Григорий Новак

Будущий рекордсмен появился на свет в 1911 году в Чернобыле (из жизни он уйдет за неполных шесть лет до того, как этот городок получит чудовищную известность). Совсем мальчишкой начал ездить с артелью грабарей, в которой работал отец, — мотались по стройкам, копали землю и вывозили ее на лошадях. Наверное, этот тяжелый физический труд закрепил вложенную в парнишку природой силу.

Тренер по штанге заметил крепкого 16-летнего парня на пляже, где тот дурачился с друзьями, демонстрируя силовые и акробатические трюки. Началась работа. Через два года Новак был уже чемпионом Украины, а еще год спустя на чемпионате СССР превысил мировой рекорд в жиме.

Жизнь не шла, а летела по восходящей, щедро одаривая победами, на помосте и в жизни — с 16-летней красавицей Цилей они молодой семьей обосновались в Киеве, получив от спорткомитета отдельную комнату. На крыльях счастья молодой штангист выиграл второй союзный чемпионат, был объективно сильнейшим и на подходе к третьему. Тогда, в 1941-м, он уже считался звездой, и на запланированном на 22 июня грандиозном спортивном празднике, приуроченном к открытию в Киеве нового стадиона, именно выступление Григория Новака должно было стать гвоздем программы. Праздник сорвала война…

Известность спортсмена фактически спасла его семью: эвакуируя из Киева артиллерийское училище, всего три недели как призванному курсанту Новаку, единственному из рядового состава, разрешили взять с собой жену и ребенка. Мать жены и ее сестренка выехать не смогли, попали в гетто и сложили головы в Бабьем Яру. Погибли в оккупации и родные Григория, и когда ему в разгар войны поставили задачу, демонстрируя крепость русского духа, побить мировой рекорд (тот самый, планировавшийся на сорванном войной открытии стадиона) — выжимая в Новосибирске штангу на 11 килограммов тяжелее рекорда немецкого силача Дейча, Новак черпал силу в ненависти.

Потом была Москва, где его с семьей, учитывая трудности военного времени, на несколько лет поселили в раздевалке дворца спорта — сорокаметровом помещении с четырьмя плафонами по бокам. В зиму 1944-45 не топили и не давали света, Циля брала свечку, ребенка и спускалась в тяжелоатлетический зал, где долгими часами тренировался Григорий. А вечером возвращались в свою обитель, и рекордсмен полночи стучал огромной палкой по полу, оберегая жену и ребенка от полчища крыс. Но когда после войны киевские власти предложили Новакам трехкомнатную квартиру на Крещатике, вернуться в город своего счастья и пронзительной беды, унесшей жизни близких людей, они не смогли, духу не хватило.

В 1946-м команда советских штангистов впервые выехала на официальное мировое первенство. До того момента наши в подавляющем большинстве видов спорта не входили в международные федерации, их мировые рекорды не фиксировались как таковые — выезд в Париж стал прорывом. Но надо было показать результат, и именно Григорий Новак оказался первым советским штангистом, принесшим стране золотую медаль.

Когда он вышел на помост, в зале раздался смешок. Спортсмен по инерции осмотрел себя: все ли застегнуто. Публику подогрела пресса, написавшая о советской сборной как о загадочной команде грузчиков и бурлаков, умеющих поднимать мешки и таскать пианино. По газетам кочевала остроумная фраза, что “советский килограмм — это 700 граммов”.

Новак осадил всех, выжав 140 кг, — на 20 кг больше закончившего выступление американца. Чтобы зарегистрировать рекорд, Григория подвергли обязательной процедуре взвешивания — он должен был весить 82 кг 500 г.

В публикации 1972 года Григорий Новак вспоминал: “За час до соревнований я взвесился: 82,300. Я был спокоен, тем более что во время соревнований вес падает по 600-700 граммов на каждое движение.

Встал на весы, смотрю: что-то не то — много веса. Быстро снял ботинки — опять лишний вес. Причем ни английского, ни арабского, ни французского языков я не понимаю. Объясняемся, как глухонемые, на руках. Мне жестами показывают: снимай все остальное, иначе рекорд не засчитаем. Так же, жестами объясняю: неудобно, народу много. Мне говорят, опять же жестами: ничего, у нас привыкли. У них привыкли, а я не привык.

Разговор длился минуты полторы-две, а на сцене это целая вечность. Публика шумит. Кто-то из моих товарищей не выдержал и крикнул: “Гриша, раздевайся, черт с ними”.

Пришлось раздеться, меня загородили халатами и простынями. И все-таки вес оказался 82 кг 600 г, что правилами не разрешается, и рекорд не засчитали”.

По существовавшим правилам ни спортсмены-участники, ни представители команд не имели права проверять весы. Протесты не принимались.

В следующем движении, рывке, Новак снова поднял рекордный вес. Встал на весы — и в ботинках потянул всего на 80,500. В первый раз весы врали на полтора килограмма!

Теперь для золотой медали в сумме троеборья Новаку требовалось просто выйти на помост. Толкнув 160 (сейчас они выглядят смешными), он на 40 кг обошел ближайшего преследователя.

Как часто бывало в то время, именно с этого “золотого” Парижа и начались проблемы главного советского силача. По прилете команды в аэропорт “Орли” к трапу подошел встречающий, на ломаном русском спросивший Григория Новака. Человек оказался родным дядей Григория, о существовании которого тот не подозревал (дядя выехал из России еще до его рождения), потом было несколько писем, полученных им в Москве, — и обвинение в сокрытии факта пребывания родственника за границей. Лишь благодаря его широкой известности и большому числу свидетелей встречи в аэропорту дело утряслось.

Но 1947-й принес новую неприятность. Во время парада на стадионе “Динамо”, посвященного Дню физкультурника, на котором присутствовал Сталин, Григорий не смог с первой попытки выжать штангу, тогда как Вадим Синявский своей характерной скороговоркой поспешил объявить, что вес взят. Дальше больше — вечером того же дня на приеме в Кремле Хозяин вдруг предоставил штангисту слово. От неожиданности Григорий Новак выронил стакан, осколки которого попали на брюки маршалу Рокоссовскому. “На стадионе штангу роняешь, здесь стакан!” — воскликнул маршал.

Широкой огласки факт получить не мог, и для болельщиков имя рекордсмена продолжало греметь и в последующие годы.

1951-й открылся новыми неприятностями. Сборная проиграла серьезный старт, на который Новак не выехал из-за перелома пальца. Все члены команды получили по выговору, а Новак — выговор с предупреждением. Окончательным приговором чемпиону стала фраза, оброненная Сталиным: “Что это у вас все Новак да Новак. Других что ли нет?”

С того момента ему уже не спускали ничего. Началась травля. Думаю, природа явления для объяснения довольно проста: при длительном присутствии на Олимпе фигура начинает раздражать. Этот феномен в той или иной мере испытали на себе все чемпионы-долгожители. В переложении на сегодняшнюю Беларусь назвал бы явление “синдромом Малофеева” — футбольного тренера слишком горячо и долго любили, из включаемых в розетку приборов разве что утюг не доносил массам имя кумира в превосходных степенях — тем сильнее, по жестоким законам жанра, должен был ударить откат.

Нечто подобное произошло с Новаком — от него стали уставать. Плюс пресловутая пятая графа. На следующий день после победы на союзном первенстве в Сталинграде швейцар гостиницы остановил штангиста фразой: “Куда прешь, жидовская морда?” — и тут же пожалел о своих словах, пробив головой окошко администратора. Инцидент получил широкую огласку. Потом были серебряная осечка Новака в олимпийском Хельсинки, взбудоражившее страну “дело врачей” , готовившее массовую депортацию евреев. Поползли разговоры о том, что “на свободе разгуливают только Новак да Утесов”. За “провал” Олимпиады Новака дисквалифицировали, сняв звание змс, причем решение не подвергли пересмотру и после смерти Сталина. 33-летнего рекордсмена вытолкнули из спорта.

Но надо было жить — и Григорий Новак пошел по традиционному пути отечественных силачей, предложив свои услуги цирку. Штангист придумал несколько трюков, постепенно их совершенствовал и скоро вновь ощутил сладкое бремя популярности. Спортивное руководство ревностно воспринимало цирковые успехи силача и выставляло Минкульту претензии: мы Новака воспитываем, а вы заклеиваете Москву его рекламой. Газеты запестрели подметными статьями. В наиболее массовой из них прошла информация о том, что во время гастролей Новак украл в одной из гостиниц граненый стакан и вафельное полотенце…

Вряд ли подобная травля и страшные перегрузки на арене добавляли здоровья бывшему рекордсмену. Сказалось все много позже — во второй половине 70-х Григорий Новак перенес девять инфарктов практически на ногах. Десятого, случившегося в июле 1980-го, усталое сердце уже не выдержало.

На тот момент Новаку исполнился шестьдесят один, и он уже прожил свою вторую, цирковую жизнь, апогей которой запечатлен на снимке. “Атлетическая поэма” — так силач назвал свой не имевший в мире аналогов семейный аттракцион с двумя сыновьями. В другом трюке Новак ложился на спину, принимая на ноги штангу весом 230 кг, в руки брал 130-килограммовую. Дальше на ноги отца становился в свою очередь державший 60-килограммовую штангу Роман, а Аркадий выжимал стойку, опираясь на гриф штанги, которую держал в руках отец. Вес пирамиды составлял 600 кг — невиданная по тем временам масса.

В жизни Григорий Новак нес на себе ношу куда большую.