Герой месяца. Анатолий Протасеня: чех? Нет, белорус!

По такому поводу постигавший азы хоккея в Чехии Протасеня с удовольствием откликнулся на предложение поговорить по душам и рассказал об эмоциях Захарова, игре в нарды в утяжеляющих жилетах, родительском воспитании, драках и национальной самоидентификации.

— Судя по статистике, июльские проблемы со здоровьем не выбили из колеи?
— Когда расторг просмотровый контракт с “Динамо”, месяц не тренировался — доктора не разрешали. Потом набирал форму, считай, с нуля. Во время первых кубковых матчей еще приходилось нелегко. Но Михал Михалыч давал команде серьезные нагрузки, поэтому быстро подтянул кондиции и в принципе начал чемпионат неплохо.

— К чему сводились опасения врачей?
— Точного диагноза даже не знаю — какой-то сердечный сбой. А в КХЛ с этим очень строго, поэтому по медицинским показаниям меня не допускали. Но подлечился, все вроде нормализовалось. Пригласила “Юность”, которая проявляла ко мне интерес и прежде. За время простоя, конечно, всякие мысли в голову лезли. Страшно было остаться без хоккея: всю жизнь ему посвятил, можно сказать, единственное, что умею. Сначала расстроился из-за непопадания в “Динамо”, но потом обрадовался продолжению карьеры.

— Довольны, как выступает “Юность”?
— Чего-то в последнее время не хватает. Мы определенно способны на большее. Тренеры постоянно указывают на ошибки, которые допускаем из игры в игру. Уже 11 матчей позади — надо пробелы устранять. Если начнем строго играть в обороне и придерживаться тактики, то все наладится.

— Захаров на пресс-конференциях часто высказывает недовольство игрой подопечных. В раздевалке достается?
— Ну да, он человек эмоциональный. У нас много разборов, видеопросмотров, на которых и сами видим, что тренеру не до смеха. Просто в команде хватает молодых ребят, которые на таком уровне не выступали. На старте сезона многое не получается. Кто постарше, стараются помогать. Раз уж парням дали шанс, они должны выходить и демонстрировать достойный уровень. Если кто-то совершит ошибку, Захаров, конечно, сразу может высказать все, что думает. Но он, как и все, хочет, чтобы команда прибавляла, чтобы каждый стремился к большему, хотел попасть в КХЛ, НХЛ, зарабатывал деньги, пробивался в сборную. При этом к коучу всегда можно просто подойти пообщаться — он подскажет.

— Капитаном вас назначил Захаров?
— Наверное. Перед первым кубковым матчем просто пришел в раздевалку и увидел нашивку на форме. До этого никто ничего не говорил, поэтому такой поворот стал неожиданным. Я ведь только влился в команду, а здесь уже давно играют Максим Слыш, Леша Баранов… Поначалу приходилось непросто. Никогда прежде не капитанствовал, а это другая ответственность: за команду, за результат, за болельщиков. Чувствовался груз. Но ребята сказали, чтоб расслабился и показывал свой хоккей. Спустя пару матчей освоился. Иногда, правда, забываю судьям руку после игры пожать или обсудить какой-то эпизод. Партнеры напоминают.

— После возвращения в Беларусь вы поработали со Скабелкой, Зубовым, Кравченко, Захаровым. Есть разница между чешскими специалистами и нашими?
— У каждого тренера свои методика и подход. Так что корректнее сравнивать конкретных наставников, и неважно, откуда они — из Чехии или Беларуси.

— Кто самый необычный тренер, с которым доводилось работать?
— Ха! Пожалуй, Олег Романов, который трудился ассистентом в “Гомеле” и отвечал за физподготовку. Он заставлял ребят даже в нарды играть в утяжеляющих жилетах кило по двадцать.

— В нынешнем межсезонье в “Динамо” пришел Андрей Ковалев, который осенью 2012-го достаточно резко о вас высказался, назвав “никаким”. Позже вы предложили ему повторить эти слова в лицо, а не за глаза. Любопытно, как после такого ладили?
— Тогда просто хотелось понять, что он имел в виду, и объяснить, насколько тяжело после такой травмы, пропустив почти сезон, вернуться на лед и показывать хорошую игру. Это все-таки межпозвоночная грыжа. Но я просто высказал мнение и никакой обиды не затаил. Поэтому тот случай даже не вспоминали. Так что работали без проблем, это нормальный специалист.

— Как думаете, после той травмы удалось вернуться на прежний уровень?
— Когда почти год находишься без дела, проблематично снова попасть в ритм и выйти на былые скорости. Даже на второй год после реабилитации приходилось несладко. Но потом чувствовал, что прибавляю. Хотя в принципе трудно сравнивать меня нынешнего и тогдашнего. Был молодой, имел 90 килограммов веса, а сейчас почти 110. Стиль немного поменялся. Раньше играл в юношеский хоккей, много бегал, а сейчас больше в силовой. С возрастом стал умнее.

— Пытались понять, отчего появилась грыжа?
— Да, разговаривал с врачами. Здесь несколько факторов. Я высокий. При этом слабо закачивал спину и неправильно выполнял некоторые упражнения в зале. Хотя делал то, что говорили тренеры.

— До приезда летом 2011-го в “Динамо” вы появлялись зимой того же года в кэмпе сборной Беларуси. Но, насколько известно, прежде едва не поехали на юношеский чемпионат мира в составе команды Чехии…
— Когда-то мне и в самом деле хотели оформить гражданство с прицелом на выступление за юношескую и молодежную сборные. Однако не получилось. Как понял, надо прожить в стране не менее десяти лет, а мне немного не хватало. Но сейчас рад, что оказался не заигран за Чехию.

— А за какую сборную хотелось выступать?
— Проблема в том, что в Беларуси меня никто не знал, ведь начинал заниматься хоккеем за границей. И вопрос выбора гражданства не стоял. Просто появился шанс попасть в юношескую сборную Чехии, которую, кстати, тогда тренировал Марек Сикора. И мы с агентом пытались воспользоваться возможностью.

— А менталитет у вас какой?
— Думаю, европейский. Но я чувствую себя белорусом. Девушка говорит, что чех. Отвечаю: нет, белорус. И очень этим горжусь. Понятно, долго прожил в Чехии, где обзавелся друзьями. Однако здесь родился и еще до подписания контракта с “Динамо” каждое лето приезжал к родственникам.

— По чему чешскому скучаете в Беларуси?
— По еде. Если честно, чешская кухня нравится намного больше, хотя люблю и борщ, и драники. Еще по своей девушке скучаю, она иногда навещает. Правда, времени и у нее особо нет — учится в институте. В прошлом году вообще только я к ней летал. Конечно, тяжело так. Хорошо, есть скайп, вайбер. Ей остался последний курс в университете. Окончит — переберется ко мне. Уже будет намного легче.

— А чего белорусского не хватало, когда жили в Чехии?
— Родственников. Первое время вообще по всему скучал. Хотя и был маленький, девять лет, но уже успел подружиться со многими ребятами. А в чешской школе поначалу ничего не понимал. Но постепенно обжился. Когда пошел в спортивный класс, вместе с парнями после уроков мчали на тренировку. На этой почве процесс адаптации ускорился. Детям в принципе проще. Родителям, думаю, было в разы труднее.

— Кстати, вы никогда не рассказывали, почему родители решили перебраться в Чехию.
— Мой старший брат, когда был маленьким, ездил туда по школьной программе обмена. Ему понравилось, подружился со сверстниками. Потом пару раз ездил уже с родителями, которым страна тоже пришлась по душе. Наверное, посчитали, что там уровень жизни выше. Ну и второй фактор: у моей сестры возникли проблемы со здоровьем после Чернобыля. А в Чехии были специалисты получше. И это тоже повлияло на решение родителей.

— Сколько в вашей семье детей?
— Старший брат, старшая сестра и младшая сестра. Два мальчика, две девочки. Такой дружной компанией, вшестером, и уезжали. В деревню Усти возле Йиглавы. Все в Чехии и осели. У брата недавно дочка родилась, у старшей сестры тоже. Я единственный вернулся из-за хоккея на родину. В Беларуси остались тети, дяди, бабушка, двоюродные братья и сестра.

— Почему в деревню?
— Выбирали дом где-нибудь возле города. Даже помню, как ездили смотреть. Однажды увидел объявление и сказал: “Вот этот дом понравится, и мы его купим”. Так и вышло. Просто номер у дома был 90-й, а это год моего рождения. После минской квартиры, конечно, чувствовал себя непривычно.

— Вы ведь изначально занимались гандболом?
— Да, как папа и брат. Так что это на генетическом уровне передалось. В Чехии лет до пятнадцати-шестнадцати успевал совмещать хоккей с гандболом. Причем поступали предложения уехать играть в ручной мяч в Германию. Чешские клубы тоже звали. Но когда пришло время определиться, выбрал хоккей, который всегда стоял на первом месте.

— Брат до сих пор играет?
— В последнее время уже не на профессиональном уровне и не так часто. Это жесткий вид спорта, у него возникли проблемы с коленями. К тому же, как уже сказал, родилась дочка. Жена не лучшим образом относится к такому увлечению.

— Помните, с чего началась любовь к хоккею?
— Уже в Чехии посмотрели по телевизору какой-то матч, понравилось. Мама спросила, хочу ли попробовать, и отвела на каток. Как сейчас помню, тренер поинтересовался, кем буду. Ответил: вратарем. А я тогда носил длинные волосы, и наставник потом говорил ребятам: “К нам, короче, приедет девочка из России. Она вратарь”. Но когда пошли покупать амуницию, все-таки решил, что буду полевым. В итоге пришел заниматься, и все удивлялись, почему я не девочка и не вратарь.

— Сейчас вас сложно представить с длинными волосами.
— Да мне и тогда не нравилось — это мама была в восторге. Так что выбирал прическу не я. Сам твердил родителям, что выгляжу, как девочка.

— На коньки вы встали в десять лет. Довольно поздно…
— В Чехии детей уже в два-три годика выпускают на лед. А я действительно начал поздновато. Но в хоккей сразу влюбился, поэтому очень старался, ходил на тренировки с другими классами, чтобы быстрее поставить катание. Ничего страшного, многие начинали не так уж и рано, но добивались успеха. Тем более к юношескому возрасту я подтянулся, набирал много очков.

— Однажды вы рассказывали историю о том, как в Минске заступились в троллейбусе за пожилого человека, к которому приставал пьяный. Борьба с несправедливостью — это тоже заложено родителями?
— Да. Они хотели, чтобы я вырос прежде всего хорошим, добрым человеком, способным заступиться за семью, за себя и помочь тому, кто в беде. Думаю, это правильные принципы.

— Были еще случаи, когда приходилось защищать кого-то?
— Наверняка… Вот, припоминается один: лет пять назад еще в Чехии заступился за девушку, которую избивал парень. Как потом понял, это был ее ухажер. Не знаю, какие там между ними возникли проблемы, но поднимать руку на представительницу слабого пола — это в любом случае недопустимо. Так что в драку ввязался, не считая до трех. Пришлось нормально так кулаками помахать: и я в крови был, и он.

— Неужто такой же фактурный оппонент попался?
— Так и во мне же в ту пору не было 110 килограммов. Весил, может, 80.

— На чешских улицах хватает хулиганов?
— Не больше, чем в Беларуси. Но много цыган, которые не хотят работать, принимают наркотики, выпивают. Чехи их не любят. Там все равно, кто ты по национальности, но веди себя прилично: работай, живи нормально.

— Раньше летом вы ездили в Беларусь. А сейчас куда?
— А сейчас, получается, наоборот — возвращаюсь в Чехию к семье и девушке. Еще стараюсь хотя бы на недельку выбраться на море. А потом начинаю с тренером по физподготовке готовиться к сезону. Вместе с ребятами, с которыми еще играли за “Дуклу” из Йиглавы. Кто-то сейчас в Швейцарии, кто-то в Америке… Весело.

— Правда, что вы впервые побывали на море в 22 года?
— Да, когда на Мальорку летали. Просто после переезда в Чехию все каникулы проводил в Беларуси. Если долго-долго не видишь родственников, хочется находиться с ними подольше.

— А где в Беларуси любите отдыхать?
— В Минске, в Солигорске, где у папы родственники. Всегда нравилась рыбалка.

— Хобби?
— Можно и так сказать. Когда начинается отпуск, люблю с ребятами выбраться. Летом, когда был в Чехии, хотели с Либором Пивко и Петром Ярошем порыбачить. Но у меня температура поднялась, у Либора дочка заболела… К сожалению, не получилось. Договорились исправить это следующим летом.