”, “Фюссене”…
Не думал, что такое возможно. Чешский народ четыре года ждет Олимпиаду. Она еще не началась, а пресса целый месяц душит главного тренера — зачастую откровенной ложью. Все сделали для того, чтобы у руля стал Ружичка. Как у него получилось в Минске? Это уже другим оценивать. Если честно, думал, что приеду к вам на чемпионат мира. Несмотря на поражение в четвертьфинале Олимпиады от США, президент федерации выдавал кредит доверия и предлагал поработать еще. Однако я подумал, перезвонил и отказался. Просто не мог дальше терпеть это давление. Извините, но когда мы не работаем как одна команда — это никуда не годится.

— Интересно: Ягр входит в 90 процентов хоккеистов, с которыми вы хорошо ладите?
— Даже очень хорошо. Яромир не раз бывал у меня дома, а я ездил к нему в гости еще в Питтсбург. Здесь, в комплексе, много фотографий Ягра. Что интересно, он никогда не хотел быть капитаном. Нашивку носили Ролинек, Плеканец…

— Ветераны заступались за вас?
— Ягр сам не любит говорить — только отвечает на вопросы. Он не станет стучать по столу и кричать о несправедливости. Тем не менее когда Ярдо спрашивали, то получали положительные высказывания в мой адрес. И, надо признать, печатали их. Другие опытные хоккеисты — Плеканец, Жидлицки — вопрошали: “Почему такое происходит? Нам вашего Гудлера в сборную не надо”. Правда, про слова Плеканеца один журналист написал: “Томаш сказал так, потому что он любимчик Гадамчика”…

— А что писали в прессе после завершения Олимпиады? Поражение в четвертьфинале сочли за неудачу?
— На первой пресс-конференции после Игр корреспонденты только интересовались, ухожу ли. Отвечал: “Сегодня не скажу”. Приеду домой, подумаю. Что любопытно, четыре года назад в Ванкувере Ружичка занял седьмое место с менее возрастной командой — и ничего плохого в свой адрес не услышал. В Сочи Чехия стала шестой… Я хотел работать для чешского народа, а не играть в подковерные игры. Понятно, Олимпиада — это шанс засветиться, получить хороший контракт и заработать круглую сумму для своего агента. Поэтому они так и усердствуют — бизнес. Впрочем, давайте об этом заканчивать. Такое, конечно, сколько будешь жить, не забудешь, но рад, что со временем удалось отстраниться от негатива и всей той грязи.

— И как вам сейчас без работы?
— Когда подал в отставку, буквально в течение двух дней появилась возможность возглавить один хороший клуб чешской экстралиги. Но отказался. Не было желания: ни смотреть хоккей, ни тренировать. Сейчас уже хожу, смотрю, как дети занимаются. Когда появится команда, которая действительно захочет со мной работать, тогда подумаем.

— Беларусь до сих пор остается без главного тренера. Давайте представим, что вам звонят из Минска…
— В Беларуси нет такого выбора исполнителей, как, например, в России, но сборная проповедует типично европейский хоккей: хорошо катается, технично обращается с шайбой… Хэнлон неплохо потрудился. С этой командой было бы интересно работать. Если со мной захотят пообщаться на сей счет — не проблема. К тому же месяца за два легко вспомню русский язык. Сделать крепкую национальную сборную из белорусской дружины — для меня это не вопрос денег, а вопрос престижа, гордости. А за центром легко присмотрит сын. Доводилось бывать в Минске, видел, как много людей ходит на хоккей. Ирглу, например, очень нравилось в “Динамо”, он хотел остаться. Не знаю, почему не удержали. У Збынека хороший характер, это работоспособный атлет. Правда, уж если не пойдет, то не пойдет. Крайчек — тоже отличный игрок: здорово катается, умело работает с шайбой. Для такого хоккея, который демонстрирует “Динамо”, — самое то.

— Если появится потенциальный работодатель, готовы стартовать уже сейчас или намерены еще отдохнуть?
— Не имеет значения, когда начинать. Но поймите: не хочу работу просто ради работы. Важно, чтобы она приносила удовольствие. Еще важнее, чтобы вокруг находились люди, для которых хоккей тоже на первом месте. В таком случае можно делать сильную, амбициозную команду и побеждать с ней. Хотя, чтобы брать награды, в начале иногда приходится проигрывать.

— Рассчитываете на долгосрочный контракт?
— Отнюдь. Никогда не связывался с агентами, но имел работу каждый год. При этом не обязательно заключать контракт на три-пять лет. Когда наниматель доволен и хочет дальше сотрудничать, всегда можно продлить и годичное соглашение. Не гонюсь за длительными договорами, чтобы сорвать побольше денег.

— Как по-вашему, в чешском хоккее сейчас много проблем?
— Не сказал бы, что проблем, но кое-что изменилось. Когда был коммунизм, были спортивные классы, дети чем-то занимались. Это хорошо, что коммунизм ушел, однако за все теперь надо платить. Не у каждой семьи есть возможность отдать ребенка в секцию. Плюс молодежь стремится уехать: в Америку, в Германию… При коммунизме хотели играть в хоккей, чтобы попасть за рубеж, сейчас для этого он уже не нужен — езжай куда хочешь. И уезжают. Нет конкуренции, дети не работают так усердно, как раньше. К тому же у клубов, которые ориентированы на подготовку подрастающего поколения, нет денег. В экстралиге негодуют, почему НХЛ не платит им компенсацию за отъезд хоккеистов. А школы кричат, почему клубы экстралиги не платят им. Замкнутый круг…

— В стране много спонсоров, которые желают финансировать хоккей?
— В больших городах есть, в маленьких — проблема. У нас четырнадцать клубов в элите. Можно было бы сократить до десяти-двенадцати, что увеличило бы конкуренцию. Но, естественно, менеджеры такого развития событий не хотят. Когда исчезнут четыре клуба, четыре менеджера потеряют работу.

— Кстати, что вы думаете об исчезновении пражского “Льва”?
— У кого есть история — у того есть хорошая команда и много преданных болельщиков. Когда делаешь подобную воронку для денег — это в принципе тоже неплохо. И зритель будет ходить. Люди, вот, узнали КХЛ, увидели сильные команды. Здорово! Для тренера сборной тоже замечательно. Я уезжал в Прагу и мог разом просмотреть пять-семь кандидатов. Вопрос в том, как долго владелец будет выделять средства на содержание клуба и сколько выдержит экономика его предприятия.

— Но на “Лев” ходило даже меньше людей, чем на пражскую “Славию”.
— О чем я и говорю — нет истории. “Лев” — новый клуб. Если бы еще его разместить за пределами столицы — куда ни шло. А так в Праге и хоккей, и футбол, и “Спарта”, и “Славия”…

— В начале беседы вы упомянули, что родились в Краварже. Однако ваши родители, насколько известно, из Германии…
— Ну, можно сказать и так, хотя они тоже из Краварже. Когда шла война, это была Судетская Силезия — немецкая территория. Здесь все говорили по-немецки. Я до пяти лет знал только его и лишь потом выучил чешский. До сих пор одинаково свободно владею двумя языками.

— Чем занимались родители?
— И отец, и мать работали в местном отеле. Причем отец играл в футбол, так что брат, который был на 13 лет старше, пошел по его стопам. Есть еще сестра — на 15 лет старше. Она до сих пор жива.

— Может, и сестра спортсменка?
— Нет, это уже было бы слишком!

— А почему вас потянуло в хоккей, а не в футбол?
— Не знаю. Начал играть еще в детстве. Здесь не было ледовой арены, но были хорошие зимы. Заливали лед и сражались за школу. Потом играл во второй лиге. Кстати, никогда не рассказывал своим подопечным об этом. А однажды мы организовали товарищеский матч ветеранов. И на трибуны пришел один мой хоккеист, который потом рассказывал: “Наш тренер играл за старую гвардию. Лично видел, как шайбу забросил”. Сначала посмеялись, потом начали расспрашивать. Стали подначивать, что я играл только во второй чехословацкой лиге. О»кей, я им объясняю: “В первой было двенадцать клубов. Из них чешских — девять. В Канаду уехали только два хоккеиста — Рихард Фарда и Вацлав Недоманский. Остальные выступали на родине. Если бы сейчас в Чехии было девять команд и никто не уехал за океан, думаете, вы все выступали бы в экстралиге?” Посмеялись.

— Вы постоянно живете в Краварже?
— Да, но есть и квартира в Праге. Когда был тренером сборной, жил там. А сейчас — здесь. Вместе с сыном и дочкой. Дочь, кстати, замужем за Михалом Баринкой. Он ездил на Олимпиаду, и, конечно, на этот счет пресса тоже много спекулировала. Хотя в итоге признала, что Михал сыграл хорошо, был третьим-четвертым защитником сборной. В итоге перешел из “Витковице” в пражскую “Спарту”. Ни за что не взял бы хоккеиста в сборную просто потому, что он мой зять.

— Кроме хоккея, чем занимаетесь?
— В основном провожу время в комплексе. У меня внуки уже играют. Одному тринадцать, другому четырнадцать. Прихожу, смотрю. Они занимаются в соседней Опаве. Тоже клуб без денег — взрослая команда выступает в третьем дивизионе. Зато юноши U-14 — в экстралиге по своему возрасту.

— Вам нравятся маленькие города?
— У меня с Прагой связаны самые теплые воспоминания. Обрел там много друзей, прекрасно ладил с президентом федерации. Но когда так долго живешь здесь, в Краварже, где такой комплекс, тяжело перебраться в Прагу. Пусть столица — очень красивый город, но это как ездить на работу. Потом-то всегда с удовольствием возвращаешься домой.